Невероятные приключения Шарлотты Бронте - Лора Роулэнд

Три года я гадала, чем занимается Слейд в России; теперь я это знала, но мне все еще было необходимо узнать что-нибудь, что имело отношение к сегодняшнему дню.

— Слейду удалось проникнуть в Кремль — в сам царский дворец, — продолжал лорд Истбурн. — Он был нашим лучшим агентом в Москве. Он тайно переправлял нам донесения, раскрывая секреты высших эшелонов российских правящих кругов. Но в январе нынешнего года его донесения перестали приходить, а вместе с этим и вообще прекратилось поступление секретной информации из Москвы. Мы ничего не знали вплоть до февраля, пока один из наших русских информаторов не объявился в Лондоне. Он сообщил, что Слейд оказался предателем.

У меня отвисла челюсть. После стольких перенесенных мною в последнее время ударов этот доконал меня окончательно и лишил дара речи.

— Судя по всему, Слейд выдал третьему отделению имена трех своих британских коллег-агентов, — сказал лорд Истбурн. — Третье отделение арестовало и расстреляло их всех. Наш информатор сообщил, что Слейд начал работать на царя в качестве эксперта по британскому шпионажу, международной политике и военной стратегии.

Дар речи вернулся ко мне наконец.

— Этого не может быть! Слейд никогда бы не предал свою страну или своих товарищей!

— Наш источник вполне надежен, — возразил лорд Истбурн. — К тому же его сведения были перепроверены целой группой агентов, которых мы специально посылали в Россию.

— Я отказываюсь в это верить! — От волнения я дрожала всем телом. — Где сейчас находится Слейд? Я должна выслушать его версию этой истории.

Лорд Истбурн взглянул на меня с сочувствием, которое показалось мне скорее зловещим, чем ободряющим. Потом сжал мою руку в ладонях, которые оказались теплыми, сухими и сильными. Этот задушевный жест наполнил меня ужасом, потому что я слишком часто видела, как священник подобным образом утешает тех, кто только что потерял близкого человека.

— Мисс Бронте, я знаю, какого высокого мнения придерживаетесь вы о Джоне Слейде. И мне горестно сообщать вам, что Слейд был казнен за предательство. Наши агенты выследили его в Москве и застрелили.

Даже несмотря на то, что я едва не лишилась чувств, ужас, гнев и решительный отказ поверить в услышанное захлестнули меня. Я вырвала руку из ладоней лорда Истбурна и закричала:

— Слейд жив! Я видела его вчера! Я ведь только что сказала вам об этом!

Сочувствие во взгляде лорда Истбурна сменилось жалостью.

— Кого бы вы ни видели, этот человек не мог быть Слейдом. Верите вы или нет в его предательство, вам придется смириться с фактом: Джон Слейд вот уже четыре месяца как мертв.

Глава десятая

Когда я вернулась на Глостер-террас, единственное, чего мне хотелось, это уединиться, закрыться в своей комнате, подумать о том, что я узнала в Министерстве иностранных дел, и попытаться справиться с шоком. Но Джордж Смит ждал меня у подножия лестницы.

— Где вы были? — Он явно испытывал облегчение, увидев меня, но был раздосадован моим утренним отсутствием.

Миссис Смит присоединилась к нам, откровенно радуясь тому, что Джордж мною недоволен.

— Мисс Бронте могла бы поставить нас в известность о своем отсутствии. Но она скрытна, таинственная гостья.

— В девять часов у нас встреча с доктором Брауни, френологом, — напомнил Джордж. — Я боялся, что вы опоздаете. Вы забыли о ней?

— О, боже. Простите меня.

Я действительно забыла, что доктор Брауни, который на основании осмотра черепов своих клиентов составлял их характеристики, назначил нам встречу. Френология была в большой моде, а доктор Брауни так популярен, что это воскресное утро оказалось единственным за весь период моего пребывания в Лондоне временем, когда он мог нас принять.

— Боюсь, вы не цените тех усилий, которые прилагает мой сын, чтобы развлекать вас. — Миссис Смит обращалась ко мне, но при этом ловила взгляд сына.

— Ладно, Шарлотта, не важно, — сказал тот, почувствовав неловкость. Я видела: он начинал догадываться, что его мать не любит меня. — Вы здесь — и хорошо. Поехали? Я подумал, что потом можно сходить в зоопарк.

— Да, но прежде мне нужно подняться в свою комнату. — Мне было отчаянно необходимо побыть одной, прежде чем начать новый день.

Взбегая по лестнице, я услышала, как миссис Смит сказала:

— Мисс Бронте выглядит нездоровой. У нее слишком хрупкая конституция. — Подразумевалось: слишком хрупкая, чтобы она могла быть тебе хорошей женой. — Может быть, ей лучше вернуться к себе домой?

Я не собиралась доставлять миссис Смит такого удовольствия и покидать Лондон сейчас, когда события происходили одно за другим и пока не было видно никакого просвета в конце тоннеля. Очутившись у себя в комнате, я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, потом освежила лицо холодной водой. Вскоре я уже сидела в следовавшем по Бейсуотер-роуд экипаже рядом с Джорджем.

— Как вчерашний спектакль? — поинтересовался он.

— Неплох, — ответила я тоном, призванным пресечь дальнейшие расспросы.

— Понятно. — Он почувствовал себя обиженным, я это видела. Но Джордж так добродушен, что никогда не обижается долго. Спустя некоторое время он уже показывал интересные виды, открывавшиеся из окна, и рассказывал о них, хотя я его едва слышала. Моя голова была занята обдумыванием того, что я узнала от лорда Истбурна. Он любезно, но твердо заявил, что я должна смириться с реальностью и забыть о Джоне Слейде ради собственного блага. Я покидала министерство в расстроенных чувствах, поскольку поняла, что власти не будут помогать мне искать Слейда. Они считали его мертвым и не собирались отступаться от своей убежденности всего лишь из-за слов какой-то истеричной женщины. Может, оно и к лучшему, раз они больше не были его друзьями. Но теперь меня начали мучить собственные сомнения. Что, если мужчина, которого я видела, и впрямь не был Слейдом? Вероятно, моя близорукость усугубилась.

Практика доктора Брауни находилась в ряду особняков неподалеку от Стрэнда — знаменитой магистрали, тянущейся вдоль берега Темзы от Уэст-Энда до самого сердца города. Когда Джордж позвонил в дверной звонок, вышел дворецкий и сказал:

— Мистер и миссис Фрейзер, полагаю?

Это была фамилия, под которой Джордж записал нас на прием. Мы решили представиться братом и сестрой и не называть своих настоящих имен на тот случай, если они были известны мистеру Брауни, — это могло внести предвзятость в его анализ. Дворецкий усадил Джорджа в приемной, а меня проводил в кабинет доктора.

Стройный мужчина лет пятидесяти, доктор Брауни имел продолговатое лицо с высокими косыми скулами и румяными щеками. От него пахло хорошим мылом, он, казалось, сиял чистотой, и все вокруг него тоже сияло — очки без оправы, длинный белый халат, седые волосы, зачесанные на лысую макушку, и располагающая белозубая улыбка. На стене висела френологическая таблица — рисунки головы во фронтальной проекции, с затылка, сверху и с боков были разделены пунктирными линиями на сегменты, снабженные подписями. Он усадил меня у окна в кресло с мягким сиденьем и пологой спинкой. Я обратила внимание на галерею портретов знаменитостей.

— Это все мои клиенты, — с гордостью пояснил доктор Брауни.

Я еще раз порадовалась тому, что пришла сюда под вымышленным именем. Мне бы не хотелось, чтобы мой портрет висел у него в кабинете, а результаты обследования Каррер Белл были опубликованы в печати.

— Позвольте мне объяснить вам суть френологической теории, — сказал доктор Брауни. — Мозг обладает различными функциями, за каждую из которых отвечает определенный его участок. Выпуклости на черепе отражают размер находящихся под ними участков. Таким образом, измерив эти выпуклости, я могу определить те или иные ментально-психические особенности человека.

Он придвинул к себе набор инструментов, похожих на кронциркули.

— Прежде всего я произведу некие общие замеры вашего черепа. Пожалуйста, не двигайтесь. — Я послушно и смирно сидела, пока он прикладывал инструменты к моей голове — ото лба к затылку, от виска к виску — и произносил вслух цифры. — О, у вас весьма крупная голова.

Интересно, подумала я, может, люди, которые считают френологию шарлатанством, правы? Едва ли я нуждалась в консультации доктора Брауни, чтобы узнать то, что было видно каждому: у меня слишком большая для моего туловища голова.

— В самом деле? — сказала я, всегда немного стыдившаяся таких необычных пропорций своего тела.

— В самом деле, — подтвердил он. — Это характерно для людей с высоким интеллектуальным потенциалом. У вас большой лоб, что означает склонность к глубоким раздумьям и способность к постижению.

Это меня немного утешило. Доктор Брауни отложил свои инструменты и стал кончиками пальцев осторожно, но твердо ощупывать выпуклости и вогнутости у меня на голове.