Я буду рядом - Кун-Суук Шин

– Что случилось с твоими туфлями?

Он взглянул на мои босые ноги. Я тоже опустила глаза, уставившись на брусчатку мостовой. И хотя я умудрилась потерять даже носки, эти неприятные моменты уже успели улетучиться из моей памяти. Я помнила лишь, как с толпой других людей оказалась перед закрытым подземным переходом, как меня сбили с ног и я упала лицом на землю. Боль в колене, о которой я на некоторое время забыла, снова вернулась и заставила меня покачиваться на пятках. Он указал на мои перепачканные в крови колени и спросил:

– Тебе больно?

– Да.

– Если идешь на демонстрацию, надо потуже затянуть шнурки на ботинках и надеть маску.

– Я не собиралась на демонстрацию.

Он пристально взглянул на меня:

– Пойдем и поищем твои туфли.

– Сначала сумку!

Я подумала о трех копиях рукописи «Мы дышим», которые остались в моей сумке. Если бы он знал о потерянной сумке, то наверняка посоветовал бы мне потуже затянуть шнурки и нацепить маску, а не приносить вместо этого сумку.

– Чон Юн, ты – бродяга.

В тот момент я и сама себе казалась бродягой. При себе у меня не осталось ничего дороже тысячи вон. Главной моей ценностью сейчас был он. Выражение его лица начало медленно меняться и из лукавого сделалось серьезным. Не одной мне было тяжело. Когда мы свернули в переулок и добрались до пустыря, там оказалась целая гора потерянных туфель, сумок, шляп и курток. Пропитанные слезоточивым газом и облитые водой из брандспойтов, все эти вещи промокли и неприятно пахли. И только тогда он убрал руку с моего плеча. Он снова оглядел меня и снова задержал взгляд на моих босых ступнях. В городе постоянно случаются непредсказуемые вещи. Я и подумать не могла, что однажды окажусь в центре города и кто-то станет без стеснения разглядывать мои босые ступни. И ступни эти будут покрыты синяками, ссадинами и грязью.

– Теперь я понимаю, почему ты плакала.

– Я плакала вовсе не из-за туфель.

Я, сама того не осознавая, начала разговаривать с ним.

– Тогда что ты делала сегодня в центре?

– Гуляла.

– Гуляла?

Казалось, он не понимал, о чем я говорю, и некоторое время молча смотрел на меня.

– Я должна найти сумку.

Понемногу в переулке начали появляться люди, которые, как и я, где-то притаились. Сначала около кучи вещей стояли только мы, но постепенно вокруг стали собираться встревоженные люди, желавшие найти свои пожитки. Многие были босыми, один человек шел в нижнем белье, а другой поддерживал руку, судя по всему сломанную. Все эти люди выглядели сильно оглушенными. Я принялась раскидывать вещи в разные стороны, разыскивая свои туфли и сумку.

– У тебя ведь были теннисные туфли, правда?

– Да.

– Белые?

– Да.

– И коричневая сумка с длинным ремешком.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что это твои вещи.

«Потому что это твои вещи», – слова эхом отдавались в моих ушах, словно падающие на крышу капли начавшегося дождя. Он принялся рыться в куче вещей в поисках моих туфель и сумки. Фотоаппарат болтался у него на шее, как маятник. Я не знала, что происходило у него в голове, но неожиданно он схватил фотоаппарат и сфотографировал гору потерянных вещей. Он уже собирался опять повесить фотоаппарат на шею, но затем протянул его мне и снова принялся искать мои туфли. Я видела ручки и карандаши, высыпавшиеся из сумок, шляпы, носовые платки, косметику и даже маникюрные ножницы. Сломанная оправа чьих-то разбитых очков сиротливо лежала в куче, и мне удалось заметить даже чей-то ремень. Повсюду были разбросаны каблуки, отвалившиеся от чьих-то туфель.

– Я нашел!

Ему удалось отыскать мою сумку среди бесчисленного множества чужих вещей. Он высоко поднял ее над головой. Брелок, пристегнутый к сумке, был порван и болтался на ниточке. Он вытер мокрую сумку краем рубашки и протянул мне. И хотя ее невозможно было полностью очистить от налипшей грязи, он все равно попытался хоть немного привести ее в порядок. Я взяла сумку и прижала к груди. А он продолжил искать мои туфли. Однако нигде не было видно белых теннисных туфель. Хотя, скорее всего, теперь они уже не были белоснежными, как прежде. Это были очень удобные туфли, но без каких-либо опознавательных особенностей. И даже если бы ему удалось их найти, я едва ли смогла бы снова их надеть. Вся обувь, сваленная в кучу, насквозь промокла. Я напряженно следила за тем, как он ищет мои туфли. Город и в самом деле был полон неожиданностей. Я безрезультатно искала Мен Сё по всему университету, а наткнулась на него именно здесь. Он внимательно разглядывал каждую попадавшуюся туфлю. Я предложила прекратить эти бесполезные поиски, но он лишь с расстроенным видом взглянул на мои босые ступни. А тем временем над городом начали сгущаться сумерки, и свет зажигающихся фонарей выхватывал из темноты его лицо.

Он взял у меня фотоаппарат, повесил на шею, а затем подставил мне спину.

– Запрыгивай, – просто предложил он.

– ?!

– Ты не сможешь идти сама с таким коленом.

И хотя я не призналась ему, что повредила колено, боль так и не отпустила меня.

– Только сначала повесь сумку на плечо.

– Как?

– Не получается? – Он присел на корточки и бросил взгляд через плечо.

– Я могу идти сама.

– С такими ногами?

– Я могу идти сама.

– Какая же ты упрямая!

Мен Сё торопливо двинулся ко мне, чтобы усадить меня к себе на спину, тут я начала пятиться назад.

– Сказала, что могу идти сама! Смотри! – Я пошла прочь из переулка, в который мы попали в поисках пропавших вещей. Но бесчисленные порезы на моих ступнях стали невыносимо болеть, и у меня от боли задрожали колени. Присохшая к ране ткань брюк оторвалась от моего колена, и кровь снова заструилась по ноге. Я не ошиблась в ощущениях. Кровь просочилась сквозь ткань брюк.

Когда он заметил, что я едва держусь на ногах, то снова подошел и подставил спину.

– Залезай, Чон Юн!

Когда он наклонился, порванная рубашка обнажила его спину. Его позвоночник четко выделялся на широкой спине. Сильная, четкая линия его спины напомнила мне горный хребет. Мне вдруг захотелось осторожно погладить его спину. Казалось – Мен Сё мог с легкостью вскинуть меня к себе на спину и промчаться по всему городу.

– Хорошо, но только до ближайшего обувного магазина, – согласилась я.

– Понял. До ближайшего обувного магазина.

Я повесила сумку на плечо и взобралась к нему на спину, которую мне так хотелось ласково погладить. Здесь я почувствовала себя в безопасности. Мен Сё вышел на мостовую и направился к шоссе. Я ощущала, как моя грудь и живот касаются его спины, но он словно ничего не чувствовал, просто уверенно и спокойно двигался вперед. Я обвила руками его шею. И то, что поначалу причиняло неловкость, вскоре мне даже понравилось. Я смотрела, как мои босые ноги раскачиваются рядом с его бедрами. Это напомнило мне о тех временах, когда я была еще совсем крошкой и мама носила меня на спине. Мне пришло в голову, что запах, который я всегда считала ее родным запахом, был всего лишь запахом пота. Я вспомнила, как утыкалась носом в ее сильную, уютную спину и тихо засыпала. И сейчас у меня появилось желание прижаться щекой к его спине. Я подавила это желание и, обернувшись, окинула взглядом пустырь. Потерянные туфли, сумки, рубашки и другие вещи валялись повсюду в свете вечерних фонарей. Мне казалось, что только я одна избежала ужасного хаоса в городе. Я чувствовала себя обязанной попросить прощения у кого-то невидимого, и мое сердце ныло от боли. И хотя мы договорились, что он донесет меня лишь до ближайшего обувного магазина, но не знали, в какую сторону надо идти. Мен Сё пробормотал:

– Если мы еще найдем этот магазин.

– А если нет?

– Не беспокойся. Отнесу тебя домой.

Из-за забастовки автобусы не ходили, пришлось идти пешком. Когда мы добрались до того места, где встретились, он остановился и спросил, где я живу.

– На Тунсандон.

– Ты живешь на Тунсандон?

– Да.

– Странно, что мы не увиделись раньше.

– Ты тоже сейчас там живешь?

– Нет, там жила Миру. Юн Миру.

Услышав, как он произнес ее имя, я вдруг почувствовала: темная завеса окутала мое сердце, как внезапно налетевшая черная туча закрывает солнечный свет и обрушивается на землю бурным ливнем.

– А где она сейчас?

– Кто?

– Миру.

Пока он нес меня, я продолжала спрашивать о ней, словно была ее близкой подругой или сестрой. На какое-то мгновение мне показалось, что Мен Сё готов ответить, но он лишь поудобнее обхватил меня руками, удерживая у себя на спине, и спросил:

– Надо пройти по подземному переходу, не так ли?

Похоже, он не хотел говорить о Миру.

– Мы не сможем. Проход закрыт.

Мы не стали спускаться, а остались на поверхности. Я по-прежнему сидела у него на спине. Сейчас машины не ездили по дороге, но огни светофора загорались в обычном режиме.

– Где же Юн Миру?

– Она только что вернулась с острова.