Собрание сочинений - Карлос Кастанеда

Сила — это как раз то, что тебе сейчас нужно. Ты молод; ты не индеец; значит, «трава дьявола», возможно, попадет в хорошие руки. Да и тебе самому она как будто по вкусу. Ты буквально чувствуешь, как она наполняет тебя силой. Все это я испытал на себе. И все же она мне не понравилась.

— Но почему, дон Хуан?

— Мне не нравится ее сила. Для нее больше нет применения. Раньше, как мне рассказывал бенефактор, был смысл искать силу. Люди совершали неслыханные дела, их почитали за их силу, боялись и уважали за их знание. От бенефактора я слышал о делах поистине невероятных, которые случались в старину. Но теперь мы, индейцы, больше не ищем силу. В наше время индейцы используют «траву дьявола» разве что для притираний. Листья и цветы идут вообще неизвестно на что. Говорят, что они, к примеру, прекрасное средство от нарывов. Самой же силы больше не ищут — той самой силы, которая действует как магнит, тем более мощный и опасный в обращении, чем глубже корень травы уходит в землю. Когда доходишь до глубины в четыре ярда — а говорят, такое случалось, — то находишь основание и источник силы неисчерпаемой, бесконечной. Очень многим это удавалось в прошлом, сегодня — никому. Видишь ли, сила «травы дьявола» больше не нужна нам, индейцам. Незаметно мы потеряли к ней интерес, и теперь сила больше не имеет значения. Я и сам не ищу ее, но когда-то, когда я был молод, как ты, я тоже чувствовал, как меня от нее просто распирает. Я чувствовал себя, как ты сегодня, только в пятьсот раз сильнее. Ударом руки я убил человека. Я мог швырять валуны, огромные валуны, которые двадцать человек не могли сдвинуть с места. Однажды я подпрыгнул так высоко, что сорвал верхние листья с верхушек самых высоких деревьев. Но все это было ни к чему. Разве что на индейцев страх наводить. Остальные, которые ничего этого не знали, отказывались верить. Они видели только сумасшедшего индейца или как что-то скачет по верхушкам деревьев.

Мы долго молчали. Нужно было что-то сказать ему.

— Было совсем иначе, когда в мире еще были люди, — заговорил он, — люди, для которых не было ничего удивительного в том, что человек может превратиться в горного льва или птицу или просто летать. Так что я больше не пользуюсь «травой дьявола». Зачем? Чтобы пугать индейцев?

Я увидел его печаль и почувствовал глубокое сострадание. Мне хотелось что-нибудь сказать ему, пусть даже банальность.

— Может быть, дон Хуан, это участь всех, кто ищет знание.

— Может быть, — спокойно сказал он.

Четверг, 23 ноября 1961

Подъехав к дому дона Хуана, я не увидел его на веранде. Это было странно. Я громко окликнул его, и из дому вышла его невестка.

— Заходи, — сказала она.

Оказалось, что две-три недели назад он вывихнул лодыжку. Он сам сделал себе гипсовую повязку, пропитав полосы из тряпок в кашице, изготовленной из кактусов и толченой кости. Материя, туго обернутая вокруг щиколотки, высохнув, превратилась в легкий и гладкий панцирь. Повязка получилась твердой, как гипсовая, но гораздо удобнее и не такая громоздкая.

— Как это произошло? — спросил я.

Ответила его невестка, мексиканка из Юкатана, которая за ним ухаживала:

— Да просто случайность. Он упал и чуть не сломал себе ногу.

Дон Хуан засмеялся, затем подождал, пока она ушла, и сказал:

— Случайность, как бы не так! У меня есть враг поблизости. Женщина по имени Ла Каталина. Она толкнула меня в момент слабости, и я упал.

— Зачем это ей понадобилось?

— Она хотела меня убить, вот зачем.

— Она была у тебя в доме?

— Да.

— Как же ты позволил ей войти?

— Я ей не позволял. Она влетела.

— Извини, я не понял…

— Она — черный дрозд.

Я опешил.

— Она уже давно пыталась покончить со мной. В этот раз она действительно чуть не достигла успеха.

— Ты сказал, она — черный дрозд? Она что — птица?

— Опять ты со своими вопросами. Она — черный дрозд. Точно так же, как я — ворона. Кто я — человек или птица? Я — человек, который знает, как становиться птицей. Но вернемся к Ла Каталине. Она — враждебная ведьма. Ее намерение убить меня столь сильно, что я еле смог от нее отбиться. Черный дрозд ворвался прямо в мой дом, и я не смог остановить его.

— Ты можешь становиться птицей, дон Хуан?

— Могу. Но об этом в другой раз.

— Почему она хочет убить тебя?

— Это старая история. Теперь она подошла к развязке, и, похоже, придется с нею покончить, пока она не прикончила меня.

— Ты собираешься прибегнуть к колдовству? — спросил я с надеждой.

— Не будь дураком, никакое колдовство здесь не поможет. У меня другие планы. Когда-нибудь я расскажу тебе о них.

— А что, твой союзник не может тебя от нее защитить?

— Нет, дымок только говорит мне, что делать. Защищать себя должен я сам.

— Ну а Мескалито? Может, он защитит тебя от нее?

— Нет. Мескалито — учитель, а не сила, которую можно использовать в личных интересах.

— А «трава дьявола»?

— Я уже сказал, что должен защищать себя сам, следуя при этом лишь указаниям дымка, моего союзника. И в этом смысле, насколько мне известно, дымок может многое. Какие бы проблемы ни возникали, дымок тебе все расскажет, и при этом укажет не только что делать, но и как. Из всех доступных человеку это самый замечательный союзник.

— Лучший союзник для каждого?

— С каждым у него по-своему. Многие его боятся и ни за что не станут к нему прикасаться, и вообще предпочитают не связываться. Дымок не для всех, как и все остальное.

— Что же он такое?

— Дымок — это дым предсказателей!

В его голосе явственно прозвучало благоговение, чего я до сих пор за ним не замечал.

— Для начала приведу слова моего бенефактора, когда он начал учить меня этим вещам, — хотя в то время я, так же как ты сейчас, не мог его понять по-настоящему. «Трава дьявола» — для тех, кто жаждет обладать силой. Дымок — для тех, кто стремится прежде всего наблюдать и видеть. Я считаю, что в этом