Собрание сочинений - Карлос Кастанеда

оставив лишь чувство приятной разбитости и невероятной сонливости. Глаза слипались, хотя издалека все еще доносился голос дона Хуана. Я заснул, но всю ночь чувствовал себя погруженным в глубокий красный цвет. Даже сны были красные.

Проснулся я в субботу около трех пополудни. Я проспал почти двое суток. Все было как при обычном пробуждении, если не считать того, что слегка болела голова, был расстроен желудок и я чувствовал острые мигрирующие боли в кишечнике. Дон Хуан дремал на веранде, и я его разбудил. Он улыбнулся.

— Все в порядке, — сказал он. — Единственное, что имеет значение, это то, что ты видел все в красном.

— А если бы не в красном?

— Тогда ты бы видел черное, а это плохой знак.

— Почему плохой?

— Когда человек видит черное, это значит, что он не создан для «травы дьявола». Его будет рвать зеленым и черным, пока не вывернет наизнанку.

— Он умрет?

— Не обязательно, но болеть он будет долго.

— А что с теми, кто видит красное?

— Их не рвет, и корень дает им ощущение удовольствия, а это означает, что они сильны и что их натура склонна к насилию — как раз то, что любит «трава дьявола». Именно этим она соблазняет и увлекает. Плохо только то, что под конец, в обмен на силу, которую она дает, они становятся ее рабами. Но это уже не в нашей власти. Человек живет только для того, чтобы учиться, а чему он учится — хорошему или плохому, — зависит лишь от его природы и от его судьбы.

— Что мне делать дальше, дон Хуан?

— Ты должен посадить саженец из второй половины первой порции корня. Половину ты принял в прошлый раз, вторую теперь нужно посадить в землю, чтобы она выросла и созрела прежде, чем ты всерьез возьмешься приручать «траву дьявола».

— Как именно?

— Ее приручают через корень. Тебе нужно будет шаг за шагом изучить все тайны корня, каждой его порции. Эти порции ты будешь принимать, чтобы изучить тайны «травы дьявола» и завоевать ее силу.

— Что, каждая порция готовится так же, как ты готовил первую?

— Нет, каждая по-своему.

— Как действуют порции?

— Я уже говорил, каждая учит особому виду силы. То, что ты принял позавчера, еще ничего не значит. Это может каждый. Но только брухо готов к порциям более серьезным. Я не могу сказать тебе, как они действуют и что при этом происходит, потому что еще не знаю, примет ли она тебя. Нужно подождать.

— А когда я об этом узнаю?

— Как только вырастет и созреет твое растение.

— Если первую порцию может принимать кто угодно, то для чего же она используется?

— В разбавленном виде она годится для всяких человеческих дел: для стариков, которые совсем обессилены, для молодых людей, которые ищут приключений, или, скажем, для женщин, которые хотят страсти.

— Ты ведь говорил, что корень используют только для обретения силы, а выходит, что и для других целей?

Он пристально посмотрел на меня, и под этим взглядом мне стало неуютно. Ясно было, что он рассердился, но я не понимал почему.

— «Трава дьявола» используется только для обретения силы, — сухо сказал он наконец. — Старик, который хочет вернуть себе молодость, человек, который хочет убить другого человека, молодежь, которая ищет испытаний, голода и усталости, женщина, которая ищет страсти, — все они мечтают о силе. И эту силу им даст «трава дьявола». Ну как, нравится она тебе? — спросил он после паузы.

— У меня страшный прилив сил, — сказал я. Я заметил это еще при пробуждении, и до сих пор ничего еще не изменилось. Это было очень необычное ощущение неудобства, какой-то неусидчивости; все тело двигалось и вытягивалось с необычной легкостью и силой. Руки и ноги чесались, плечи вроде раздались, мышцы спины и шеи распирало, хотелось потереться или потолкаться о деревья. Я чувствовал, что, если ударю в стену, она обвалится.

Мы больше ни о чем не говорили, просто сидели на веранде. Я заметил, что дон Хуан засыпает. Он пару раз клюнул носом, затем просто вытянул ноги, лег на пол, заложил руки за голову и заснул. Я встал и пошел за дом, где пережег избыток энергии, очистив двор от мусора. Когда-то дон Хуан вскользь заметил, что неплохо бы убрать мусор за домом.

Позже, когда он проснулся и пришел на задний двор, я был уже почти в норме. Мы сели ужинать, и за столом он раза три спросил меня, как я себя чувствую. Поскольку это было редкостью, я наконец не выдержал:

— С чего это тебя так волнует мое самочувствие, дон Хуан? Может быть, ты ждешь, когда я от твоего питья наконец подохну?

Он засмеялся и стал еще больше похож на вредного мальчишку, который подстроил какой-то подвох и про себя ждет не дождется, когда он сработает. Со смехом он сказал:

— Да нет, не очень-то ты похож на больного — даже хамишь мне.

— Ничего подобного, — возмутился я. — Я вообще не помню случая, чтобы говорил с тобой грубо.

Я возмутился совершенно искренне, потому что в самом деле и в мыслях себе никогда такого не мог позволить.

— Ну вот, ты уже ее защищаешь, — сказал он.

— Кого это?

— «Траву дьявола», кого же еще. Ты говоришь как влюбленный.

Я хотел вообще встать из-за стола, но тут опомнился.

— Смотри-ка, я и не заметил, что в самом деле ее защищал.

— Ясное дело. Ты даже не помнишь того, что говорил, верно?

— Да, признаться…

— Вот такая она и есть — «трава дьявола». Она подкрадывается к тебе, как женщина, а ты ничего не замечаешь. Ты весь поглощен только тем, что благодаря ей чувствуешь себя прекрасно и полон сил: мышцы налиты энергией, кулаки чешутся, подошвы горят желанием кого-нибудь растоптать. Когда человек становится с нею близок, его действительно переполняют неистовые желания. Мой бенефактор говорил, что «трава дьявола» опутывает тех, кто ищет силу, и губит тех, кто не умеет совладать с нею. Однако в те времена сила была всем известна; ее искали куда упорней. Мой бенефактор был могущественным человеком, а его бенефактор был, по его словам, еще более одержим поиском и накоплением силы. Но в те дни это имело смысл.

— А сегодня, по-твоему, смысла нет?

—