Собрание сочинений - Карлос Кастанеда

это дон Хуан сказал с силой и абсолютной убежденностью. Видно было, что он тщательно взвешивает слова. Следующую фразу он повторил четыре раза.

— С помощью союзника ты увидишь и поймешь такие вещи, о которых вряд ли еще от кого-нибудь узнаешь.

— Союзник — это что-то вроде сторожевого духа?

— Нет, это не сторож и не дух. Это помощь.

— Твой союзник — Мескалито?

— Нет. Мескалито — совсем иная сила. Несравненная сила! Он — защитник. Он — учитель.

— Чем же он отличается от союзника?

— Союзника можно приручить и использовать, Мескалито — нет. Он вне всего и ни от кого не зависит. Он по собственному желанию являет себя в каком захочет виде тому, кто предстал перед ним, будь это брухо или обыкновенный пастух.

Дон Хуан с большим энтузиазмом заговорил о Мескалито как о наставнике, учителе того, как следует жить. Я спросил, каким же образом учит Мескалито «как следует жить», и дон Хуан ответил — он показывает, как жить.

— Как показывает?

— Способов множество. Он может показать это у себя на ладони, или на скалах, или на деревьях, или просто прямо перед тобой.

— Это что — картина перед тобой?

— Нет. Это учение перед тобой.

— Он что-то говорит?

— Говорит. Но не словами.

— А как же тогда?

— Каждому по-разному.

Я почувствовал, что мои расспросы опять его раздражают, и больше не прерывал. Он вновь принялся разъяснять, что для познания Мескалито не существует общеобязательных предписаний; учить знанию о Мескалито не может никто, кроме него самого. Потому он особая сила; для каждого он неповторим.

С другой стороны, чтобы получить союзника, в обучении требуется строжайшая последовательность, не допускающая ни малейших отклонений. В мире много таких союзных сил, сказал дон Хуан, но сам он знаком лишь с двумя из них. Именно с ними и с их тайнами он намеревался меня познакомить; однако выбирать между союзниками придется мне самому, поскольку я могу иметь лишь одного. У его бенефактора союзником была «трава дьявола». Но самому дону Хуану она пришлась не очень по душе, хотя он узнал от бенефактора все ее тайны. Мой личный союзник — «дымок» (humito), сказал дон Хуан, но в дальнейшие детали не вдавался.

Я все же спросил его, что это такое. Он не ответил. После долгой паузы я спросил:

— Какого рода сила союзника?

— Я уже говорил — это помощь.

— В чем она состоит?

— Союзник — это сила, которая способна увести человека за его границы. Именно таким образом союзник открывает то, что никому не известно.

— Но и Мескалито тоже уводит тебя за твои границы. Разве это не делает его союзником?

— Нет. Мескалито уводит тебя за твои границы для того, чтобы учить; союзник — для того, чтобы дать тебе силу.

Я попросил остановиться на этом более детально или хотя бы объяснить разницу в их действиях. Он взглянул на меня, потом расхохотался и сказал, что обучение посредством разговоров не только пустая трата времени, но и редкая глупость, потому что обучение — труднейшая из всех задач, с какими человек может столкнуться. Он спросил, помню ли я, как пытался найти свое пятно, желая при этом обойтись без всяких усилий и втайне рассчитывая, что он подаст мне на тарелочке всю информацию. Если бы я так поступил, сказал он, ты бы никогда ничему не научился. Напротив, именно узнав на собственном опыте, как трудно найти пятно, а самое главное — убедившись, что оно в самом деле существует, я получил такое чувство уверенности, какое невозможно получить никаким иным образом. Он сказал, что, пока я сижу, прикипев к своему «благоприятному пятну», никакая сила в мире не способна нанести мне вред именно по причине моей уверенности в том, что на этом месте это невозможно. На этом месте я могу отразить нападение любого врага. Если же, допустим, он открыл бы мне, где находится это место, я никогда бы не имел той уверенности, которая является единственным критерием моего знания как подлинного. Это и значит: знание — сила.

Затем дон Хуан сказал, что любому, кто приступает к учению, приходится выкладываться во всем точно так же, как выкладывался я в поисках своего «пятна», и что границы обучения определяются самой природой ученика. Именно поэтому разговоры на тему обучения лишены всякого смысла. Некоторые виды знания мне просто не под силу и способны лишь уничтожить меня. Он поднялся, давая понять, что тема исчерпана, и направился к двери. Я сказал, что все это очень пугающе и совсем не то, что я себе представлял.

Он ответил, что страхи — дело обычное; все мы им подвержены, и тут ничего не поделаешь. Однако каким бы устрашающим ни было учение, еще страшней представить себе человека, у которого нет союзника и нет знания.

Глава 3

Прошло два года с тех пор, как дон Хуан начал учить меня о силах союзников. Наконец он, видимо, решил, что я созрел к их освоению в форме той непосредственной практической вовлеченности, которую он считал единственным настоящим обучением. За два года он подвел меня к неизбежному результату всех бесед и к обобщению всего учения — к состояниям необычной реальности. Вначале он говорил о союзных силах очень редко и лишь при случае. В моих записях первые упоминания о них разбросаны среди бесед на другие темы.

Среда, 23 августа 1961

— «Трава дьявола» была союзником моего бенефактора. Я мог бы выбрать ее и своим союзником, но мне она не понравилась.

— Почему она тебе не понравилась?

— У нее есть один серьезный недостаток.

— Она в чем-то уступает другим союзникам?

— Не передергивай. Она не менее сильна, чем самые могущественные союзники, но в ней есть нечто, что лично мне не по душе.

— Можно узнать, что именно?

— Она ослепляет людей. Она дает человеку вкус к силе слишком рано, не укрепив его сердце, и делает его одержимым. Благодаря ей он уязвим в самом центре полученной от нее невероятной силы.

— Можно ли этого избежать?

— Можно преодолеть, избежать нельзя. Всякий, кто берет ее себе в союзники, должен заплатить эту цену.

— Как же это преодолеть, дон Хуан?

— У «травы дьявола» четыре головы: корень, стебель с листьями, цветы и