Золотые крылья дракона - Александр Больных

Чани заметил, что на глазах Ториль выступили слезы, но она быстро моргнула, и слезы пропали.

— Это я виновата, я не предупредила тебя, — проговорила она с отчаянием.

— Нет, ничего, — трясущимися губами вымолвил Чани, все еще не до конца поверив в происшедшее, — это я сам.

Тонкие пальцы Ториль ощупали его руку.

— Я не смогу снять заклятье. Это могут только Радужники. Я могу уничтожить замороженную вещь, но не освободить ее.

— Ничего, — по возможности бодро повторил Чани, стараясь не поддаться страху. — Встретимся с Радужниками, все уладится, — заключил он, хотя и не имел ни малейшего понятия о том, кто такие Радужники.

— А что это? — спросил Хани.

— Черный Лед, порождение Черного Тумана, который недавно напал на нас.

— Напал? — не поверил Хани.

— Да, напал. Я тоже не верила в это, хотя и знала; считала все это сказками, страшными преданиями. Но, оказывается, иногда сказки говорят правду. Далеко на севере живет Хозяин Тумана, которому повинуются все тучи, облака, весь туман, в том числе и самый страшный и опасный — Черный. Заклинаниями Хозяин Тумана вызывает его из темных пещер в далекой Стране Заката и направляет туда, куда устремляется его злая воля. Черный Туман заполняет воздух, проникает в дома, просачиваясь в самую крошечную щелочку, обволакивает деревья, людей и зверей. А потом произносится новое заклинание, и Туман превращается в Черный Лед, твердый, как камень, много тверже камня. И все живое, оказавшееся в Тумане, теперь остается скованным Льдом. Скованным и замороженным, и само постепенно превращается в лед. Одно только прикосновение к Черному Льду опасно. Если бы Чани держался за льдину подольше, то он весь превратился бы в ледяную статую. И я не могу расколдовать его руку, — угрюмо повторила принцесса. — Хозяин Тумана сильнее меня.

— И рука не будет замерзать дальше?

— Нет, ведь она из обычного льда. Так что теперь тебе нужно держаться подальше от огня, если не хочешь потерять ее.

Чани послушно отступил назад.

Ториль направила огонь Золотого Факела прямо на глыбу Черного Льда. Раздалось тихое потрескивание, глыба начала вздрагивать и корчиться, как будто пламя причиняло ей боль, потекли ручейки грязной, почти черной воды. От глыбы начали откалываться куски, размякшие, они с противным плюханьем шлепались в темную лужу и, кажется, тихо взвизгивали, исчезая.

Потом все стихло. Постепенно рассеялся горячий, вонючий пар, и путники увидели в луже цветок. Его полупрозрачные остроконечные лепестки были окружены светящимся ореолом и чуть позванивали тем тонким серебристым звоном, который поманил Чани.

— Эдельвейс? — сама себя спросила Ториль. — А почему бы и нет? Если мы встретили одно чудо, то можем встретить и второе.

— Эдель… что? — словоохотливости Хани не было конца. — Я никогда не видел такого цветка раньше.

— Горный подснежник — эдельвейс. Но почему он не замерз? Или это Хрустальный?

Цветок что-то прозвенел — словно в ответ. Так показалось братьям. Ториль наморщила лоб, вспоминая что-то, может быть, слова полузабытого чужого языка. Потом она подошла к цветку и опустилась перед ним на колени. Протянула ладони и коснулась осторожно лепестков, те благодарно звякнули.

— Он говорит «спасибо», — повернулась Ториль к братьям. — И еще говорит, что скоро мы встретим пещеру, в которой сможем переночевать и укрыться от непогоды.

— Говорит? — изумился Хани. Чани молчал, прислушиваясь с тревогой к нарастающей боли в руке.

— Конечно, говорит, — ответила принцесса. — У всех деревьев, цветов, трав есть свой язык, нужно только понимать его.

Эдельвейс снова зазвенел. Казалось, играет целый оркестр маленьких колокольчиков — серебряных, золотых, хрустальных — вызванивая затейливую, приятную мелодию. Ториль внимательно вслушалась, а потом перевела:

— Он говорит, что теперь, в благодарность за его освобождение, цветы будут помогать нам, чем смогут.

— Они? — недоверчиво хмыкнул Чани, морщась.

— Да, именно они. Спасибо тебе, — помахала она рукой эдельвейсу. — Нам нужно спешить, надвигается ночь, и я не хотела бы встретить ее на тропе.

11. РАДУЖНОЕ УЩЕЛЬЕ

— Ничего не понимаю, — остановилась Ториль. — Я превосходно помню карту, знаю, как должна идти Приморская Тропа, но не узнаю дорогу! — Они стояли на крохотной площадке, прилепившейся к отвесной скале, уходившей, казалось, в самое небо. Площадка была так мала, что три человека едва помещались на ней, и приходилось все время быть настороже, чтобы не свалиться в пропасть.

Наверху, в густом облаке тумана, тускло светился багровый огонь вулкана. Время от времени раздавался тяжелый грохот, слегка приглушенный туманом, слышались свист и басовитое шипение. Из кратера вылетала светящаяся глыба и, сверкнув на мгновение, пропадала в той же непроницаемой завесе тумана.

Камни под ногами вздрагивали от постоянных толчков, и путникам начинало казаться, что тропинка извивается и дергается, бежит куда-то, а не лежит на месте, как ей полагалось бы. Вдали, над заснеженными пиками, вспыхнул прозрачный зеленый свет, разбегавшийся сначала волнами, а потом превратившийся в ровное сияние. Горы откликнулись приглушенным рокотом, покатились камни, и, к ужасу путников, изрядный кусок тропы позади них бесшумно провалился куда-то вниз. Дорога назад была отрезана.

— Теперь я понимаю, почему я никак не могу узнать дорогу, — задумчиво глядя на пропавшую тропу, сказала Ториль. — Неясно лишь одно: кто же здесь поработал… Хотя я чувствую, что этот туман кто-то направляет. Здесь явственно ощущается действие черных заклинаний.

Они медленно двинулись вперед, ощупывая, как слепые, руками каждый свой шаг. Туман стал гуще. Теперь встревожилась и Ториль. Она стала подгонять братьев.

— Быстрее, быстрее…

— А ты не боишься свалиться вниз в этом молоке? — не удержался Чани. Он бережно придерживал руку, опасаясь разбить ее о камни.

— Боюсь, — неожиданно серьезно ответила она. — Но гораздо больше я боюсь другого.

— Чего же? — спросил Хани.

— Это слишком подходящая погода для туманных нетопырей.

— А кто это? — в Хани снова разгорелось любопытство.

— Я не хочу тебя зря пугать, — хмуро сказала она. — А то еще ноги начнут заплетаться. Нам сейчас придется идти быстро, много быстрее, чем мы шли до сих пор. И не нужно отвлекаться.

Она выпрямилась во весь рост, вытянувшись, как струна, и закрыла глаза. Потом подняла вверх обеими руками Золотой Факел. Постояв так с минуту, Ториль запела. На этот раз Чани показалось, что он начинает понимать слова Колдовского Языка. В заклинании говорилось что-то о солнце, разгоняющем тьму, о дороге, о злых силах, нагоняющих мрак, об их поражении… Хотя, может, это только лишь казалось… Постепенно от Факела начало разливаться прозрачное золотистое сияние, не пламя, а дрожащий радужный ореол.