Золотые крылья дракона - Александр Больных

Ториль нервно сжала кулаки. Вдруг кто-то тронул ее за плечо, она испуганно обернулась. Но это был Чани.

— Не бойся, — сказал он.

— С чего ты взял, что я боюсь? — голос принцессы был по-прежнему насмешлив.

— Заметно.

Она надменно вскинула голову.

— Вздор. Я не знаю, что такое страх.

— Верю, — согласился Чани, — но все равно сейчас ты боишься.

В холодных глазах мелькнула растерянность, но принцесса тут же опомнилась, хотя в голосе ее не было прежней твердости:

— Лжешь. Не забывайся.

Чани изумленно посмотрел на нее.

— Опять?

Но, словно обжегшись о взгляд ледяных глаз, он смешался и замолчал. Вопль Хани раздался очень кстати, разрядив ситуацию.

— Смотрите! Смотрите!!

Они подбежали к нему. Хани показал вниз. Там, из узкой расселины, клубясь, выплывало густое черное облако, оно заполнило уже пропасть, по краю которой шла тропинка, и теперь медленно поднималось вверх, цепляясь за скалы.

— Камни! Быстро! — приказала принцесса.

— Что камни? — не понял Хани.

— Собирайте камни и сваливайте в кучу. Только быстрее, если вам дорога жизнь!

Жесткий, повелительный тон словно подхлестнул братьев. Они лихорадочно, сбивая в кровь пальцы, начали собирать щебень и выворачивать потрескавшиеся камни. Вскоре на тропинке выросла большая куча, и Ториль жестом остановила их.

А черное облако тем временем было уже совсем рядом. Мгла, поднявшаяся из пропасти, сомкнулась с опустившейся сверху, и они оказались внутри черного шара. Чани заметил, что по краям облака сверкают крошечные голубые огоньки, мелькают серебристые искорки. Ему даже показалось, что он различает мельчайшие четырехконечные звездочки…

Ториль, белая, как мел, но спокойная, достала свой Факел и направила его на груду камней. Она произнесла длинное и сложное заклинание на незнакомом певучем языке, Факел сразу брызнул струей белого огня… Пламя Факела стремительно налилось желтизной, и, к удивлению и испугу братьев, камни сами вспыхнули ярким желтым пламенем. Хани, стоявший слишком близко к костру, попятился.

Но его остановил окрик Ториль:

— Стой! Назад!

Она схватила Хани за руку и с силой подтащила к костру.

— Нельзя отходить от огня. Нельзя! — повторила она. — Может быть, нам удастся спастись.

Плотная черная стена надвигалась, выбрасывая колышущиеся отростки. Даже сквозь жар огня чувствовалось ее леденящее дыхание. Послышалось ровное мерное гудение, словно рядом пролетел рой рассерженных пчел, серебристые огоньки завертелись быстрее, сливаясь в светящийся вихрь. Но и необычное пламя, которое было сложено из сотен мельчайших золотисто-желтых кубиков, тоже разгоралось все сильнее.

— Так вот ты какой, Черный Туман, — непонятно прошептала Ториль.

Чернота напряглась, пытаясь сомкнуться над ними, охватить их, но, натолкнувшись на пламя костра, отступила. Гудение стало сильнее, перешло в тонкий рассерженный вой. Опять и опять черные крылья протягивались к путникам, но, попав в огонь, таяли, оставляя после себя запах потревоженной пыльной паутины. Искры Тумана засияли ярче. Потом раздался гулкий раскат, похожий на гром, — и все стихло.

Ториль устало опустилась прямо на мокрые камни тропинки.

— Вот и все…

— Что все? — переспросил Хани.

— Сам смотри.

Черная сфера, окружавшая их, стремительно белела и редела, пропали или погасли мелькавшие раньше серебристые искры. И вскоре вокруг клубился самый обычный влажный туман, быстро тающий под жаркими лучами вновь появившегося солнца. С тихим потрескиванием и пощелкиванием догорал каменный костер. Ториль провела ладонями по лицу, как бы смахивая усталость, и легким упругим движением поднялась.

— Вперед! — приказала она.

— Ты что? — возразил Чани. — Ведь не видно же ничего. Как можно идти по горам в таком молоке?

— Это ненадолго. Туман израсходовал свою силу. И вообще, пора бы тебе прекратить оспаривать мои приказы.

Чани рассердился, но протестовать не посмел, не такой сейчас была принцесса, чтобы можно было ей возразить. Синие глаза ее превратились в кусочки льда и смотрели, безжалостно прищурившись, как бы выбирая цель для удара.

— Вперед, — повторила она.

И действительно, туман быстро растаял, и братья ахнули. Все вокруг — и тропинка, и скалы, и редкие кусты — было засыпано толстым слоем снега. Где-то вдалеке шевелились еще остатки тумана, образуя тонкую, белесую, полупрозрачную вуаль, сквозь которую проступали черные громады гор и бездонные провалы пропастей.

— Вперед так вперед, — согласился Чани. — Но только скажи, пожалуйста, что это такое было?

— Сам видел — Черный Туман.

— Колдовской? — опасливо спросил Хани.

— Да, и очень скоро мы увидим, что нам всем грозило.

Рыхлый сухой снег хрустел под ногами, и не верилось, что сейчас лето, что совсем недавно было жарко. Ториль зябко ежилась, кутаясь в плащ, ее трясло, но, когда Чани, заметив это, стал снимать свою меховую куртку, она отрицательно покачала головой.

Солнце начало постепенно склоняться к горизонту, окрашивая запад в пронзительно оранжевый цвет. Легкие перистые облака полыхнули огнем. Путники продолжали подниматься на гору, но перевал не приближался. Постепенно горы подступали к самой тропинке. На их покрытых снегом склонах дрожали и переливались оранжевые и красные отблески.

Вдруг Чани, шедший первым, остановился так резко, что Ториль невольно ткнулась носом ему в спину.

— Что там? — недовольно спросила она.

— Смотри! — посторонился Чани.

Прямо поперек тропинки лежала огромная глыба черно-зеленого льда, она даже свисала над обрывом. Где-то внутри ее был виден неясный белый свет. Чани, выхватив меч, ударил глыбу, однако меч глухо звякнул, словно ударился о камень, и отскочил, не оставив ни малейшего следа, но зато едва не вывернув кисть Чани. И как бы в ответ на удар зазвенели крошечные серебряные колокольчики. Или, может, это лишь показалось Чани. Свечение внутри глыбы стало сильнее, и он, вытянув руки, медленно, как завороженный, пошел вперед.

— Не смей! — отчаянно вскрикнула Ториль.

Но было поздно, Чани коснулся левой рукой льдины. И к своему ужасу, почувствовал, что не может оторвать руку. Потом ее словно пронзила огромная холодная игла, и рука пропала. Нет, Чани по-прежнему видел ее, но пальцы больше не повиновались ему, и он не ощущал их. Чани в испуге шарахнулся назад, и лед отпустил его. Не веря самому себе, Чани осторожно потрогал правой рукой левую. Она приобрела странный мраморно-белый оттенок и стала холодной и твердой, как лед.

Чани заметил, что на глазах Ториль выступили слезы, но она быстро моргнула, и слезы пропали.