Золотые крылья дракона - Александр Больных

Из травы выскользнул какой-то маленький зверек и, крадучись, пополз к мешку принцессы. Завозился возле него. Чани решил, что терять остатки сухарей им совсем ни к чему — и без того уже давно обеды и ужины у них были, мягко говоря, скудноваты. Он тихонько вытянул руку, нащупывая снятый башмак, и в тот момент, когда зверек выползал из мешка, швырнул его.

Пронзительный писк известил, что бросок был метким. Ториль мгновенно вскочила, как будто и не спала. Вскочил и Хани, на всякий случай выхватывая меч.

— Что случилось? — встревоженно спросила принцесса.

Вместо ответа Чани поднял мешок и показал большую дыру, прогрызенную в нем острыми зубами ночного воришки. Ториль выхватила у него мешок и принялась лихорадочно в нем шарить.

— Где компас?! — отчаянно вскрикнула она, отбрасывая мешок в сторону.

Чани вздрогнул, как ужаленный, он поспешно сунул в костер охапку валежника, тот затрещал, пламя весело взметнулось вверх и осветило поляну, на которой они расположились. Опустившись на колени, все начали обшаривать траву. Хани первым увидел сверкнувшую в густой зелени золотую искорку, он бросился туда и с торжеством поднял коробочку, присыпанную крошками сухарей.

— Спасибо, — хриплым от волнения голосом поблагодарила принцесса. — Больше я не выпущу его из рук. А сейчас нам, пожалуй, надо идти. Ночь не обещает быть спокойной.

К берегу моря они вышли как-то неожиданно. Только что брели по сосновому бору, увязая в мелком белом песке, как вдруг послышался мягкий шелест и плеск прибоя, сосны расступились, и путники оказались на нешироком пляже.

— Море! — восторженно крикнул Хани. — Дошли!

Это море было совсем не похоже на то, к которому привыкли братья у себя в Акантоне. Оно казалось им неприветливым и угрюмым. Волны, накатывавшиеся на песок, были какого-то неопределенного свинцово-серого цвета, совсем не напоминавшие иссиня-черные, но все-таки прозрачные валы, бившиеся о берега их родной бухты. Слабые солнечные лучи бесследно растворялись в воде, не в силах пробиться в глубину, и море казалось мутным и унылым. Даже плеск прибоя был каким-то вкрадчивым, приглушенным, в нем не было ничего от веселого буйства волн Акантона. Он был похож на шорох ползущих змей, и Чани невольно поежился.

Небо было затянуто низкими и такими же унылыми свинцово-серыми тучами, вдали совершенно сливавшимися с морем. Слабый рассеянный свет, пробивавшийся сквозь их полог, освещал море неестественным, призрачным, дрожащим, серебристым заревом. Холодный, пронизывающий ветер заставлял их плотнее кутаться в плащи.

— Ну так где же твоя галера? — нетерпеливо спросил Хани.

Принцесса достала золотой компас и, глядя на мелко вздрагивающую стрелку, ответила:

— Недалеко.

Они брели по берегу, с трудом выдергивая ноги, глубоко проваливавшиеся в мелкий рыхлый песок. Чани, с любопытством оглядывавшийся, заметил в груде плавника, выброшенного на берег волнами, маленькую голубую искорку. Он нагнулся, раскидал щепки и осклизлые коряги и поднял полупрозрачный голубоватый камешек, облепленный песком. Протер его рукавом; раздался тихий треск, и камешек засветился глубоким приятным светом, напоминающим цвет майского неба.

— Смотрите, что я нашел! — радостно крикнул Чани.

Брови Ториль поползли вверх.

— Голубой янтарь? Поздравляю! Теперь тебе не страшны никакие штормы. Обладатель голубого янтаря может спокойно плавать в любых морях. У нас этот камешек ценится гораздо дороже золота, наши моряки вставляют его как талисман в кольца. Особенно он хорош тем, что его нельзя отобрать силой, он обязательно вернется к своему первому владельцу. Такой камень можно только найти или принять в подарок.

— Тогда возьми его себе, — Чани протянул камешек принцессе. — Тебе он будет нужнее.

Ториль слегка смутилась и присела в церемонном поклоне.

— Благодарю. А может, лучше будет, если мы разобьем его на три части и каждый возьмет себе по кусочку? Кто знает, кому из нас он пригодится!

Вечерело. Заходящее солнце скрылось за деревьями, и по песку пролегли длинные черные тени, как будто нарисованные тушью на белой бумаге. Поднимавшийся с моря белый туман неровными космами выползал на берег, приглушая шаги, заползая под одежду. Ториль внимательно следила за стрелкой компаса и наконец, когда Хани совсем уже собирался было снова спросить, скоро ли они придут, сказала:

— Здесь.

— Где? — закрутил головой Хани.

— Утром увидишь, — успокоила принцесса.

— Только утром?

— Многое вообще можно увидеть только на восходе солнца, — неопределенно ответила она.

Когда первый солнечный луч, пробившись сквозь стоящий на море туман, коснулся песка, все трое были уже на ногах. Ночью никто из них не спал, всех сжигало нетерпение. Ториль, закусив губу от напряжения, смотрела на едва заметный в тумане полукруг солнца.

— Неужели это подстроено? — огорченно шептала она. — Мы не можем угадать, не можем.

— Почему?

— Галера появляется только в то время, когда солнце встает из моря. Но туман, проклятый туман…

Белесая пелена медленно таяла на солнце, гораздо медленнее, чем хотелось бы принцессе. Вот солнце уже наполовину поднялось из-за горизонта, на три четверти… А туман все висит легкой дымкой над водой. Вот солнце лишь самым своим краешком цепляется за угрюмые волны… Но и последний клочок тумана растаял!

Ториль поспешно нарисовала на песке несколько таинственных знаков, в которых Чани узнал Колдовские Руны, положила в центр нарисованного пятиугольника золотую коробочку и протянула руки к солнцу. Чани показалось, что солнечные лучи начали сходиться к ее ладоням, скручиваясь в жгут, и этот светящийся бледным золотом жгут, извиваясь, опускается на песок, туда, где стоит компас, вырисовав светлое пятно. Ториль начала читать заклинания, и опять, как и тогда, в тумане, слова Колдовского Языка показались Чани знакомыми. Почему? Он не знал ответа на этот вопрос, но он угадывал, что говорит принцесса. Она обращалась за помощью к Морю, которое вечно…

Чани напряженно вслушивался в певучие слова, стараясь по возможности запомнить их, а Хани просто глазел, открыв рот от восторга. Вот это чудо! Просто и хорошо!

Постепенно в лучах солнца начал вырисовываться полупрозрачный золотистый корабль, висящий в воздухе над волнами. Он становился все плотнее и терял прозрачность на глазах. Когда Ториль закончила петь, раздался протяжный бархатистый звон, как будто ударили в огромный бронзовый гонг. Корабль стремительно потемнел и с шумом, подняв каскады брызг, рухнул в море.

И в этот момент солнце оторвалось от горизонта.