Октябрьская страна - Рэй Брэдбери

В такую погоду было здорово ехать через тропик Рака. Сверкающий автомобиль мягко подпрыгивал на ухабах, петлял между сопками, с ревом вписывался в крутые повороты, оставляя за собой легкое облачко дыма и все больше приближаясь к Соединенным Штатам. В машине сидел Джозеф - как всегда свежий, румяный и в панаме. На коленях у него уютно свернулся неизменный фотоаппарат - он не расставался с ним даже за рулем. К лацкану желтого пиджака была пришпилена черная шелковая ленточка.

Оглядывая проносящийся пейзаж, Джозеф рассеянно взмахнул рукой, словно обращался к попутчику... но осекся. Тут же его губы тронула глуповатая улыбка - он снова отвернулся к окну и принялся мычать себе под нос какой-то мотив. В то время правая его рука тихонько подкрадывалась к соседнему сиденью...

Оно было пусто.

Пристальная покерная фишка работы А.Матисса

The Watchful Poker Chip of H. Matisse

1954

Переводчик: Михаил Пчелинцев

Сейчас, в момент нашего с ним знакомства, Джордж Гарви - ничто, нуль без палочки. Позднее он будет щеголять моноклем работы самого Матисса - белой покерной фишкой с изображением голубого глаза. Вполне возможно, что еще позднее из золоченой клетки, вделанной в искусственную ногу Джорджа Гарви, польются трели и рулады, а левая его рука обретет новую - красная медь с нефритом! - кисть.

Но сперва взгляните на ужасающе заурядного человека.

- Финансовую секцию, дорогая?

Его квартира, вечер, шорох газет.

- Метеорологи пишут: "Ожидается дождь".

Дыхание, черные волоски в ноздрях колышутся - внутрь-наружу, внутрь-наружу, тихо, спокойно, размеренно, час, другой...

- Пора и ложиться.

По внешности - прямой потомок восковых витринных манекенов образца 1907 года. Умеет, на зависть всем магам и фокусникам, сесть в зеленое велюровое кресло и - исчезнуть. Отвернитесь - и вы уже забыли его лицо. Тарелка манной каши.

И вот, случайнейшая из случайностей сделала его ядром, средоточием авангардного литературного течения, дичайшего на памяти человечества.

Уже двадцать лет супруги Гарви жили в гулкой пустоте одиночества. Прелестная женщина, однако опасность неизбежной встречи с ним вчистую отпугивала всех возможных посетителей.

Гарви обладал способностью мгновенно мумифицировать людей - о чем не догадывались ни его жена, ни он сам. Супруги утверждали, что после суматошного рабочего дня им очень приятно провести вечер спокойно, в обществе друга. Оба выполняли тусклую, бесцветную работу. Случалось, что даже они сами не могли припомнить название тусклой, бесцветной фирмы, поручавшей им эту работу - белая краска на белом.

Записывайтесь в авангард! Записывайтесь в "Странный септет"!

Великолепная семерка расцвела махровым цветом в парижских полуподвалах, под звуки довольно вялой разновидности джаза; шесть с лишним месяцев она чудом сохраняла свои в высшей степени неустойчивые взаимоотношения, вернулась в Соединенные Штаты и тут, ежесекундно готовая с треском развалиться, наткнулась на мистера Джорджа Гарви.

- Мой Бог! - воскликнул Александр Пейп, экс-самодержец шайки. - Я познакомился с потрясающим занудой. Вы просто обязаны на него посмотреть! Прошлым вечером Билл Тимминс оставил на двери записку, что, мол, вернусь через час. Я слоняюсь по холлу, и тут этот самый Гарви предлагает мне подождать в его квартире. Вот там мы и сидели - Гарви, его жена и я. Невероятно! Он - сама чудовищная Тоска, порожденная нашим материалистическим обществом. У него в арсенале миллионы способов парализовать человека! Великолепный антикварный экземпляр с непревзойденным талантом доводить до ступора, до глубокого сонного оцепенения, до полной остановки сердца. Клинический, лабораторный случай. Пошли к нему, нагрянем на него все вместе!

Они слетелись как стервятники! Жизнь текла к дверям Гарви, жизнь сидела в его гостиной. "Странный септет" разместился на засаленном диванчике, "Странный септет" пожирал добычу глазами.

Гарви нервничал, не находил себе места.

- Если кто-нибудь хочет закурить... - бледнейшая, почти что и не заметная улыбка. - Так вы не стесняйтесь - курите.

Тишина.

Инструкция гласила: "Молчать, чтобы никто ни полслова. Пусть подергается. Это - лучший способ выявить его сокрушительную заурядность. Американская культура - абсолютный нуль".

Три минуты полной тишины и неподвижности. Мистер Гарви чуть подался вперед.

- Э-э... - произнес он, - каким бизнесом занимаетесь вы, мистер?..

- Крэбтри. Поэт.

Гарви обдумал услышанное.

- Ну и как, - сказал он, - ваш бизнес?

Ни звука.

Пред нами фирменное молчание Гарви. Пред нами крупнейший в мире производитель и поставщик молчаний, назовите любое, и он вручит вам заказ, упакованный в благопристойное откашливание, завязанный еле слышными перешептываниями. Смущенное и оскорбленное, невозмутимое и торжественное, равнодушное и беспокойное, и даже то молчание, которое золото, - все что угодно, только обратитесь к Гарви.

Но вернемся к конкретному молчанию данного, конкретного вечера - "Странный септет" буквально им упивался. Позднее, в своей квартире, за бутылкой "незамысловатого, но вполне приличного" красного вина (очередная фаза развития привела их в соприкосновение с реальной реальностью), эта тишина была разорвана в клочья, изгрызена и разжевана.

- Ты обратил внимание, как он мял уголок воротника? Да-а!

- И все-таки что ни говорите, мужик он почти крутой. Я упомянул Маггси Спэньера и Бикса Байдербека - видели его в тот момент? Хоть бы глазом моргнул. А вот я... я только мечтать могу о таком выражении лица, чтобы полное безразличие и нуль эмоций.

Готовясь ко сну, Джордж Гарви перебирал в уме события необыкновенного вечера. Приходилось признать, что в тот момент, когда ситуация стала совсем неуправляемой - когда началось обсуждение загадочных книг, незнакомой музыки, - он запаниковал, похолодел от ужаса.

Но это, похоже, не слишком озаботило необычных гостей. Более того, при прощании все они энергично трясли ему руку, рассыпались в благодарностях за великолепно проведенный вечер.

- Вот это я понимаю - прирожденный, профессиональный, высшего разряда зануда! - воскликнул в противоположном конце города Александр Пейп.

- Как знать, возможно, он потихоньку хихикает над нами, - возразил Смит, малый американский поэт двадцатого века.

Находясь в бодрствующем состоянии, Смит оспаривал все, без исключения, утверждения Пейпа.

- Надо сводить туда Минни и Тома, они влюбятся в нашего Гарви. Да-а, вечерок был - просто восторг, воспоминаний на месяц хватит.