Обещание - Ольга Романовская

— Марис — и вдруг бедная овечка? — Властитель душ стоял в стороне от других.

— Если от Изабеллы сегодня веет жаром, то от тебя — холодом, — заметил беспечный Теарин. Он откровенно скучал, слушал в пол уха, раздумывая, какого еще поэта вдохновить на оду любви.

— Тебя здесь никто не держит, — Мериад окинул его "фирменным" взглядом. Юный красавец потупился, пробормотал что-то нечленораздельное, а потом и вовсе покинул помещение.

— Изабелла, тебе не кажется, что это следует обсудить в узком кругу. Как я посмотрю, тут многие слишком лояльны к этой размалеванной твари.

— Значит, для тебя я размалеванная тварь?

Боги притихли и, словно по команде, обернулись к ухмыляющейся, сознающей, что у нее есть козырной туз в рукаве, Марис.

— Как, у тебя хватило совести придти сюда? — прошипела Изабелла, остановившись напротив самодовольной нарушительницы спокойствия.

— И не только придти. Ты позволишь мне сесть?

Проигнорировав ледяное молчание, звенящим эхом накрывшее комнату, Марис прошла к трону Амандина и, не колеблясь, заняла свободное место. Среди богов прокатился негодующий шепот — это было место Изабеллы. Медленно, но верно вокруг нее начал сжиматься круг негодующих.

— Марис, ты поступаешь неразумно. — Ее поступок вывел из состояния привычного медитативного спокойствия даже Амандина.

— Прости, я заняла кресло твоей супруги? Но так ты будешь лучше меня слышать.

— Стоит ли тебя слушать? Выметайся отсюда, пока у меня не лопнуло терпение.

Взгляд Смерти пронзил ее до костей. Марис съежилась, сползла на пол, но смогла выпрямиться, с достоинством выдержав тяжелейшее испытание.

— Теряешь квалификацию! — усмехнулась она и оправила одежду. — Но прибереги свои дешевые фокусы на потом — будешь зарабатывать ими на жизнь, когда я перепишу под себя вашу никчемную реальность. Мне не хватает всего одной строчки.

— Ты недостаточно умна, чтобы дописать ее. — Изабелла подошла к ней и, придержав подол платья, чтобы он не коснулся богини обмана, заняла свое законное место.

— Не беспокойся, дорогая Изабелла, у меня еще есть время. Маргулай думает день и ночь. Надеюсь, ты не станешь утверждать, что он обделен твоим даром? Что, нечего сказать? Мне льстит твое молчание, значит, я старалась не зря. А я ведь пришла, чтобы предложить вам сделку, но, видимо, вы предпочитаете влачить гордое унылое существование на задворках мира.

— Значит, ты торговаться с нами пришла?

Резкий удар отбросил Марис на середину комнаты. Потирая разбитую губу, она с ненавистью посмотрела на своего обидчика:

— Что, нервы сдают? А хватка-то у тебя ослабела, стареешь. Вот и сегодня поверил, примчался, как собачонка, по первому зову нашей мнимой королевы звезд.

Она рассмеялась и, обведя взглядом собравшихся, добавила:

— До встречи в новой реальности! Уж мы тогда повеселимся, я вам все припомню.

— Смейся, смейся, гадина, посмотрим, кто из нас будет смеяться последним. — Мериад проигнорировал ее укол и, подойдя к бледной от негодования Изабелле, что-то шепнул ей.

— Что, надеешься на свою рыжую соплячку? Да она собственной шкуры не спасет, не то, что ваши. До боли жалкое существо! Маргулай расправиться с ней в два счета.

То же звенящее ледяное молчание ознаменовало ее уход.

На следующий день косвенные виновники перепалки в небесных чертогах покинули Чериндеш.

— Может, вернемся? — не удержавшись, просил принц.

— С чего бы? — удивилась его спутница.

— Просто если тебя недолюбливает Марис, наши шансы добраться до Добиса становятся чисто гипотетическими.

— Во-первых, они и до этого были абсолютно такими же, а, во-вторых, Марис не единственная лиэнская богиня, кто-нибудь за нас заступится.

— Чем же ты ей так насолила?

— Видимо, перешла дорогу ее любимчику Маргулаю.

— С чего ты взяла, что он ее любимчик?

— Он же сам говорил, что хочет навязать нам культ Марис — она, наверняка, любит тех, кто так ревностно ей служит. Да и черная магия — это по ее части.

ГлаваIV

Дорога бежала по холмистой возвышенности, поросшей редким кустарником. Изредка попадались деревушки, населённые, казалось, не людьми, а лениво жующими жвачку козами и овцами; в такие раз в год заезжают только сборщики налогов. Типичное захолустье.

Стелла скучала; до Деринга было далеко, до Ворди тоже. Конечно, городишки так себе — но всё какое-то развлечение. Сейчас она бы обрадовалась и встречному патрулю, посмеялась бы над их реакцией на ее документы, согласилась бы проехать в их компании милю-другую, а, может, и не милю, а до ближайшего крупного населенного пункта. Забавно, сначала тебя принимают за подозрительную личность, а потом отдают честь.

— Мы кого-нибудь встретим или нет? — в который раз донимала друга принцесса. — Мне так и не удалось выяснить, научилась ли чему-нибудь у твоего угрюмого учителя.

— Типун тебе на язык! Пусть уж нам и дальше встречаются только купцы и крестьяне.

— Да ладно, я пошутила. Я тоже предпочитаю мирных поселян. Просто скучно…

— На том свете было бы веселее? Скажи мне спасибо за то, что все еще на этом.

— Не тебе, а богине, — возразила девушка.

— К твоему сведению, тогда в Чериндеше было ещё одно божество.

— Слышали бы тебя боги! — закатила глаза девушка. — Еще одно! И кого же ты видел?

— Погоди, тебе сейчас не смешно будет. Я ведь про тот свет не просто так заговорил.

— Да не тяни ты! Кого ты видел?

— Бога умерших.

— Мериада? — чуть слышно прошептала Стелла, невольно натянув поводья. — Ты ничего не напутал, Маркус?

— Нет, я точно его видел.

— Но зачем… Он ведь редко является людям; это дурной знак.

— Его вызвала Марис, приняв обличие жрицы храма.

— Но…. Почему? Ей ведь надо было убить меня, а не напугать.

— Очевидно, она считала, что проще всего отправить тебя в царство мёртвых посредством личного знакомства со Смертью. Он бы устроил тебе смерть после смерти, передав душу прямо в лапы Дрегона.

— Неплохой каламбур, — кисло улыбнулась девушка.

— Это я сейчас шучу, а тогда даже думать не мог. Конечно, когда я увидел Марис, то же на миг сердце замерло, но это совсем не то.

— Я убью ее добисскую собаку, — плотно сжав губы, пробормотала Стелла. — Найду и убью. Я не боюсь его рыжей хозяйки.

Она говорила серьезно, и эта серьёзность, это осмысленное произнесение слова "убью" никак не вязалось с её внешностью. Девушка, молодая, красивая, только вступающая в жизнь — и с ледяным спокойствием думает об убийстве. В ней не было и тени сомнения в том, что она правильно поняла смысл своего предназначения.