Ноябрьский дождь - Владимир Владимирович

   И в этих словах была правда. Никто и не подумал интересоваться мнением Наследников касательно хватания их в ночи и утаскивания в Меркури. Учики сказали, что сам он для отца с матерью погиб. А Инори? Он мало что знал о ее семье. Да и сама девушка никогда не касалась этой темы раньше. Казалось, тот факт, что их вырвали из жизни и привезли в совершенно чужую страну, Кимико совершенно не беспокоил.

   Стоп.

   Вот оно!

   Во взволнованной, мучительно путавшейся в мыслях голове Отоко разрубающим гордиев узел мечом сверкнуло понимание.

   Инори вела себя на удивление спокойно во время случившегося в Токио.

   Инори невероятно быстро примирилась с мыслью о том, что им не суждено больше увидеть родню.

   Инори вообще ни разу на его памяти не бывала в плохом настроении.

   Инори всегда была подсвечена внутренним солнышком. Но даже в самый погожий день настоящее солнце может закрыть набежавшая тучка. А настрой Кимико не омрачался ни разу. Ни единого слова о тоске по дому или нелегкости жизни здесь она не сказала. Наоборот, не дожидаясь, сама ободряла его первое время. Как и в школе - словно никогда у Инори не было ни единой проблемы.

   Это же неестественно! И не может быть правдой.

   Учики хотел сказать что-то. Он не вспомнил впоследствии, что именно. Потому что, стоило губам шевельнуться в намеке на первое слово, как на стол, за которым они с Кимико сидели, с размаху опустилась девичья ладошка. Хлопок получился такой силы, что вся посуда жалобно звякнула. А в следующий миг над несчастным Отоко нависла тоненькая тень, высвечивающаяся, не иначе, в пламени яростных синих глаз. Знатная пинательница мальчиков Эрика Андерсен прошипела юноше в лицо:

   - Какого черта?!

   Захотелось стать маленьким-маленьким, забиться под стол и спрятаться за ножкой. Несмотря на не самые крупные габариты, утренняя знакомая, казалось, вознамерилась задавить Учики десятитонной гирей гнева. Побелевшая ладонь упиралась в пластиковую плоскость стола, миловидное личико с устрашающим макияжем злости едва не било в переносицу острым подбородком.

   - Э... - только и вымолвил Отоко, готовый опрокинуться на пол вместе со стулом.

   - Какого черта ты не настучал?! - несмотря на то, что голос у Эрики был достаточно тонкий, рычание им изображать получалось отлично.

   - Э?.. - столь странный поворот в наметившемся разговоре второй раз за десять секунд заставил Учики ошалеть. - В смысле?

   - Я спрашиваю, какого черта ты не сказал, что я сделала утром? - стрельнув глазами в сторону соседних столов, девушка заговорила тише, но оттого не менее грозно.

   - То есть... - шевеля завязавшимся в узел языком, попытался выразить недоумение молодой человек. - Н-не понял...

   - Ты зачем не сказал, что я тебя ударила, кретин? - очаги синего пламени всеми силами старались подпалить растерянную физиономию. - Меня бы уже здесь не было!

   - Э... э... Я просто... - сейчас отчаянно мямлившему Отоко хотелось подогнать себя пинком. Ну совсем уж некрасиво все получалось. А Эрика словно примерялась откусить несчастную лохматую голову.

   И тут на бедолагу вновь снизошло спасение.

   - Эрика-сан!

   Под грохот резко отодвинутого стула синеглазая фурия ощутила, как ей на плечо опускается рука. Резко повернув голову, она увидела, что спутница окоченевшей жертвы уже стоит. Угрожающий взгляд парой кинжалов понесся к Инори.

   И вдребезги разбился.

   - Надеюсь, ты не обидишься, если я буду тебя так звать, Эрика-сан? - казалось, в зале столовой стало светлее, когда Кимико улыбнулась.

   - Э... - эффект солнышка Инори оказался нагляден, как никогда. Эрику словно перекосило от удивления. Переключиться на ответный дружеский или хотя бы нейтральный тон она по понятным причинам не смогла и не успела. А направить агрессию на новую цель как-то совсем не получилось. Вот и издала девушка неопределенный звук в лучших традициях Отоко. - Э... А ты еще кто?!

   - Меня зовут Инори Кимико, - не замечая выпученных глаз собеседницы, Инори склонила голову набок. В глазах ее плясали веселые искорки. - Я новенькая из твоей группы. Видела тебя перед лекцией Ахремова-сенсей.

   - А... Ага... Угу... - Эрика явно пыталась перевести локомотив своих мыслей на нужную ветку. - Э, привет.

   - Привет, - Кимико улыбнулась еще шире. - Эрика-сан, а зачем ты кричишь на Чики-куна?

   - Чики-куна?

   Было видно, что валькирия юбочке все еще чувствует себя неловко. Она бросила свирепый взгляд обратно на окаменевшего Отоко и вновь обернулась к Инори.

   - Вот как его зовут, значит... Этот твой Чики-кун порвал мне юбку утром! Извращенец!

   - Что-о-о? - настала очередь Кимико столбенеть. - Как это порвал? И почему извращенец?

   - А не знаю! - яростно фыркнула Эрика. - Вывалился из автобуса и едва не стащил с меня все, что ниже пояса! А юбку так и вовсе порвал так, что я еле дошла до академии! Но хуже всего - он даже не настучал!

   - Я оступился! - неимоверным усилием воли Учики сумел выдавить из себя осмысленную, более того, протестующую фразу. Но его явно уже не слушали.

   - Не понимаю, - мягко сказала Инори. - Эрика-сан возмущена тем, что Чики-кун порвал юбку? Или тем, что он об этом не сказал?

   - Да нет же! - напористо, но уже как-то беззлобно ответила европейка, тряхнув волосами, как тогда, на остановке, упавшими длинным хвостиком на плечо. - Он не сказал, что я засадила ему с ноги в грудь!

   - Э... - похоже, сегодня был международный день этого славного междометия. Теперь и Кимико им воспользовалась. - Эрика сан, ты ударила Чики-куна в грудь? Но... Ногой?

   - Ну да! Моим коронным пинком в грудь! - великая воительница Андерсен горделиво подбоченилась. - И за это меня полагалось не допускать к занятиям как минимум неделю! А этот... извращенец никому даже не сказал!

   - Чики-кун не извращенец! - зазвенела решительными колокольчиками голоса Инори. - Он просто добрый.

   Надо сказать, в этот момент по всему телу Учики, по-прежнему цепенеющего за столом, разлилось блаженное-блаженное тепло. Услышать похвалу от девушки, каждое слово которой для тебя на вес золота - дорогого стоит.

   Однако собеседницам было не до вялой инфузории, пытавшейся подавать признаки жизни где-то внизу.

   - Не знаю я, какой он добрый. Как по мне, так он дурак набитый! - непреклонно вскинула голову Эрика.

   - Ой, Эрика-сан... - Кимико вдруг хихикнула, глядя на собеседницу. - У тебя профиль похож на картинку.

   - Э... Чего?! Какую еще картинку?

   - Ну, знаешь, на одну из тех, антикварных фресок. С древними героями, святыми. И все такое. У тебя посадка головы такая... - Инори выставила вперед руки, сложенные классической рамочкой-объективом. - Гордая.

   - Кхм... Спасибо, - столь неожиданный комплимент заставил обладательницу героического профиля стушеваться. - Только к чему это?

   Пребывавший на презренных задворках внимания беседовавших девушек Учики уже успел оправиться от шока, вызванного злодейской атакой боевитой девицы. И, глядя на Эрику и Инори, понял, что столь неожиданно проступившая сквозь солнечный свет аура утомления исчезла.

   - Просто... - Инори добродушно пожала плечами. Этот жест всегда делал ее похожей на маленького ребенка. - Просто мне кажется, что нам надо... Ой!

   Вдруг девушка переменилась в лице. Глядя за спину Эрике, она воскликнула:

   - Чики-кун, смотри! Китами-сан!

Глава 3: Не плачь сегодня

   Два грубых молодых мужлана вели Дзюнко практически под руки. Один, бледный и воняющий обезьяньим потом, все норовил подтолкнуть сзади неприятной ручищей, явно стараясь угодить ниже талии. Второй вел себя спокойнее, но излучал вокруг неприятные волны агрессии. Китами каким-то образом понимала, что это от разозленного либидо и зуда под мышкой, почесать которую конвоир стеснялся. А еще у него на шее сведенный фурункул и гель для бритья "Зидекс".

   Так случалось иногда. Дзюнко ловила себя на том, что крутит в голове фактики, появившиеся как по волшебству. Наверное, невольное применение все той же проклятой силы, на которую так облизывались все ее похитители.

   Они шагали следом за старшим группы, чья широкая спина плыла впереди. Старательно глядя прямо перед собой, Дзюнко все же различала вполне обычные, даже банальные, школьные коридоры. Пару раз в дверях мелькали аудитории со столами и партами, где-то слышался знакомый галдеж молодых голосов. Пахло мелом и чисто вымытыми полами. Откуда-то доносились кулинарные ароматы кухни.

   Школа. Вот оно что. Ее привели в какую-то школу. Ну не иронично ли? Место, которое стало ненавистным Китами в "обычной" жизни, преследует ее даже после этой самой жизни конца. Опять эти стерильные холодные стены. Опять мерзкие рожи обезьянолюдей вокруг. Опять глухое, отвратное неприятие. Перспектива.