Из штрафников в разведку - Александр Терентьев

Подползти к врагу, грамотно напасть на него и мгновенно скрутить-связать – все это очень непросто. А если учесть, что ни в коем случае нельзя позволить жертве закричать или подать какой-то иной сигнал тревоги, то задача усложняется еще больше. Миронов старался изо всех сил, десятки раз отрабатывая на товарищах приемы нападения и обездвиживания; запоминал простейшие, но надежные способы связывания оглушенного противника; учился конвоировать пленника так, чтобы довести «языка» до своих целым и невредимым и уцелеть самому. Подползти, напасть, скрутить, связать – и так раз за разом, пока, по словам лейтенанта Прохорова, все действия не будут отработаны до полнейшего автоматизма.

Отдельный урок для новичков был посвящен снятию часового.

– Чтобы без шума снять часового, вам понадобится немного сноровки и хороший нож, – при этих словах лейтенант многозначительно посмотрел на Миронова. – Вообще-то, дорогие мои, ножом убить человека очень даже просто. Зарезать врага и не дать ему даже охнуть – уже сложнее. Миронов, ко мне! Показываю – смотрите и запоминайте! Бьете вот сюда, сюда и сюда – места надежные и проверенные. Но без сноровки и практики вы почти наверняка промахнетесь. Поэтому советую – нет, приказываю: своего первого будете бить только вот так… Все видели?

– Товарищ лейтенант, вопрос можно? – Алексей хмуро посмотрел на Прохорова. – А если немец больно здоровый попадется и сразу сладить с ним не получится? Может же быть такое?

– Хороший вопрос, – кивнул лейтенант. – Отвечаю: конечно, может! В бою все может быть. А посоветовать могу только одно: не получается скрутить фрица сразу – режь без раздумий. Пока он тебе головенку не открутил! Тут уже все по законам рукопашной: режь, бей, души, глотку зубами рви, но врага одолей и уцелей! На этот случай я вам тоже пару интересных штук покажу – авось при случае и поможет. Пока же скажу вам так… Чтобы не пролить пару литров своей крови там, надо пролить пару ведер пота здесь! Вы разведчики – значит, обязаны и задание выполнить, и назад вернуться! А для этого надо что? Правильно: учиться!

Одним из следующих занятий стал урок по тактике: Прохоров собрал всех разведчиков и, прутиком вычерчивая простейшие схемы на песке, доходчиво объяснил все действия разведгруппы во время поиска на вражеской территории. Начал лейтенант с преодоления нейтральной полосы и закончил уже описанием грамотного возвращения с задания.

– Теория в основном всем ясна? – Прохоров обвел бойцов требовательным взглядом. – Если что кому непонятно, то лучше сразу спрашивайте – там, за нейтралкой, не до разговоров будет. Отлично! Тогда, товарищи красноармейцы, сейчас то же самое попробуем проделать на практике…

Ползали действительно до седьмого пота – к концу занятия Миронов готов был поклясться, что из его нательной рубахи и гимнастерки можно выкрутить доброе ведро соленой влаги. Прохоров, увидев на спинах новичков темные мокрые пятна, удовлетворенно хмыкнул и, тут же посерьезнев, объявил:

– Командованию позарез нужен свежий «язык». Как вам всем известно, уже два раза мы возвращались ни с чем. Сегодня снова идем к немцам в гости. Со мной в группу захвата идут Забурдаев и Новиков. В группу обеспечения назначаю младшего сержанта Яровца, Дукина и троицу новеньких. Сейчас всем отдыхать! Яровец, лично проследишь, чтобы с оружием и прочим у этих троих все было в полнейшем порядке! Вопросы есть? Нет… Замечательно. Вольно, разойдись!

Глава 11. Октябрь 1943 года. Северо-Западный фронт

Ночь выдалась ветреной и сырой – мелкий дождь то затихал ненадолго, то вновь начинал осыпать землю размеренно и сердито, подгоняемый злыми порывами холодного ветра. Разведчики в полном молчании миновали несколько ходов сообщения и вышли в переднюю траншею, за которой темнела полоса нейтральной территории между нашими и немецкими позициями.

Время от времени над нейтралкой взлетали осветительные ракеты, заливая местность синевато-призрачным светом. Ракеты гасли, и снова воцарялась непроглядная темнота, то в одном, то в другом месте периодически прошиваемая длинными пунктирами трассеров: постреливали и с одной, и с другой стороны, давая противнику понять, что сторожевые дозоры не дремлют.

Прохоров коротко переговорил с поджидавшими группу саперами, минут пять что-то высматривал в темноте, затем легко перемахнул бруствер и тут же растворился в дождливом сумраке. Следом за командиром ушли Новиков и Забурдаев, а уж затем траншею покинули остальные разведчики и саперы. Правда, уже через пару десятков метров Прохоров подал знак своим остановиться, пропуская группу обеспечения вперед.

Миронов, стараясь ступать неслышно, шел в шаге от Яровца. Еще в паре метров впереди качались неясные тени саперов. Днем разведчики с помощью стереотрубы хорошенько просмотрели каждый метр и так, казалось бы, до мелочей изученной нейтралки – для пущей уверенности.

Прошли еще метров сорок, и Алексей едва не ткнулся носом в обтянутую телогрейкой спину сержанта. Тот живо обернулся и качнул ладонью вниз: дальше следовало ползти. Ползти, используя каждую впадинку на местности, кустик или заплывшую после дождей воронку.

Миронов полз, стараясь не выпускать из виду скользившего впереди Яровца, и еще больше опасаясь отстать и потеряться в сырой черноте ночи – после такого позора оставалось бы просто взять и застрелиться прямо здесь, на ничейной полосе земли. Где-то впереди прощупывали дорогу саперы: Лешка никак не мог себе представить, как в такой темноте можно вообще что-то там обнаружить! Несколько раз над полем взлетали ракеты, и разведчики послушно замирали, вжимаясь всем телом в мокрую землю. Вразнобой с ракетами, где-то правее то и дело постукивал пулемет, но на редкие посвисты пуль никто не обращал внимания – если просвистела, то была точно не твоя…

Нейтралка закончилась – теперь саперам надо было проделать лаз в проволочном заграждении. Повинуясь знакам Яровца, действовали согласованно – как учили на тренировках. Двое легли на спину и зажали в кулаках звенья проволоки, один из саперов протиснулся между ними и ловко перекусил стальные жилки с накрученными на них колючками. Перерезанную проволоку осторожно ослабили и отвели в сторону. Проход был готов – теперь наступало время работы группы лейтенанта. Как Прохоров умудрился в кромешной тьме разглядеть сигнал сержанта, Миронову тоже было непонятно, но уже через минуты четыре лейтенант с ребятами скользнул под проволоку и исчез.

Алексей лежал на краю бруствера, почти вжимаясь подбородком в землю и выставив вперед ствол своего ППШ, до звона в ушах прислушивался, опасаясь каждую секунду услышать шум, крики и выстрелы. Но в темноте немецких траншей было тихо – лишь иногда в стороне просыпался и короткой очередью ударял пулемет, да несколько раз Лешке показалось, что он слышит обрывки немецкой речи. Потом вроде где-то пискнула губная гармошка. Далеко ли, близко ли – поди разберись в темноте…

Минута бежала за минутой, а лейтенанта с ребятами все не было.

«А если их там обнаружили и уже повязали… – прикидывал Миронов, чувствуя, как сердце начинает бухать так, что его, наверное, слышит даже Яровец, лежащий по другую сторону прохода. – Да вряд ли: что Прохоров, что ребята просто так схватить себя не дадут! Сколько же времени прошло, а? Вот уж правду говорят, что хуже нет, чем ждать. О, вроде шум и тени какие-то… Точно – похоже, наши возвращаются, поспешают! Волокут кого-то? Прихватили-таки фрица – ай да молодцы!»

Лейтенант с группой захвата перевалились через бруствер, как мешок, втащили в проход связанного немца и, чуть слышно матерясь и подталкивая пленного, начали отход. То, что группе не удалось проделать все тихо и незаметно, стало ясно сразу же – по встревоженным крикам немцев, по нескольким одновременно взлетевшим ракетам и по беспорядочной стрельбе, поднявшейся в окопах. Вероятно, кто-то из фрицев в последний момент заметил-таки отходивших с «языком» разведчиков и поднял тревогу.

Алексей изготовился к стрельбе, переложил поудобнее гранаты и напряженно всматривался в слабо освещенный призрачным светом ракет прямоугольник траншеи – судя по всему, там вот-вот должны были показаться немцы.

В первую же мелькнувшую в окопах тень Миронов ударил короткой очередью и потом уже вместе с другими разведчиками бил и бил по неясным силуэтам, что-то кричавшим и огрызавшимся огнем. В промежутках между очередями Алексей швырнул две гранаты: одна глухо бухнула где-то в окопе, а вторая, вероятно, рванула на поверхности и вряд ли достала кого-либо из фрицев. В эти минуты боя, когда все сверкало вспышками выстрелов и светом ракет, оглушало грохотом разрывов и беспорядочной стрельбы, Лешка совершенно потерял счет времени и ни о чем не думал – просто стрелял, и все.

Миронов торопливо менял опустевший диск на полный, когда перед самым его носом в грязь с отчетливым чавканьем шлепнулась немецкая граната с непривычно длинной ручкой, обдав лицо холодными брызгами. Лешка, пожалуй, впервые за время боя испытал мгновенный страх – настолько это было неожиданно и жутко. Чувствуя, как в затылке и в груди все мгновенно занемело от холода, Алексей за долю секунды схватил гранату и отшвырнул ее куда-то в сторону – взрыв ухнул далеко слева и сзади.