Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение. 1941-1946 - Дмитрий Ломоносов

После недавно победоносно завершившихся конфликтов с могущественной державой — Японией — победа в войне с маленькой Финляндией (всего 4 миллиона населения), при огромном количественном, качественном и моральном превосходстве Красной армии, победа ожидалась если не через неделю, то по крайней мере через месяц. Но сообщения с фронта вызывали тревогу. Оказалось, что Карельский перешеек превращен в мощную линию укреплений — линию Маннергейма, — состоящую из системы дотов, минных полей, проволочных ограждений. Железобетонные доты были связаны системой подземных переходов и складов и оказались устойчивыми против артиллерийского обстрела и бомбардировок с воздуха. Красная армия вынуждена более преодолевать эти укрепления, что вызывало большие потери сил и времени. Говорилось, что строительство укреплений линии Маннергейма осуществлялось с помощью и при участии Германии, Англии и Франции.

Эти сообщения посеяли сомнения в непобедимости и могуществе Красной армии. Обсуждая с Олегом сводки с финского фронта, мы не могли найти объяснения тому, что маленькая Финляндия успешно противостоит огромной стране, обладающей лучшей в мире армией и самым совершенным вооружением. Олег высказывал недоумение, почему об этой системе укреплений узнали, только натолкнувшись на нее в боевых условиях, и почему нужно штурмовать ее «в лоб», если существовала незащищенная тысячекилометровая сухопутная и морская граница. В газетах военные действия назывались операциями Ленинградского военного округа, в то время как военные госпитали были переполнены ранеными и обмороженными настолько, что даже в Ростове под госпитали были заняты гостиницы. То же было в других городах. О действительных потерях наших войск не сообщалось.

Перемирие было заключено лишь в феврале 1940 года. Запомнилось сообщение о том, что уже после подписания перемирия и опубликования условий завершения войны, которыми было предусмотрено окончание военных действий в 12 часов следующего дня, накануне наши войска штурмом взяли город Выборг. Непонятно, зачем нужно было штурмовать с неизбежным кровопролитием город, который по условиям перемирия передавался Советскому Союзу.

Итоги финской войны «протрезвили» и высшее руководство страны. Вместо «первого маршала» Ворошилова наркомом обороны стал Тимошенко. Его нововведения сразу стали заметны даже нам, обывателям. На улицах военные при встречах стали отдавать честь, прикладывая руку к козырьку фуражки, говорили, что в армии резко усилилась военно-спортивная подготовка. Олег, ходивший в форме артиллерийской спецшколы, заработал несколько нарядов вне очереди, по рассеянности пропустив, не отдав чести, проходившего мимо командира.

В двух кварталах от нашего дома находился (он и сейчас помещается там) штаб СКВО — Северо-Кавказского военного округа.

Каждое утро мимо нашего дома следовали строем военные чиновники этого ведомства и на улице Шаумяна (так она тогда называлась) занимались вольными упражнениями и строевой подготовкой. Я выходил на балкон и с интересом наблюдал, как толстопузые майоры и полковники шагали по команде молодого инструктора-лейтенанта. Естественно, нововведения не ограничивались только строевой и спортивной подготовкой. Говорили, что подверглись пересмотру все военные уставы, началось перевооружение войск.

Война в Европе тем временем продолжалась. В газетах печатались сообщения о позиционных боях на противостоящих друг другу линии Мажино и линии Зигфрида. В основном в сообщениях говорилось о «поисках патрулей» и артиллерийских дуэлях. Основные военные события происходили на море, где германские подводные лодки безжалостно топили английские и французские транспорты, торговые суда и пассажирские корабли (газеты сообщали о потерях, выражавшихся в сотнях и тысячах «регистровых брутто-тонн»). Немецкая авиация совершала налеты на Британские острова. Сообщалось о готовившемся морском десанте на побережье Англии.

Этот период впоследствии назвали «странной войной». Тогда мне казалось, что немцы не решатся на войну на два фронта и нам в ближайшие годы не угрожает их агрессия. Теперь, спустя 70 лет, я отдаю должное прозорливости моего тогдашнего друга Олега: он постоянно спорил со мной, утверждая, что не ранее чем через год-два война с Германией, разрушительная и кровопролитная, станет неизбежной.

Начало войны

Позиционное противостояние линия Мажино — линия Зигфрида вдруг взорвалось неожиданным ударом германских войск на неукрепленные границы Франции через Бельгию и Голландию. Мне даже тогда казалось необъяснимым, почему эти две малые страны, имея на востоке агрессивного и непредсказуемого соседа, не приняли никаких мер по укреплению своих границ.

До этого я подолгу сидел у карты Европы, на которой отмечал микроскопические изменения линии противостояния англо-французской коалиции и Германии, пытаясь представить себе дальнейшее развитие ситуации. Полагая, что немцы вряд ли предпримут форсирование «в лоб» линии Мажино, пытался предугадать возможные пути обхода этих укрепленных позиций. Путь через горный рельеф нейтральной Швейцарии казался мне маловероятным. Оставалось предположить, что удар будет нанесен через Бельгию. Можно ли было ожидать от гитлеровской Германии уважения к нейтралитету этой страны, если он препятствует ее агрессивным устремлениям? Мне казалось, что и наша страна подает убедительные примеры пренебрежения суверенитетом соседей, когда он препятствует ее стратегическим замыслам: агонизирующая Польша, Румыния, Прибалтийские республики и, наконец, Финляндия.

И действительно, мои домыслы, казавшиеся фантастическими, вдруг подтвердились. Потоптавшись некоторое время у линии Мажино, немцы неожиданно рванулись через Бельгию и Голландию, с которыми расправились за несколько дней. Началась битва за Францию. Французские и английские войска терпели одно поражение за другим так быстро, что я не успевал переставлять флажки на карте. Вскоре разыгралась драма под Дюнкерком.

После капитуляции Франции в наших отношениях с Германией, казалось, ничего не изменилось: «дружба» продолжалась, газеты публиковали фотографии эшелонов с зерном, пересекающих демаркационную линию. Однако, как только немцы столь же стремительно захватили Югославию и Грецию, где ранее безнадежно застряли итальянцы, в воздухе как бы повисло напряжение, ожидание неизбежности скорой схватки. Это напряжение подогревалось действиями правительства во внутренней политике, направленными на «повышение дисциплины и производительности труда». Появились постановления, запрещавшие увольнения по собственному желанию, устанавливающие наказания за прогулы и опоздания вплоть до принудительных работ. Свободные переезды между городами были ограничены: железнодорожные билеты продавались только по предъявлению разрешительных документов.