Обратно в каменный век - Эдгар Берроуз

Он посмотрел на девушку, все еще лежавшую на вершине скалы, и внезапно застыл от мысли, что она может быть мертва — его удар убил ее. Он упал на колени и приложил ухо к ее сердцу. Оно билось, и билось сильно. Со вздохом облегчения он вновь водрузил неподвижное тело себе на плечо.

— Куда теперь? — спросил он, обращаясь к толпе рабов.

— Сначала надо выбраться из страны бастиан, — посоветовал Торек. — После этого составим план.

Путь проходил через холмы и горные ущелья, и, наконец, они вышли в прекрасную долину, полную жизни; здесь часто встречались дикие звери, но они ни разу не напали на них.

— Нас слишком много, — объяснил Дангар, когда фон Хорст выразил удивление по этому поводу. — Зверь редко нападает на группу людей.

Между тем Ла-джа пришла в себя.

— Где я? — спросила она. — Что случилось?

Фон Хорст снял ее с плеча и держал, пока не увидел, что она может стоять.

— Я унес тебя из Басти, — объяснил он. — Теперь мы свободны.

Она смотрела на него, нахмурив брови, как будто пытаясь вспомнить что-то.

— Ты нес меня! — сказала она. — Я же сказала, что не пойду с тобой. Как же ты это сделал?

— Я… э-э-э… усыпил тебя, — неуверенно объяснил он. Мысль о том, что он ударил ее, унижала его.

— А, я помню, — сказала она, — ты ударил меня.

— Мне пришлось, — ответил он. — Мне очень жаль, но другого выхода не было. Я не мог оставить тебя этим зверям.

— Но ведь ты ударил меня.

— Да, я ударил тебя.

— А почему ты захотел унести меня? Почему тебя волновало, останусь я со Скрафом или нет?

— Ну, понимаешь… как я мог оставить тебя там?

— Если ты думаешь, что я теперь выйду за тебя замуж, ты ошибаешься, — сказала она с выражением.

Фон Хорст покраснел. Молодая леди приходила к смущающим его заключениям. Она была очень прямолинейна.

— Нет, — ответил он, — после того, что ты сказала мне, у меня нет причин надеяться, что ты станешь моей женой или что я захочу этого.

— Да уж, — бросила она, — я скорее предпочту Скрафа.

— Спасибо, — сказал фон Хорст. — Вроде мы понимаем друг друга.

— А теперь, — сказала Ла-джа, — ты можешь заняться своими делами и оставить меня в покое.

— Конечно, — ответил он жестко, — но ты будешь слушаться меня.

— Я никого не слушаюсь.

— Ты будешь слушаться меня, — сказал он уверенно, — или я снова ударю тебя.

Эти слова удивили его самого больше, чем девушку.

Как он мог сказать такое женщине? Почему он уподобился первобытному человеку? Она отошла от него и присоединилась к женщинам. С ее губ срывалась странная мелодия, возможно такая, которую напевали звездам женщины внешнего мира, когда мир был юным.

Они остались в долине поохотиться. Несколько мужчин отправились за добычей и вскоре все смогли поесть. После этого они устроили совет, обсуждая планы на будущее.

Каждый хотел идти только в свою страну. Дангар обещал дружественный прием в Сари тем, кто захотел бы пойти с ним. Но многие люди не осмеливались на это. И фон Хорст, и Дангар помнили честные обещания Скрафа и то, как их обманули.

Для фон Хорста это был чуждый мир, но он понимал, что этот мир моложе его мира на пятьдесят тысяч лет, а может и на полмиллиона, соответственно другими были и философия и кодекс чести. Эти люди были наивны, простодушны и, несомненно, менее испорчены, но в них проскальзывали все черты современных мужчин и женщин.

Он думал о Ла-джа. Если ее одеть соответствующим образом, то такую красотку заметили бы в любой европейской столице. Никто бы не подумал, что она из плейстоцена. Может быть, только тот, кто разозлил бы ее.

На совете было принято решение каждому возвращаться в свою страну. Несколько человек из Амдара собирались пойти вместе. Среди бежавших были люди из Го-хала; Торек был из Джа-ру, страны «укротителей мамонтов»; Ла-джа — из Ло-гара; Дангар — из Сари.

Эти трое, вместе с фон Хорстом, могли какое-то время идти вместе, так как их страны лежали в одном направлении.

После совета они решили поспать — в пещере в скалах. Проснувшись, все отправились туда, куда их вел инстинкт. Сари была самой далекой страной. Фон Хорст пришел к выводу, что до нее нужно пройти половину этого дикого мира, но что значило расстояние для мира, где отсутствовало понятие времени?

Прощания не было. Люди, пережившие вместе долгое заключение, сражавшиеся и завоевавшие свободу расставались без сожаления. Они знали, что в следующий раз могут встретиться как смертельные враги и будут убивать друг друга. Настоящая дружба связывала только фон Хорста и Дангара, и что-то похожее возникло между ними и Тореком. Кто знал, что думала Ла-джа? Она держалась очень отчужденно. Возможно потому, что она была дочерью вождя, или потому, что была очень красивой гордой женщиной, а может, замкнутой по природе.

Через несколько снов после того, как рабы разошлись, Торек объявил, что их пути расходятся.

— Я бы хотел, чтобы ты пошел со мной в Джа-ру, — сказал он фон Хорсту, — и жил в моем племени. Тебе бы следовало стать «укротителем мамонта». Мы все — великие воины и, если когда-нибудь встретимся, то давайте встретимся как друзья.

— Это пожелание мне нравится, — ответил фон Хорст. — Пусть оно сбудется. — Он посмотрел на Дангара и Ла-джа.

— Сарианин может быть другом любому смелому воину, — сказал Дангар. — Я всегда буду тебе другом.

— Я буду другом Тореку и Дангару, — сказала Ла-джа.

— А как же Фон? — спросил сарианин.

— Я не буду другом Фону, — ответила она.

Фон Хорст пожал плечами и улыбнулся:

— Но я твой друг, Ла-джа, навсегда.

— Мне не нужен такой друг, — ответила она. — Разве я не ясно сказала?

— Я думаю, ты ошибаешься.

— Посмотрим, — сказала она загадочно.

Торек оставил их, и они продолжили свой путь. Фон Хорсту это путешествие казалось безнадежным и бесцельным. Откровенно говоря, он не верил, что Дангар или Ла-джа имеют представление о том, куда они идут.

У него не было инстинкта направления, и ему казалось, что его нет и у других.

Когда дорогу им преграждали высокие горы, они огибали их. Они шли по течению таинственных рек, пока не находили брод, где им угрожали страшные рептилии, давно вымершие во внешнем мире, но никогда не решались переплыть реки.

По низким холмам они вышли в узкую долину, на дальнем краю которой рос густой лес, такого фон Хорст не видел ни разу в жизни. Даже на расстоянии он выглядел мрачным и угрожающим. Проходя по долине, фон Хорст радовался, что их путь лежит в стороне от леса; он знал, как плохо действует на человека мрак лесной чащи.

В этот момент Ла-джа остановилась.