Тайна горы Сугомак - Юрий Гребеньков

Вперед брата проснулась Змеят. От усталости подняться не может. Лежит на траве и на спящего брата глядит. А брат спит, и на исхудалом, изможденном лице счастливая улыбка блуждает. Видно, снился ему хороший и ласковый сон. Может быть, румяное пламя домашнего очага да прищур добрых и мудрых отцовских глаз. Доверчивая улыбка спящего брата и разожгла в душе сестры жестокую мысль. А тут еще кинжал ткнул в бок рукояткой. Да от голода резкая боль в желудке окончательно разум затмила.

Поднялась Змеят на колени. Выхватила из ножен острый кинжал. И с размаху два раза в шею брата всадила. Не проснулся больше Ужот. Сонный смерть принял. В два ручья хлынула на землю горячая алая кровь. А Змеят жадными губами к ранам припала и давай торопливо глотать братову кровь.

На высокой горе происходило это страшное дело. В этот момент и нашли их старик Сартабан со старшим сыном. На короткий миг окаменели оба от ужаса. Не было еще в роду племени такого убийства. И, глядя на кровь, которую глотала его дочь, произнес Сартабан два проклятья. Зашелестела, как жесть, лесная трава и вместо Змеят-красавицы поползло по земле узорчатое тело гадюки. Убитый же сестрою брат в черного ужа превратился. А раны на шее двумя желтыми пятнышками запеклись.

С тех далеких пор сделался уж беспощадным врагом гадюки. А старик Сартабан с сыном Сартабаном с высокой горы в разные стороны прыгнули. Чтобы страшную весть и личное горе до племени не донести. И там, куда они на землю упали и насмерть разбились — два озера засияло. Два Сартабана — Большой и Малый.

САМАРАТКИНО СВАТОВСТВО

В старину завод от завода леса разделяли. И в каждом заводе от людской темноты да невежества драки вспыхивали. Улица на улицу стенкой драться ходили: семейные мужики силой да удалью похвалялись, парни же больше из-за девок кулачные бои устраивали.

Вот и случилась одна из таких драк в Каслинском заводе в троицу. Хотя троица — праздник отменный. Стариками почитался. И дракой этот праздник отмечать за большой грех считалось. Начал же ее Самаратка.

У Самаратки отец удачливым купцом был. Весь Нижне-Кыштымский завод ему кланялся. А сынок только и знал, что отцовское состояние прожигать.

В Каслинском заводе Самараткиной родни, как на таежной вырубке пней. Но когда драка началась, никто из них Самараткину сторону не принял. Вся родня знала, что если Самаратка драку разожжет, то своих дружков под удар поставит. Сам же в момент потасовки за спины парней нырнет и скроется. Самараткиных-то дружков до полусмерти изобьют. Самаратка же невредимым останется. Потом на вечерках перед девками будет похваляться:

— Вот, дескать, какой я ловкач. Целое светопреставление закатил. Даже сам рад.

За бесконечную похвальбу да трусость он и получил прозвище Самаратка.

В Кыштыме про Самаратку говорили:

— У мастерового не звякнет и полушка, а у этого лоботряса для дармоедов кормушка.

Любил он от безделья по чужим поселкам таскаться. С собой ватагу возил. Всякий варнацкий сброд подкармливал, для кого драка и свара в удовольствие. Ватажка-то у Самаратки была порядочной. Голов тридцать дармоедов.

Случалось, нагрянет Самаратка с мордоворотами в ближнюю деревню или заводской поселок. На первой вечерке себя чинно ведут. Тихими овечками прикинутся. Самаратка на вечерках самую красивую девушку присматривает. А присмотрит — кулачного боя жди. Вплоть до смертоубийства.

Самаратка из себя парень ладный. Красотой не обижен. Волосом рус. Стати отменной. Девке голову вскружит, прибайками обворожит. Дорогими подарками обнесет. Дождется, когда в девичьем сердце любовь загорится. Тогда Самаратка о свадьбе запоет. О своей любви безграничной. Ну и обманет девушку. Обманет и бросит. Да еще и надсмеется над ней. Вместе с дружками дегтем ворота вычернят. Опозорят на весь поселок и скроются с завода.

Опять из Самаратки похвальба попрет, как вода из дырявого бочонка. Там, где он появится, только и слышно:

— Даже сам рад! Сам рад! Рад и рад!

Но, видно, не зря говорят, сколько ниточке ни виться — конец ей будет. Как бы ни похвалялся Самаратка, какими бы любовными победами ни хвастал, а в Каслинском заводе у него осечка и вышла.

Когда в самую троицу его ватага драку разожгла, то Самараткиным дружкам здорово влетело. Самаратка же в это время на сеновале у дяди отсиделся. Едва завечерело, как в поселке гулянка началась. Парни костры зажгли. Девчата в хороводах закружились. Песнями троицу встретили.

Как ни дрожал Самаратка на сеновале, как ни боялся каслинских парней, все же не выдержал. Слез с сеновала и к гуляющим присоединился. На свет костров старался не вылезать. Сильно еще нанесенная обида в каслинцах кипела. Все же осмелел немного. К девичьему хороводу пристроился. Но язык развязать побоялся, хотя очередная похвальба в горле застревала.

Среди девичьего хоровода приметил Самаратка девушку красоты удивительной. Словно не заводская девка, а сама барыня в хороводе плыла. Душевные песни запевала. Таней девушку-то звали. Была она дочкой каслинского мастерового. Работала Таня на чугунолитейном. Формовочные глины просевала. Даже тяжелая работа красоту стройного тела не испортила.

Спрос на чугунное оформление большой был. Форм для литья изрядно требовалось. Просевальная работа пыльная, грубая. Но каслинские-то формовочные пески да глины особенные. Поэтому и каслинское художественное литье на миру красно. Хотя, понятно, что без мастерства тут на воробьиный скачок не отпрыгнешь. Мастерство — всему голова.

Очень красивой девушкой Таня была. Много в хороводе девчат, а Танюшу одну видно. Как лебедушку среди утиной стаи. Голос у Тани грудной. Разговор насмешливый. С озорными нотками. Многие заводские ухажеры Таню в темных местах стерегли. Старались ее любовь завоевать. Да только без толку ноги маяли. Танюша-то не боялась один на один даже с медведем встретиться. Смелость и сила в девке через край хлестали.

Любила Таня по окрестным лесам бродить. В одиночестве. Без подружек. Собирала то грибы, то ягоды. И особенно ее разные камешки привлекали. Как интересный камешек попадется, то приносила его Таня домой. А жених-то у девушки в самоцветах разбирался. Жениха-то Николой звали. Таня и начнет расспрашивать парня о найденном камешке. Какая корысть в нем. Куда его приспособить можно, с каким толком. Никола-то ей и объясняет, как знает. Танюша же запоминает. Память у девки цепкая.

Однажды Таня наткнулась на камешек. Небольшой. Размером с девичью ладонь. Случайно и подумала у растопленной печки:

— Что, если его в огонь бросить?

Ну и бросила. А камешек-то вдруг расти начал. Испугалась Танюша. Схватила кочергу. Едва успела из печки ноздреватую глыбу выкатить. Чем-то на хлеб похожую. Интересная штука получилась. Танюша разбила ту глыбу на куски. Куски-то хотя и большие, но легкие. Бросишь такой кусок в печь, он еще подрастет. Увлеклась Танюша. И решила на другой день после работы еще раз на горы сходить, где тот камешек нашла. Сходила. Принесла камень побольше. Размером с овечью голову. И в тот же вечер Самаратка с ватагой в Касли заявился.

На другой день собрал Самаратка своих мордоворотов. От их вида в смех ударился. Да и было над чем посмеяться. У одного под глазом фингал засвечен. Другой вовсе света белого не видит. Оба глаза заплыли. У третьего морда набок сворочена. Собралась вокруг Самаратки артель инвалидов. Забавно его дружки выглядели. А Самаратка перед ними в похвальбе рассыпался:

— А я вот! Как двинул! Даже сам рад! Сам рад! Рад!!!

Знают, что врет Самаратка, а молчат. Боятся хозяина обидеть.

Вскоре поперхнулся похвальбой Самаратка и дружкам объяснять стал:

— Повстречал я, други мои, девку. Ох и краля! Сам рад. С каслинскими парнями мировую заключим. А я за этой девкой приударюсь. Вы же себя тихо ведите. Чтобы комар носа не подточил. Потом кулакам волю дадите.

Пошли Самараткины дружки к каслинским парням с поклоном. Два ведра водки принесли. Устроили мировую. Самаратка за Таней ухаживать стал. Около девки вьюном закрутился. С языка медом закапал. Только Таня-то на Самараткины ухаживания ноль внимания. Самаратку бесить стало. Сколько девок окрутил. Сколько любовных побед одержал, а тут в тупик дело зашло. Вскоре нашел Самаратка в Каслях лучшую портниху. Парчовое платье шить заказал. С дорогим подарком к девушке подкатился. А Танюша плечом повела, косой плеснула и говорит:

— Милостыню не принимаю.

Опешил Самаратка от таких слов. Устроил очередную драку в поселке и в Кыштым подался. Уехать-то уехал, но трусливую Самараткину душу любовь обожгла. Покоя лишила. Неприступная девичья красота из Самаратки последний ум вышибла. Самаратка в разгул ударился. До заморозок кутил и дебоширил. Но разве хмелем любовь перешибешь? Отрезвился в конце концов Самаратка. К этому времени половина его дружков разбежалась. И решил Самаратка в Каслинский завод сватов посылать. Сваху подобрали дюжую. Не хуже Самаратки языком чешет. Как метлой им метет.