Альмен и стрекозы - Мартин Сутер

Перед ним лежала подъездная дорога, ярко освещенная луной. Он выбрал окольный путь и прошел вдоль фасада до угла дома, а оттуда под укрытием деревьев до живой изгороди, вдоль которой добрался до ворот. Там он погрузил свою добычу на то же самое место в ветках туи, где и в первый раз.

В дом он вернулся тем же путем. Когда дошел до коридора первого этажа, ему показалось, что он слышит шаги. Но, войдя в спальню, Альмен убедился, что Жоэль лежит так же, как он ее покинул.

Он тихо разделся и скользнул под одеяло. Только теперь он заметил, что дрожит. Он приписал эту дрожь холодной осенней ночи.

15

Альмена разбудило завывание пылесоса. На мгновение ему почудилось, что он в отеле.

Но потом он вспомнил прошедшую ночь. Пафосный ресторан, изысканные вина, запредельный счет. И глупость, бездонную глупость, которую он совершил.

Он зажал ладонями глаза, как будто мог тем самым обратить происшедшее вспять. Какой черт в него вселился украсть сразу все пять вазочек? Совершенно явно после его предыдущего посещения кто-то был в выставочной комнате и в полном покое выкурил сигару. Почему, ради всего святого, это осознание не удержало его от того, чтобы учинить такую глупость? Алкоголь. Причина, видимо, крылась в невероятно дорогом алкоголе. Он был в некоторой степени трезв разве что по сравнению с Жоэлью. А по сравнению с собственными обыкновениями питья вышел далеко за пределы лимита.

В большинстве случаев Альмену удавалось до тех пор закрывать глаза на неприятные факты, пока они не исчезнут из его сознания. Не навсегда, но достаточно надолго, чтобы дать ему время обставить их приятными фактами. Но на сей раз ему это не удалось. Ему пришлось применять второй по эффективности метод: открыть глаза и действовать. Не думать ни о чем другом, кроме как, например: вот я откидываю одеяло, вот поворачиваюсь на бок, вот ставлю левую ступню на пол, вот я выпрямляюсь, одновременно ставя на пол правую ступню, и вот я сижу на краю кровати.

Он открыл глаза. Полоса лунного света на ковре давно уступила место яркой полосе солнца. Перламутровый будуар ночи превратился в отрезвляюще безвкусно обставленную спальню.

Все еще спящая Жоэль претерпела такое же преображение. Лицо ее было слегка одутловатым, на нем тут и там поблескивали остатки слишком густо нанесенного ночного крема, а на нижней губе обозначилась тонкая корочка от красного вина, устоявшая против снятия косметики.

Альмен встал и пошел в ванную. В шкафчике он нашел полотенца и взял их больше, чем требовалось. Он принял душ и часть полотенец разбросал по ванной, чтобы не была заметной нехватка тех, которые сейчас покоились в ветвях туи.

Он побрился дамской бритвой, которую нашел в зеркальном шкафчике, и оделся.

Жоэль все еще спала, когда он вернулся в комнату. У него не было другого выхода, ему оставалось только ждать, когда она проснется. Она ему нужна как свидетельница, что он ушел из дома с пустыми руками.

Было чуть больше половины одиннадцатого. Ему необходимо было что-то предпринять, чтобы ускорить процесс ее пробуждения.

Альмен шагнул к окну и осторожно раздвинул шторы. Солнечный свет немилосердно залил комнату. Но Жоэль не сделала никакой попытки проснуться.

Может быть, принести ей завтрак? Это всегда приемлемый повод разбудить кого-то.

Он вышел в коридор. Пылесос умолк уже некоторое время назад, но с первого этажа доносились шумы. Он спустился по лестнице.

Холл был прибран и проветрен. В коридоре, который вел к комнатам для общества, стояла уборочная тележка и пылесос. Альмен направился к двери в конце коридора, где, по его представлениям, должна была находиться кухня.

То было служебное помещение. Отсюда подавали еду, поступившую на продуктовом лифте из кухни.

Комната была пуста. Но дверь в столовую открыта. Альмен вошел в нее.

Стол накрыт для завтрака на двоих. Третий прибор был уже использован. Та же прислуга, что и в прошлый раз, женщина средних лет в рабочем халате в серо-белую полоску, убирала тарелки, приборы и остатки еды их на поднос. Теперь она остановилась и посмотрела на него.

— Доброе утро, — сказал Альмен.

Женщина кивнула и слегка улыбнулась.

— Как вы думаете… Я бы отнес госпоже Хирт в комнату завтрак. Как вы думаете, могли бы мы собрать кое-что, что она ест с удовольствием?

Прислуга снова кивнула и продолжала убирать посуду. Она понесла поднос в подсобку. Альмен последовал за ней. Она взяла с подставки свежий, вернулась к столу и собрала столовым валиком крошки с поверхности. Альмен опять следовал за ней и теперь смотрел, как она ставит на поднос кое-что из того, что было накрыто для завтрака.

— Кофе? — спросила она. У нее был акцент, который Альмен по одному слову определить не мог. Он медлил с ответом. — Пока я приготовлю завтрак для госпожи Хирт?

Полька, чешка, из этих краев.

— А есть у вас эспрессо?

— Двойной?

— Двойной. — Что, неужели он выглядел таким измотанным?

Она указала ему на стул перед оставшимся прибором. Он сел и стал ждать. Вскоре она принесла эспрессо и ежедневную газету.

Только по запаху в столовой можно было определить, что несколько часов назад здесь собиралась большая компания. Слабый аромат сигары висел в воздухе. Смешанный с терпкой, дубленой туалетной водой.

Альмен пробежал глазами заголовки газеты и перелистнул на третью страницу, к статье, объявленной в заголовке.

Со своего места он мог видеть коридор сквозь открытую двустворчатую дверь. И теперь боковым зрением уловил, что там кто-то проходит мимо.

Когда он поднял взгляд, фигура уже скрылась, но еще до того, как он снова обратился к газете, она вернулась, попятившись назад. Как будто она тоже, проходя мимо столовой, заметила мужчину за столом и хотела удостовериться, что не ошиблась.

Этой фигурой был Клаус Хирт. Он стоял в профиль, наполовину скрытый косяком двери, повернул голову к Альмену и пробормотал что-то, звучавшее наподобие приветствия.

И исчез. Теперь аромат сигары ощущался сильнее.

С опозданием Альмен ответил. Если то испуганное откашливание, которое он послал в сторону открытой двери, можно было обозначить как приветствие.

Так, значит, Хирт здесь! То был Хирт, он и выкурил в комнате с коллекцией стекла ту сигару. Это его шаги Альмен слышал ночью в якобы пустом доме. Как легко он мог столкнуться с Хиртом еще раньше. Как легко мог попасться ему в руки в комнате с коллекцией. Как легко мог застукать его на месте преступления.

По крайней мере, от свертка из полотенец Альмену теперь следует держаться подальше.