Альмен и стрекозы - Мартин Сутер

— Приходи скорее.

И выключила свет на своей половине.

10

В черной ванной комнате царил тот же кавардак, что и в предыдущий раз. Одежда, раскидана по полу, на табуретах и в джакузи, в обнимку с мокрыми махровыми полотенцами и губками. Корзинка для мусора окружена использованными салфетками для снятия грима, не попавшими в цель. Электрическая зубная щетка лежала в раковине, открытый тюбик с зубной пастой валялся на стеклянной полочке, из него свисал длинный червячок пасты.

Альмен поискал другую насадку зубной щетки — все-таки ему не удалось сделать Жоэль в своем представлении настолько милой, чтобы воспользоваться ее зубной щеткой — и нашел-таки одну в зарядном устройстве.

Когда он стоял у раковины с вибрирующей зубной щеткой во рту, отвернувшись от зеркала, чтобы не видеть свое отражение, взгляд его упал на плоскую упаковку с пилюлями, в которой два углубления были пустыми. Альмен взял ее с края раковины и повертел в руках. «Рогипнол, 1 мг», значилось на упаковке.

Там, где лежало снотворное, стоял и стакан с остатками воды. На краю стакана остался след губной помады. Вишнево-красной, какая и была на ней сегодня вечером. Судя по всему, у Жожо больше не имелось планов на сегодняшнюю ночь.

11

И опять Альмен лежал в чужой кровати рядом с чужой женщиной. Поднялась осенняя буря и бушевала в тополях, окаймляющих берег озера. Ветер чисто размел небо, и почти полная луна проложила через щель между шторами бледную полосу на ковре.

Время от времени снизу по-прежнему доносился шум веселья.

Альмену снился отец. Он ехал, сигналя, в облаке пыли по проселочной дороге, ведущей к крестьянскому дому. Альмен знал эту машину: то был почти новый «Опель Капитан» кремового цвета, купленный отцом в тот день, когда он подписал договор на продажу Шварцаккера.

Отец рулил левой рукой, а правой сигналил или махал через открытое окно. Альмен — маленький мальчик — стоял перед дверью дома и смотрел, как машина подъезжает все ближе. Потом он вдруг оказывался на пассажирском сиденье рядом со своим смеющимся отцом. А потом сам за рулем и подъезжал к отцу, который, смеясь, стоял у ворот.

Альмен хотел затормозить, но тормозов не было. И он сигналил.

Он резко проснулся. Но гудки автомобиля не прекращались. Звуки исходили снизу, с земли.

От Жоэли до его слуха доносились ритмичные шумы хриплого дыхания. Он включил лампу на ночном столике. Жожо лежала в той же позе, в которой заснула: рот приоткрыт, веки тоже прикрыты неплотно. Автомобиль продолжал сигналить.

— Жоэль, — шепотом позвал он. Потом в полный голос: — Жоэль!

Она не реагировала.

Альмен потряс ее за правое плечо. Никакой реакции.

Гудки автомобиля продолжались. Теперь уже другой высоты звука. Альмен встал, пошел к двери, ведущей в коридор, и тихо открыл ее.

Закрыл за собой, осторожно подошел к лестнице и глянул вниз, в вестибюль. Мужчина лет сорока стоял в открытых дверях и махал кому-то. Ему отвечали гудки автомобиля. Потом другого, другой высоты.

Альмен слышал, как двигатели машин становились тише. Потом снова громче — как только оставляли позади ворота усадьбы и ускорялись на улице.

Наконец стало тихо. Мужчина — брат, как предположил Альмен — закрыл входную дверь и повернулся. На лице еще не погасла улыбка, которая теперь перешла прямиком в зевок.

Альмен отступил от лестницы назад, но в спальню не вернулся. Он слышал, как брат напевал себе под нос. Открылась дверь. Видимо, гостевого туалета, судя по звуку льющейся струи, который вскоре вырвался через открытую дверь. Заработал смыв унитаза, дверь закрылась, и потом он услышал стук плечиков для одежды у гардероба.

Альмен снова сделал два шага вперед и увидел, как брат выходит из дома в пальто, и потом стало темно.

Входная дверь захлопнулась. Глаза Альмена постепенно привыкали к внезапной темноте. Теперь он увидел, что в холле светилось несколько сигнальных лампочек, расположенных близко к полу, а также рядом с каждой второй ступенью лестницы.

Завелся мотор автомобиля, стал громче, потом тише, снова громче и удалился.

Альмен мерз в майке и трусах. Он вернулся в спальню и нырнул под одеяло к Жоэли.

Спасть совсем не хотелось.

12

Прошел час, а он все еще бодрствовал. Ветер снаружи утих так же внезапно, как и начался. Жоэль так и не пошевелилась ни разу. А у Альмена голова была полна стрекоз.

«Если у тебя, — сказал ему Джек Таннер, — в твоей маленькой коллекции найдется еще такая стрекоза, я заинтересован».

Там их стояло пять, одна лучше другой.

Они остались в доме одни. И Жоэль спала как убитая.

И дом был сегодня полон гостей. Каждый в случае чего попадал под подозрение.

Кроме него. Он-то покинет дом при свидетелях с пустыми руками. Как уже было.

И на следующий вечер вернется на место преступления. Как уже было.

Двадцать тысяч.

Это решило бы проблему Дерига. В которой, если быть точным, виновата была Жоэль.

Кто бы мог подумать, что двадцать тысяч однажды станут суммой для Йоханна Фридриха ф. Альмена.

Он тихо встал и оделся.

13

В выставочной комнате висел запах холодного сигарного дыма. Альмен протиснулся мимо мебели, перекрывающей дверь. В витринах зажегся свет. На стеклянном столике перед одиноким кожаным креслом стояла пепельница с окурком сигары и тремя уцелевшими столбиками пепла почти одинаковой длины, оставшимися от очень осторожного задумчивого курильщика.

Альмен шагнул к витрине со стрекозами. На том месте, откуда он забрал вазочку, опять стояла точно такая же.

Если бы он не знал этого лучше, он бы поклялся, что это та же самая.

Но поскольку он знал, то пришел к выводу, что вазочка, которую он унес, просто не была единственным экземпляром, поэтому Таннер и заплатил ему такую плохую цену.

Он открыл витрину, вынул вазочку и тщательно завернул ее в полотенце.

Так же он поступил и с остальными четырьмя. Вопреки своему первоначальному намерению. Но если одна не была уникальной, то и остальные тоже.

14

С бесформенным черным махровым комком под мышкой он тихо спустился по лестнице. В холле все еще пахло гостями, покинувшими дом добрый час назад. Духи, никотин и испарения долгого вечера.

Дверь можно было открыть только изнутри. Альмен застопорил ее плечиками для одежды, чтобы она не захлопнулась невзначай и не оставила его снаружи.

Перед ним лежала подъездная дорога, ярко освещенная луной. Он выбрал окольный путь и прошел вдоль фасада до угла дома, а оттуда под укрытием деревьев до живой изгороди, вдоль которой добрался до ворот. Там он погрузил свою добычу на то же самое место в ветках туи, где и в первый раз.