Безбилетник - Владимир Балашов

— И вас это удивило?

— Тогда да, но сейчас я думаю, что, может быть, это для того, чтобы шрам прикрыть. Вот здесь, — Стас показал пальцами чуть выше правого виска. — А ещё куртку напялил из грубо выделанной коровьей кожи. Видели бы вы, какой нелепый вид у него был в этой одежде! Хотя смысл в такой куртке тоже был — там множество всяких колючих кустарников… Да, ещё там, кроме нескольких маломощных бластеров, оказалась такая тяжеленная штуковина, которая сгустками плазмы стреляет — а потом они взрываются. Очень тяжёлый агрегат, зато сумасшедшей разрушительной силы! Так этот чудак утащил её к скалам — и там почти полдня с ней развлекался.

— В каком смысле развлекался? — не понял Быков.

— Ну, тренировался, что ли… Он ведь потом с этим своим оружием ни на миг не расставался. Так с ним за Валерией повсюду и таскался — вроде бы как телохранитель.

— Он интересовался больше техническими вопросами или же теоретическими?

— Вообще-то ни теми, ни другими. Он, похоже, в технике вообще слабо разбирался. Так, помогал по мелочи, когда кто-то попросит, — типа «принеси и подержи». А главным объектом его внимания была, конечно, Валерия. Ухажёр… — Стас усмехнулся, но как-то кисло.

— А ему приходилось применять это своё оружие?

— Один раз. Там водятся огромные такие зубастые зверюги — настоящие монстры из фильма ужасов, вот Свифту и пришлось убить одного из них. Так сказать, в качестве самозащиты.

— Может, вам, Стас, известно, почему он вдруг улетел с Альмы раньше всех? Торопился куда-нибудь?

— Он как будто никуда не собирался — а улетел сразу после гибели Валерии. Сказал, что не хочет больше оставаться на Альме, тем более что считает именно себя виновным в её смерти.

— Он что, действительно был косвенно виноват?

— Какое там… Сурин потом рассказал, что произошла нелепейшая случайность.

— Сурин… Владимир Сурин? Он, кажется, геолог?

— Да, геолог. Он до сих пор ещё в госпитале на излечении. А тогда, на Альме, он совершенно случайно обнаружил залежи трансурановых элементов. Знаете, как бывает у этих геологов: они и за час до гибели будут образцы минералов собирать, описывать… Валерия по профессии химик, вот Сурин и привлёк её к этому делу тоже — тем более что они до этого вместе на Эшере работали. Когда они по скальному обрыву лазали, произошёл обвал. Валерию — насмерть, Сурину ногу раздробило и два ребра сломало, а этому Свифту, который их охранял, хоть бы что! Представляете — ни царапины! Он-то Валерию и откопал. А на другой день мы раненого Сурина с доктором в том грузовике на Тэссу отправляли. В нём ещё одно свободное место оставалось — вот Свифт и заявил, что тоже полетит.

— Вас это не удивило?

— Ничуть. Я никакого права не имел его задерживать, тем более что Свифт вообще не из нашего экипажа… Да и пассажирский бот с Земли где-то через два дня прибывал, так что мы уже вполне могли без него обойтись… Вот, собственно, и всё, что меня лично с этим странным Сэмюэлем Свифтом связывало!

— А он вообще показывал хоть какие-то документы?

— Да там не до документов было! Когда он появился — мы уже без связи сидели. Так что не было никакой возможности запрос отправить… Да и что запрашивать? Мало ли грузовиков в космосе болтается, пусть даже и «левых». Это уже после его отлёта я запрос от медиков получил: оказывается, после прибытия на Тэссу он сразу же исчез непонятно куда и даже положенный карантин не прошёл. В ответ я сообщил, что Свифт, по существу, «приблудный», и коротенько изложил историю его появления на Альме. Было и ещё одно сообщение, не помню уже от кого, что его не могут найти, а фамилия Свифт будто бы ненастоящая. Когда же выяснилось, что опасных бактерий на Альме нет, — о нём как-то вообще забыли.

— Простите, Стас, а как лично вы относились к Свифту?

— Если честно, то я его не любил!

— Поймите, Стас, это не праздный вопрос. У людей иногда возникает вполне объяснимое отвращение к паукам, например, или к змеям, у кого-то — к представителям инопланетной фауны или даже к неярко выраженным мутантам… Поэтому я и спрашиваю о вашем отношении к Свифту не только в психологическом плане, но даже и в физиологическом. Он что, вызывал какую-то физиологическую неприязнь?

— Нет, ничего такого не было — я его просто не любил.

— Значит, у вас были на это какие-то веские причины?

— Вообще-то я не хотел бы затрагивать эту тему…

— И всё-таки придётся! Поймите — это не праздное любопытство.

— Во-первых, я давно любил Валерию, а он вклинился между нами, причём довольно бесцеремонно. Но даже не это главное… Как-то я попытался выяснить у этого так называемого Свифта, кто он и откуда. Даже не так: я тогда просто намекнул, что он и Валерия — совершенно разные, несовместимые люди, как бы с разных полюсов и с разных социальных уровней… Так он жутко разъярился, словно дикий зверь какой, — и едва не ударил меня кулаком в лицо. После такого, сами понимаете, ни о каких нормальных отношениях не могло быть и речи.

— Извините, Стас, за не вполне корректный вопрос, но, сами понимаете, это не просто мой личный интерес. Как Валерия относилась к Сэмюэлю Свифту?

— Честно говоря, я до сих пор не понимаю: что она в нём нашла? Ограниченный человек, просто дикарь какой-то! Непонятно и другое: несколько раз, видимо забывшись, он называл её «Долорес». А она делала вид, что не замечает… Понимаете, до этого мы регулярно общались, а как только появился этот непонятный тип, я сразу стал как бы третьим лишним.

— Да, можно ещё один, пожалуй, последний вопрос, а то я и так замучил вас своими расспросами?

— Спрашивайте, конечно. Я понимаю, что это ваша работа.

— Свифт вас тоже недолюбливал?

— Недолюбливал? Да он меня просто ненавидел! Стоило мне заговорить с Валерией, как он весь напрягался, и хватался за своё дурацкое оружие. Это звучит смешно, а выглядело далеко не так весело!

— К сожалению, Стас, у меня так и не сложилось более или менее ясного портрета этого Свифта. Может, я неправильно формулировал свои вопросы? Он что же, был неудачником? Попробуйте в нескольких словах описать его психологический портрет…

— Главное — верить в свою везучесть. Это, если хотите, моё кредо! Даже когда всё не так, как тебе хотелось бы, надо считать, что твоя вера непременно поведёт тебя в конце концов по тропе удачи. Чувствуете, монитор, как красиво я стал говорить? Ещё бы — столько интервью за последние дни!..

Полонский замолчал, словно прислушиваясь к каким-то своим потаённым мыслям, но, поймав пристальный взгляд монитора, тряхнул головой и продолжил: