Гражданская история безумной войны - Михаил Веллер

Вот в этом огненном кольце, в этой крепчайшей эссенции абсурда, жестокости и героизма и происходило величайшее действо во всей Мировой Истории.

К марту 1921 года Гражданская война была в принципе закончена. Независимость Польши и Прибалтики зафиксирована. Закавказье советизировано. Белые разбиты и изгнаны везде. На Дальнем Востоке — последние шевеления. С Белоруссией и Украиной — одна страна.

А нет мира под березами. На тамбовщине идет широчайшая партизанская война — с кем? — со своими крестьянами: «антоновщина». И тут! — в Кронштадте восстают балтийские моряки, краса и гордость революции! И требуют: кончать эту страшную диктатуру, вернуть советам роль свободных органов самоуправления, перестать грабить крестьян и помыкать народом. В таком духе.

Да не в моряках дело. Страшнее другое. Началось это с широких рабочих выступлений в Петрограде! Не хотят больше пролетарии этого военного коммунизма, этого террора, всех благ по скупым карточкам и полного же бесправия и беспредела власти. Свобод хотят!

Нехорошее сочетание. Крестьяне, рабочие в рабочем сердце страны, и вооруженные силы в колыбели.

Первое. Верхушка большевиков лучше всех в мире знает, как легко можно сделать переворот, если есть вооруженная кучка и опора на активную часть низовых масс во всех слоях. Положение реально неустойчивое. Армия велика, да, террором страх наведен, да, — но страна истощена, экономика разрушена, сельское хозяйство в полном упадке. А если вдруг возникнет демократическое правительство, проклятый Запад может снова прислать миротворцев и гнать повстанцам оружие, снаряжение и пищу. А матрос, крестьянин, рабочий, это тебе не демократические интеллигенты. Бить будут жестоко и давить свои цели без долгих речей.

Второе. Так может, мы все-таки совсем не то делаем?… Ну, Мировая революция пока не прошла. Но реально — свой же народ ну никак не хочет принимать эту политику в ее реальном воплощении.

И Ленин продавливает НЭП. В эти самые дни. Сразу после этих самых событий. Преодолевая сопротивление большой части ЦК. Ленин не знает сомнений в себе. Ленину всегда ведома истина, и он пойдет один против всех — если возможна победа. А если невозможна — будет лавировать в союзе со всеми краткими попутчиками по очереди, пока не спихнет их за борт на очередных поворотах — и все равно зигзагами достигнет своего.

Отмена сплошной распределительно-карточной системы. Отмена полной монополии на торговлю. Можно продавать плоды труда своего. Все, сделанное тобой и оставшееся после уплаты налога — твоя священная собственность. Сей, жни, продавай, богатей, твое дело. Открывай свою лавочку или мастерскую. Плати налог, плати зарплату не ниже определенной законом своим работягам — и производи, и наживайся.

За год воспряла страна из голой нищеты!

Все-таки крестьяне, рабочие, эсеры с анархистами, демократы с интеллектуалами — хоть частично, да выиграли Гражданскую войну у ортодоксальных большевиков. Ну не смогли жить, как рабы-солдаты в одной огромной казарме. Ну отвоевали себе часть тех прав, за которые боролись — и которые у них так ловко, так демагогически, так жестоко отбирали: отбирали право людей жить так, как они хотят по своему разумению.

Гражданская война закончилась известным компромиссом. Большевики сделали тоже шаг-другой навстречу оппонентам, пойдя на часть их условий.

И тогда Гражданская война кончилась.

Потому что рука оставалась тверда, и дух беспощаден.

Ведь их было поначалу так мало, они были так невлиятельны.

Первое. Про них. Они были гениальные политики. Они ошибались, пороли ерунду, проявляли наивность и безграмотность в экономике и политике. Но. Они ничего не боялись и не знали никаких ограничений. Была величайшая мечта в истории человечества, которая пахла ошеломительной реальностью: Мировая Революция. Вечное счастье для всех трудящихся, обездоленных тысячелетиями.

В безграничном стремлении к величайшей и благородной справедливости они стали самыми страшными преступниками в истории. Моря крови воспринимались как необходимая дань счастью. Их панически боялись после террора.

Они сумели заставить работать на себя кадровое офицерство, мобилизовать в армию крестьянство. Они продавали любые национальные ценности. Только выжить и победить.

В практической политике они были абсолютно беспринципны, абсолютно всеядны и прагматичны. Принцип был один: победа. А там разберемся.

Революция и диктатура позволяли брать подходящих людей с самого низа и возносить их на любые высшие должности, минуя все промежуточные ступени карьеры. Энергия молодых талантов шла в дело, а не в карьеру. И — они не боялись подсидок и конкурентов: в любой миг безо всякого суда можно расстрелять кого угодно.

И за три года войны вышли наверх плеяды и созвездия талантов. Не надо смеяться над их малой образованностью и туповатостью. Они проявили свой талант в главном: в умении выполнять нужную задачу при самых трудных условиях. Через 20 лет многие из них были раболепными идиотами. Но на тот момент — это были отборные кадры: кузнецы победы.

И. Большевики мгновенно и сплеча разрубали все гордиевы узлы момента. Вопросы земли и заводов, свободы печати и торговли, международных союзов и партийных расколов — решались мигом, и выполнялись те решения под страхом расстрела в кратчайшие сроки, которые без расстрела были бы нереальны. Тупы? — но старались!!!

Это все — второе, третье и четвертое.

Последнее. Вспомните названия той эпохи. «Ревком», «Реввоенсовет», «командарм», «нарком». Зря смеялись над «революционным новоязом», хотя идиотские аббревиатуры по любому поводу бывали безусловно нелепы. Да главные были круты и звучны! А в языке стихийно отражается энергетика носителей этого языка — народа, социальной группы.

Объективно — большевики привели Россию к большему могуществу, чем это сделал кто бы то ни было другой. Могущество — есть объективная цель государства как системы. Но… это уже за пределами данной книги… Большевики — были орудием и олицетворением объективного хода истории.

А что СССР рухнул? Всё в мире рушится, пройдя пик своего могущества…

Теперь про белых. Благородных рыцарей движения за все святое. Про их союзников интеллигентов и демократов разных мастей.

Первое. Хорошую вещь Учредительным собранием не назовут. Что-то в этом словосочетании от зала с рядами канцелярских стульев, от лысин с очками, от бухгалтерских лиц и учительского тона, от воды с мухами в графине, тухлом на выцветшем зеленом столе президиума. Упадок энергетики всегда отражен в вербальном отражении предмета.

Второе. У них не хватило сочетания ума с решимостью признать независимость отпавших национальных регионов — как сделали большевики. В результате борьбы «за единую и неделимую» белые получили врагов в лице всех националов. А красные часто — друзей.

Третье. У белых не хватило сочетания ума с решимостью определить главные для народа проблемы: землю — делим меж крестьян? Они это откладывали до своей победы и решения Учредительного собрания.

Так на фиг они были народу нужны?

Четвертое. Генералы соперничали между собой в славе и положении — кто более начальник, за кем будет больше заслуг. В результате сорокалетние таланты, которые у большевиков бы победно командовали фронтами или всеми Вооруженными силами — Слащев, Врангель, Каппель — гнобились ревнивым начальством. А перескочить их голову было нельзя: субординация, дисциплина, честь мундира. Они воевали — в определенных для них и ограниченных рамках, а стратегией ведали бездарности вроде Деникина, который устраивал окружение своей мягкостью, или истерики вроде Колчака, который хотел категоричностью возместить недостаток организационных способностей.

Пятое. Они профукали все возможности для переговоров с большевиками. Антанта их просто носом тыкала: ребята, договаривайтесь, хватит убивать друг друга. Фиг. Ниже достоинства.

Шестое. Они не сумели привести воедино всех врагов большевизма — всех демократов, конституционалистов, народных вождей, тянущих в разные стороны.

Седьмое. Они не сумели договориться даже с казачеством — ярой и самой боеспособной силой Гражданской войны. Им требовалось лишь признать независимость ряда областей Казачьего войска, их государственность. И вместе воевать против большевиков, грабящих земледельца и разрушающих традиционный уклад жизни, святыни веры. Нене, единая и неделимая! И казаки вертали в сторону. То воевали бок о бок с белыми, то уходили домой, то расслаивались на белых и красных казаков.

Восьмое. И цели у них не было. Они хотели «сделать все, как было раньше». А потом — собрать Учредительное собрание, и оно решит справедливую и законную жизнь.