Отпусти-это всего лишь слово - 2 (СИ) - "Сан Тери"

И тогда я смогу ничего не чувствовать, ничего не знать, я смогу перестать испытывать боль, мне станет всё равно. Мне станет абсолютно всё равно.

Меня уже нет, не будет, я…..

А в задницу загоняли острый штырь наслаждения и я не мог закрыться, не мог этому противиться, потому что каждое движение Вольха взрывало все двери, выбивало их, выламывало изнутри.

Слишком хорошо, слишком хорошо, не бывает так, слишком хорошо. Невозможно. И хочется освободиться, закричать, попросить.

Выпусти меня, отпусти, дай уйти, ну хотя бы дай уйти туда. Куда туда?

Безумие накатывало волной оргазма. И Вольх не слышал меня, ему было всё равно. А может быть, наоборот, он слишком хорошо это слышал, или чувствовал, не давая мне убежать сейчас. Не отпуская ни на секунду, кусая в шею, впиваясь пальцами в плечи, лаская судорожно, причиняя боль, пытаясь разорвать, расцарапать, запытать до полусмерти собой. Выкручивая соски, заставляя кричать, щипая с силой до кровавых синяков.

Удар по бедру, шлепок, с оттяжкой, снова удар, оставляющий след пятерни.

Сознание отлетает, сознание возвращается.

Удар, удар, удар, заставляющий очнуться, вернуться в реальность, не дающий убежать.

Удар.

Я не понимаю, что происходит.

Меня ебут и бьют одновременно. Вольх выходит и со всего размаха с силой загоняет вновь, не позволяя мне превратиться в безвольную куклу, заставляя очнуться и отреагировать, выдёргивая, выдёргивая болью. И наслаждением.

Вкладывая в этот яростный безумный секс всё накопившееся за это время отчаяние, горечь, обиду, непонимание.

Всё, что есть в моём мире, не имеет смысла.

И есть только тело за спиной, мокрое, горячее сильное, и понимание, что это единственная надёжная опора в наркотическом безумии. Это всё что у меня есть.

- Мой – хрипит Вольх – Я тебя….

Яростные движения вдоль члена. Ослепительный взрыв.

Я прихожу в себя на столе, на котором меня ебут и ебут, выныриваю где – то в пространстве между полом и кроватью, провал, взлёт, я на его коленях, подставляя искусанные распухшие губы.

Моргаю, очнувшись под водой, на подгибающихся ногах, не могу понять, что происходит. Мы в ванной? Почему это ещё не прекратилось? Прекратиться ли когда нибудь вообще?

- Не смей отключаться – шипит Вольх в ухо. С потолка хлещет вода, я прижат к стене, а он по прежнему во мне, бесконечный, сумасшедший, горячий. Рваный ритм.

- Я…не могу больше – удаётся зафиксировать момент, собрав осколки разлетевшегося сознания в кучу. – Больно.

- Ещё не всё…Не всё…Вольх двигается, кажется он сам измотан до невероятности, этим безумным марафоном. Сколько времени прошло? Он что – то принял сам? Я понимаю это, потому что изнутри разрывает боль. Я уже достаточно наупражнялся с Саней, что бы привыкнуть к ощущениям, а сейчас боль просачивается через отупляющее марево наслаждения и дурмана. Пузырёк мысли на поверхности сознания. Вольх не трахает, дерёт меня как сидорову козу в прямом смысле этого слова.

- Так надо – яростный шёпот в ухо. Удар. Сильный? Слабый? Я его практически не чувствую.

- Я заставлю тебя понять – хрипит Вольх – Слышишь, я заставлю тебя понять!!

Что я должен понять?

Меня накрывает темнота, прохлада и одурительный запах ненавистных яблок. Я ненавижу запах яблок. Я буду ненавидеть его очень долго, яблоки и рыбу.

Я безмолвно тебе прошепчу "Люблю"

Прикоснувшись губами к щеке

Отодвинув прядь светлых волос

Жилка синяя, слабо стучит на виске

Кто сказал? Что это... Всего лишь пульс?

Я тебя. Прижимаю к себе…

Стань моей истиной, в этом жутком "Уйти до рассвета"…

Я тебя …Обнимаю..

Мы с тобой два последних листа на земле.

Давай напишем. Новую библию?

Не уходи! Я налагаю на тебя печать

Не уходи! Начинаю кричать

Не уходи! Это библия боли, наших встреч из сна

Мы придумали её для себя. Не уходи.

А за окном, слепой дождь, смывает следы

Он не просит прощенья, ему не до нас

Рисуя кругами воды, две беды.

В отражении мёртвых глаз.

Я просыпаюсь, в холодном поту

Я просыпаюсь в кошмарном бреду

Как будто дом наш залило водой

И что в живых остались только мы с тобой.

Я прихожу в себя на кровати, в кольце чужих рук. Мне уютно и спокойно, и странно, невероятно странно, но мне хорошо. Я словно плыву по волнам тёплого океана и слышу тихий шёпот, и множество слов. Такие слова иногда говорил мне Сашка. Когда думал, что я не слышу его.

А сейчас Вольх укачивает меня и себя, и тихо шепчет о том, что всё теперь будет хорошо, вот теперь, всё будет хорошо. Я просто должен это понять. Я же понял его. Ведь понял. Понял, что он не хотел причинять боль, но сорвался, в очередной раз, потому что я его предал опять и снова, но я ведь понял, теперь я должен всё понять, и больше не буду делать глупостей.

Зачем я мучаю себя, и его, это же бессмысленно, полный идиотизм, отказываться от жизни, когда всё у нас с ним может быть хорошо. Он же выгрыз это наше хорошо зубами, он столько всего сделал для меня и почему я этого не понимаю. Но не страшно, что я не понимаю. Я пойму. Если нужно он выгрызет нас. Это Сане досталось всё легко, у него всегда всё было, по первому желанию и требованию, упакованный сука, а ему Вольху ничего никогда не доставалось просто так, он уже привык к этому. И обидно только, что даже Сану я достался вот так легко от нефиг делать, просто потому что этот уёбок и гандон поманил меня пальцем. Чем он меня приманил? Деньгами?

Ничего малыш, я тебе дам всё что захочешь. Засыплю баблом и в отличие от Сани я зарабатываю его сам и тебе не надо знать, что я делаю. Один потащу это на себе, за нас двоих. Если бы ты понимал. И глупо упрямиться, глупо сопротивляться, очень глупо. И вот он такой сильный, никогда не терял башки, а спятил из - за меня, ничего не может сделать, думать не в состоянии, делает ошибку за ошибкой, и не остановиться. Не переболеть. Девок без числа перетрахал, водку жрал, даже дурь пробовал, но забыться получается ненадолго. Ебу бабу, а думаю о тебе. И это страшно. И тебя нет, а вокруг чернота. И внутри чернота. А вот ты рядом, а легче не становиться. Паскудно знать, что я тебя заламываю. И знаешь смешно ведь блядь, цепляет на каждом углу, всюду ты, и ничего не сделать. Никогда не понимал как это и Самарканд и Бухару за родинку одну. Поэззию раньше хуйнёй считал, а сейчас бля, книжки читать начал с тоски. Почитаешь и твою мать, выть хочется. И убить блядь готов, что бы ты мне просто улыбнулся. И нихуя не могу поделать.

Пытаюсь себя накрутить, думаю всё бля нахуй хватит мозгоёбства, а тебя вижу и сперма вместо мозгов. В тряпку нахуй превращаюсь, бери, выкручивай. Ты и выкручиваешь, в такой узел, что дышать сука не могу. На полном серьёзе, дыхалку перехватывает, в груди больно. Ты ж мне душу с пол пинка вынимаешь. Два слова, и убиться хочется. И ведь пронимает, сходу, взгребает так, что трясёт всего. Я же тебе отомстить хотел. Думал разыщу, и пиздец, устрою всем веселуху на кладбище.

И не смог. Тебе лично пиздюлей вломить еще у машины хотел, и бля, нахуй всё внутри перевернулось. Смотрю на тебя…А ты как котёнок бля, маленький такой, беззащитный. С игрушкой этой, как специально. И шипишь на меня, твою мать. Джабар в машине, чуть от смеха не загнулся, всё допытывается где я тебя чудо откопал. А я собственным пацанам чуть глотки за тебя не порвал. Такое желание было.

Я не открывал глаз, лежал позволяя ему говорить, слушал. Я уже слышал это раньше, похожее признание от него, когда то, пытаясь достучаться до меня, он говорил мне практически те же самые слова, и хочется сказать ему, что повторяться бессмысленно, и пора придумать что – то пооригинальнее, а лучше всего не придумывать ничего. Молчать. Ему не нужно передо мной оправдываться. Зачем? Я знаю всё что он желает мне сказать, если бы он молчал, я мог бы произнести этот монолог за него, бредовый монолог запомнившийся мне ещё тогда, когда он произнёс его впервые.