Моя пушистая проблема (СИ) - Вельская Мария "Шеллар Аэлрэ"

— Пустое, — отмахнулась, — мне теперь ждать убийц с удавками или ещё чего-то столь же веселого? — в этой шутки была только доля шутки.

— Она не невеста Белого Жнеца. И никогда ей не будет! — неожиданно зло отрезал мужчина. — Это женщина давно потеряла право так себя называть! — он осекся, но я-то уже все слышала.

И проклятое глупое сердце вдруг снова истошно злобно заныло. Цыц!

— Полагаю, в следующий раз мы увидим её ещё нескоро. По графику Лорд Эренрайте на следующей неделе отбывает в столицу. Но он ведь мог не успеть об этом сообщить мне… сегодня… — я коварно усмехнулась.

— Вы становитесь моим кумиром, арра Майари…

Холодные глаза смеялись. Синь стала безбрежней, летней, как бывает только в самые солнечные дни.

А потом мужчина наклонился — и поцеловал мне кончики пальцев.

— Сегодня работы осталось немного, арра. Не буду вам мешать. Позабочусь, чтобы более вам сегодня никто не докучал.

И этот непостижимый волк выскользнул за дверь, оставив меня в полном раздрае чувств.

Думаете, я предалась горю? Ещё чего. Нет, конечно искать информацию про рабские метки тоже не собиралась — лучше прижму хвостатых через пару дней, если так и не соберутся ничего решить.

Чувствую, у них своя интрига, но я не хочу запутаться в чужих сетях.

Как бы то ни было, но я решила действовать по обстоятельствам. Несмотря на некоторую непереносимость отдельных членов стаи, в целом оборотни “изнутри” выглядели совершенно иначе. Странно, здесь, в этом замке чуть ли не на краю света, по мнению городских жителей, я чувствовала себя… гораздо увереннее? Спокойнее? Словно… на своем месте, да.

Наверное, именно эта мнимая расслабленность меня и подвела.

Вайре вышел из кабинета поздно. Он выглядел спокойным и сосредоточенным, только под глазами залегли тени. Мощь. Сила этого оборотня ощущалась каждой клеточкой тела. Я уткнулась взглядом в стол. Послышались шаги.

Мужчина остановился напротив меня. Сильные руки воина в дорогой оболочке костюма смотрелись сумасшедше.

Я чувствовала жар, исходящий от его тела.

— Как прошел день, Майа-ари? — хрипловатый, чуть рычащий голос потянул мое имя, заставляя вздрогнуть и вскинуть голову.

Решимость, ау, ты где?

Это вам не “домашняя” версия лорда.

Оборотень подавлял. Белые волосы были уложены в косу, но он не выглядел старомодным. Стильным, самоуверенным самцом — да. Тем, кому не отказывают. Мужчина смотрел на меня вроде бы равнодушно, но напряженно.

— Все хорошо, милорд. Мои обязанности мне понятны.

— Это прекрасно… — сложно сказать, знает ли он о приходе своей “невесты” и нашей маленькой хитрости.

— Да, милорд?

Когда же он уйдет.

— Не стоит хитрить со мной, Майари, — жесткое. Хищное лицо приблизилось, он посмотрел без улыбки, напряженно и капельку зло, — обычно я не приветствую, когда мои подчиненные вольно воспринимают свои служебные обязанности…

Близко. Совсем близко. Волк проклятый!

— Может, и не стоит. Только я разве хитрила? Ваш надзиратель был постоянно при мне, господин.

— Верно, — тяжелый взгляд, — ты умна и умеешь приспосабливаться. Прекрасные качества… для человека. Продолжай в том же духе и, может быть, твой долг мне станет немного меньше.

Какой ещё до…

— Вы говорите так, словно для оборотня оскорбление быть умным или предусмотрительным. Не любите людей? — вскинула голову.

— Не слишком.

— Полагаю, это взаимно…

Я не заметила, как поднялась. Но даже так, в полный рост, все равно была меньше его.

— Ты не боишься мне об этом говорить? — надменное изумление. Наигранное.

На его волосах пляшут белые искры магии. Настоящей магии. Я не могу отвести глаз, но не собираюсь проигрывать.

— Почему нет? Ложь плоха в любых отношениях. Вы купили меня. Возможно, этим спасли. Но, с другой стороны, не копай кто-то под вас, возможно, меня никогда бы и не попытались продать в подобный притон, — резко говорю, стараясь отогнать наваждение.

— Интересная версия.

Его пальцы касаются щеки. Когти блестят в свете ламп. Острые. Завораживающе опасные. Так же, как опасен он сам. Как опасно мне находиться рядом с ним. Волк и человек — не пара. Глупо отрицать, что между нами есть какое-то безумное притяжение. Но ни в коем случае нельзя ему позволить перерасти в нечто большее. Опасно. Смертельно опасно!

Глаз не могу отвести. Чужие глаза мерцают, затягивают в самую глубину. В них отражаюсь я — поджавшая губы девчонка с растерянностью на лице. Девчонка, в чьих глазах он читает восхищение. Девчонка, запах которой он жадно вдыхает, не может надышаться, мечтает попробовать его ещё и ещё. Откуда я это знаю? Я там — на дне его глаз, пробираюсь в самую душу. Потому что он это позволил.

Огромная ладонь тянется вперед, словно боясь спугнуть.

Обнимает, легко вынимая из-за стола, и притягивая к сильному мужскому телу.

Холодно и горячо одновременно. От того, как близко, как чувствительно, словно все на оголенный нерв. От того, как кружит чужой палец у губ, как поглаживает их, заставляя раскрыться. Как он легко приподнимает меня одной рукой, словно я пушинка, и мир опрокидывается.

Нежности нет. Ураган. Жадный, бешеный, вездесущий. Он пьет меня, пьет мой стон, мою дрожь. Я задыхаюсь от жадности чужих губ, от легкой грубости, натиска. От того, как его пальцы вцепляются в мои волосы, распуская их окончательно, чуть оттягивают назад, делают поцелуй ещё острее и ярче.

Я вцепляюсь пальцами в его плечи, что-то тихо мычу, забывая обо всем. Есть только мужчина и женщина — и никаких проклятых принципов.

— Моя. Ты моя, Вольфран. Если хоть кто-то к тебе подойдет, если посмеешь с кем-то закрутить — горло ему разорву. Запомни!

Чужой рык резко вырывает из эйфории. На бледном чужом лице — упрямая злая решимость. Холодные глаза — как лед. Чужак.

Я взрываюсь в ответ на чужое давление, как это происходит всегда. Резко дергаюсь, наступаю ему на ногу и отшатываюсь. Эренрайте наблюдает с ленивой усмешкой. Жертва никуда не денется?

— Мне говорили, — чеканю ледяным тоном, мгновенно, как в старые-добрые времена, беря себя в руки, — что вы не имеете привычек принуждать женщину. Мы снова возвращаемся к началу разговора. Видимо, те, кто предан вам, не настолько хорошо вас знают.

Тонкие серебристые брови чуть приподнимаются в немом удивлении.

Мне удается шагнуть к двери, когда пальцы смыкаются на запястье капканом.

— Если ты думаешь, что оскорблять того, от кого зависишь, это хорошая идея, Майа-аари, — голос его становится неприятным, почти шипящим, — то ты ошибаешься. Ты, кажется, решила, что в ответ на мое спасение я должен осыпать тебя благодарностями.

Шаг. И я снова прижата… к стене. Его руки упираются по обе стороны от меня — ни шагу назад, за попытку побега — что-нибудь откусят.

Смеяться больше не хочется. Я забылась. Забылась и забыла, насколько оборотни непредсказуемы и опасны.

— Если я захочу, ты будешь для меня кем угодно. Вопрос лишь в цене, Майари, — как будто эхом из моего сна. — Поверь, я могу играть по плохому, — в его словах — лед, в его улыбке — жгучий мороз. От его пальцев тянется темная стылая дымка, окружая меня, — тебе же не захочется, чтобы пострадал твой замечательный полукровка? Или твоя подруга? Никто не потащит тебя в постель насильно, у меня полно желающих, — жалящие, жестокие слова, — но у тебя должок передо мной. И ты его вернешь.

Он наматывает на коготь мою прядь. А мне… тошно. Брезгливость охватывает. Обманулась. Приняла дешевку за бриллиант. А ведь не маленькая уже, Мая.

— И какой же, — криво усмехаюсь, — у меня долг? Вернее, чем вы хотите, чтобы я отплатила, раз уж вас так интересуют мои знакомые и так не интересую я в качестве любовницы?

На мгновение чужой взгляд меняется. Мне кажется, что в нем мелькает что-то живое, человечное. Как будто секундная жалость. Но, полно, это только кажется.

Через мгновение меня отпускают. Только для того, чтобы коснуться губами уха, шепча так нежно, словно любовную серенаду поет: