Сокровища старой церкви - Валерий Гусев

– Платонов? Это Ратников.

– Привет, Андрюша. Что скажешь? Опять кого повязал?

– Слушай, ты ведь допрашивал того террориста, помнишь, пастуха нашего, что в церкви забаррикадировался?

– Было дело.

– Протоколов, конечно, у тебя нет?

– Конечно, нет. Они в деле, дело в архиве.

– А ты чего-нибудь помнишь? – Нетерпение Андрея начало передаваться следователю.

– Смеешься? Он такую чушь тогда лепил, захочешь – не запомнишь… А что случилось-то?

– Пока не случилось. Но вот-вот случится. Наверное. – И жалобно, как малый пацан, Ратников попросил: – Митрич, может, хоть что-то припомнишь? А? Вот так вот надо.

– У тебя всегда – вот так вот, – усмехнулся Платонов. – Ладно, приезжай. Я два допроса на диктофон писал, кассеты у меня остались. На твое счастье.

– Плохо работаете, лоботрясы, – вроде шутливо, но со злой ноткой выговаривал Великий ребятам.

– Вы даете нереальные сроки, – попытался отбрехаться Куманьков.

Друзья сидели за партами, как первоклашки – смирно и внимательно. Великий прохаживался по классу, останавливался у доски, водил по ней указкой. На доске – схема. Уже не такая простая, как вначале. Уже обросшая некоторыми подробностями.

Великий оставил Мишкины слова без внимания. Постучал, как Сентя, указкой по спинке стула и обвел на схеме изображение склепа.

– Подведем первые итоги операции «Клад». Рекогносцировка на местности практически ничего не дала. Обследованы объекты: склеп, часовня, церковь. По склепу доложит Челюкан.

Колька встал, громыхнув стулом.

– А чего докладывать? Нет там ничего.

– Подробнее! – снова указкой по стулу.

– Ну что… Вскрыли калитку в решетке, вскрыли вторую решетку, где вход в склеп. Спустились вниз… А там ничего нет. Каменный пол. На полу – такой вроде комод из мрамора. На нем – гроб вроде как из меди, что ли. И все.

– Саркофаг вскрыли?

Колька промолчал.

– Так. Побоялись покойника? – презрительно констатировал Великий. – Сколько раз говорить вам: мертвые не кусаются. А если этот саркофаг только для видимости установлен? Если под его крышкой – вход в подземелье? Плохо работаете. Непрофессионально.

Говорил Великий шутливо, но было заметно, что он злится и нервничает. И было от чего – время идет, а результата нет.

– Далее. – Указка ткнулась в изображение часовни. – Здесь вы чего испугались? Ты туда лазил, Миха?

– Так точно! – бодро отрапортовал Мишка. – На данном объекте, кроме всякого мусора, ничего дорогостоящего не обнаружилось. Ни входов, ни выходов – также…

Миха врал бодро, привычно, легко. В часовню он не лазил. Только заглянул, присвистнул и с чистой совестью вернулся к реке, где у него были заброшены удочки.

В часовне ему не глянулось. Там действительно было мусорно, запущено. Но главное – по всем ее подвальным стенам висели прикрученные медными винтами мраморные доски с указанием старинными буквами: кто и когда захоронен за ними в мрачной глубине холодных ниш, чей истлевший прах там покоится.

Больно надо Михе среди покойников лазить. Поэтому он наврал с чистой совестью в три короба. Как на педсовете.

– Даю последний шанс, – сказал Великий. – Сегодня вскрываете саркофаг. И если в нем пусто, завтра шарите в часовне. Двое суток вам осталось до богатства. – «Любитель старины» усмехнулся. – Или до нищеты. – Стер схему с доски, повернулся к «классу»: – Все свободны.

Платонов нашел Андрею свободный кабинет, принес ему чашку кофе, диктофон и две кассеты.

– Тут часа на четыре наговорено, – сказал он. – А информации – ноль.

– Все дело в том, с какой стороны слушать. Тебя одно интересовало, а меня – другое.

– Ну-ну, работай.

Андрей гонял кассеты несколько часов. Перематывал, начиная сначала, что-то выписывал, снова гонял. Даже батарейки пришлось менять.

К вечеру зашел Платонов, пожалел его:

– Ты похудел даже, парень. Нашел что-нибудь?

– Вроде, – осторожно ответил Андрей и показал свои выписки из длинного, сложного, путаного разговора следователя с подозреваемым.

Надо сказать, дед Федор и до этого события ни разговорчивостью, ни внятностью речи, ни ясностью мысли не отличался. А уж после вообще в полном затмении находился. Так что разобраться в его ответах было на грани невозможного. Однако то, что терпеливо выбрал Андрей, о чем-то все-таки говорило. Мутно, смазанно, но говорило.

«Следователь : Что было дальше, гражданин Кузякин?

Кузякин : Ничего.

Следователь : Напоминаю ваши показания. «Я схватил ящик с водкой и стал искать, где спрятаться…»

Кузякин : Вспомнил! Туда, сюда – некуда. В дверь стучат и в матюгальник пугают, сдавайся, мол, Федор, не су… не гу… не угу…

Следователь (подсказывает): «Не усугубляйте свою вину».

Кузякин : Во-во! Похоже. Ты тоже там был, что ли?

Следователь : Нет, я это слово раньше слышал. Продолжайте.

Кузякин : Бегаю с этим ящиком – хоть на стенку лезь. Глядь – и вправду, цепь висит, на колонне. Я ее хвать…

Следователь : Продолжайте.

Кузякин : Все. Дальше забыл».

Но Платонов был следователь въедливый, терпеливый. Вцепится – не оторвешь.

«Следователь : Давайте вспоминать. Ухватились за цепь…

Кузякин : Опять вспомнил! Тут стена на меня рухнула. Еле отскочил. А за ней – дыра. И холодом из нее несет. В дыре – ступеньки. Битые все, шатаются…

Следователь : Спустились по ступеням, так?

Кузякин : Спустился…

Следователь (подсказывает): Пошел дальше…

Кузякин : Нет. Назад вернулся.

Следователь : Не понимаю…

Кузякин : За водкой. Забрал ящик. На ступеньки поставил. Тута сверху еще одна цепь шевелится, ржавая вся, обрывок такой. Дернул ее, потянул – и стена на место стала…

Следователь (нетерпеливо): Продолжайте, продолжайте.

Кузякин : Дальше ничего не знаю. Темнота. Холодно. Ящик на плечо – и вниз. Ступеньки под ногами прыгают. Потом вода захлюпала. Ощупью шел. А то и вплавь. Ден восемь плыл. Или поболе… На второй день свет появился. И выбрался я на свет совсем в другом государстве. За границей, значит.

Следователь : Почему вы так решили?

Кузякин : У них язык другой. Обликом вроде на наших людей похожи: в фуфайках, в сапогах, а по-нашему не понимают».

Да и где ж тебя, Федя, понять, если ты всю дорогу водкой подкреплялся. Поди ни слова выговорить толком не мог. А то и совсем язык родной позабыл.

«Кузякин : Ну, а потом меня менты взяли и сюда, стало быть, обратно на родину доставили».

– Все понял? – спросил Андрей, когда Платонов дочитал выписки и положил листы на стол.

– А как же! Еще как! «Стена упала. Стена встала. Водку на плечо. И в Париж, прямо в фуфайке».

– Зря зубоскалишь, – усмехнулся Андрей. – Смотри, – он стал рисовать на листе какое-то техническое устройство. – В церкви четыре колонны. Вот эта – полая, с секретом. Один из облицовочных камней закреплен на оси, может вокруг нее вращаться. Причем ось расположена ниже центра тяжести. Фиксируется камень наверху вот этим кольцом. Повернул его – камень освобождается и ложится на пол. Можно заходить. Внутри, я так предполагаю, тоже цепь, перекинутая через блок. Вошел, потянул за цепь – камень встал на место. Просто, как все гениальное.

– Стена упала, стена встала, – подхватил Платонов.

– Какой ты умный, – иронически протянул Андрей. – А вот Федор чуть глупее. Секрета этого не знал, плиту не придержал, она на пол ахнулась – кольцо сломалось, механизм повредился.

– Значит, на место он плиту поставил, но теперь ее со стороны входа, из церкви, не открыть. А вот изнутри…

– Вот-вот! В том и беда. Если лихой человек найдет подземный ход, то темной ночью проникнет в церковь, вынесет из нее все самое ценное – ищи его тогда хоть до пенсии.

– Думаешь, есть такой человек? – прямо спросил Платонов. – Подозреваешь?

– Подозреваю. А сделать ничего не могу.

– Потряси его как следует. С пристрастием.

– И что? Что я ему могу предъявить? Преступный умысел? А доказательства? Он посмеется надо мной и в прокуратуру заявит. А ты на меня уголовное дело заведешь.

– Наблюдаешь за ним?

– Наблюдаю. Но дело сложнее. Он, мне кажется, на это хищение пацанов наших нацеливает, а сам до конца в сторонке останется.

– С чего ты взял?

– Ребята стали в церковь захаживать. По кладбищу ночами рыщут. И, кстати, – Ратников кивнул на кассеты, – есть сведения, что к деду Федору плавали, на разведку.

– Это серьезно. Пацаны ведь из-за этого негодяя срок могут отхватить. И немалый. Жаль. Ты ведь только-только контакт с ними наладил.

Андрей вздохнул с обидой.

– У них сейчас другие контакты.

– Постой, а может, это все фантазии? От чрезмерной твоей бдительности?