Инквизитор поневоле (СИ) - Курзанцев Александр Олегович "Горный мастер"

И эта любовь… Я взрослый, в меру циничный и прекрасно знающий, чего хочу, мужик. Что Ниике мне нравится — не отрицаю. Красивая молодая девушка с отличной фигуркой, темпераментная, что добавляет пикантности… но вот прям головокружения, да даже просто влюблённости я к ней не испытывал. Просто в силу возраста, давно уже, между прочим, не восторженно-мальчишеского.

Щёки мои заалели от нестерпимого стыда, когда я взглянул на самого себя в небольшое зеркало, прибитое над раковиной. Девчонке-то лет восемнадцать-девятнадцать всего, и такое заявление о высоких чувствах на неё явно сильно подействовало — то-то она стояла словно пыльным мешком ударенная. Задание, мать их. Завербовать, фиктивный брак, обман, обман, обман… А каково будет ей, когда она всё узнает? А она узнает. Когда-нибудь же эта игра в шпионов закончится.

Кое-как обтерев морду лица, я полез в стол за заначкой, когда-то притащенной Глушаковым. Бутылкой вискаря в картонной коробке. Разорвав упаковку варварски по сгибу, я схватил её одной рукой за горлышко, а другой — за квадратное тело, и попытался скрутить заклинившую крышку. Не смог. Крутанув сильнее, внезапно отломил вместе с горлом. Махнув рукой, плеснул вискарь из обезглавленной бутылки прямо в рот.

Закашлялся, буквально передёрнувшись всем телом от явно отдававшего сивухой пойла. Отдышавшись же, глотнул ещё.

— Вот же работёнка, — буркнул мрачно, плюхаясь на стул. Поёрзал, не зная, куда деть руки. Оглядевшись вокруг, понял, что на родном чердаке не хватает классического кресла. Большого, кожаного и мягкого. То-то гости со своими тронами ходят. — Врать, совращать, психологически давить, — произнёс я в пустоту помещения. — Что дальше? Хладнокровные убийства, казни, массовые расстрелы?

Я угрюмо взглянул на прислонённый к стене калаш. Налёт романтики со службы в инквизиции сдувало буквально на глазах. Теперь уже артефакт не казался мне столь здоровской штукой. А ну как дадут приказ его использовать по прямому назначению? Я ведь не могу просто так взять и убить кого-то по указке сверху. Мне надо знать, что этот человек действительно плохой — маньяк, убийца, насильник. Вот такого да, расстреляю не задумываясь. А просто кого-то неизвестного… Хладнокровно убить? Просто потому что это — приказ, а приказы не обсуждают?

В горле пересохло, а в висках застучало, запульсировало тревожной жилкой. Я стряхнул пот со лба, прикрывая глаза, не в силах разрубить «гордиев» узел противоречий, бродящих в моей голове.

Внезапно кольцо на пальце чуть потеплело, слегка кольнуло, и меня начало отпускать. Тело стало ватным, глаза затуманились. Я почувствовал, как бутыль выскальзывает из пальцев, со стуком падая на пол. Мутным взглядом проводив тихо выбулькивающееся на пол виски, растекающееся янтарной лужицей, вырубился.

Просыпался я с отчётливым ощущением помойки во рту и под отдающийся звоном в голове настойчивый стук в крышку люка, ведущего на чердак.

— Войдите! — крикнул я, морщась от скрежета собственного голоса, и подумал, тихо проклиная всё на свете: «Что за гадость Серёга притащил? Натуральная сивуха какая-то. И выпил вроде немного, а ощущение, как будто пиво с димедролом полночи глушил».

С опозданием я понял, что малость не одет, но люк уже распахнулся, и на чердак залезла вчерашняя полуголая брюнетка. Вернее, конечно, сегодня она была уже одетая, просто запомнил я её именно такой.

С лёгким презрением оглядев мой непрезентабельный вид — опять в одних трусах и майке — и поморщив носик от до сих пор витающих в воздухе алкогольных паров пролитого вискаря, она уселась на освобождённый мною стул и, сощурив глаза, сурово спросила:

— И чего же вы хотите?

— Чего хочу? — переспросил я, удивлённо подняв брови.

Что-что, а такого вопроса я не ожидал. Сумела удивить темноволосая красотка, сумела.

— Да, вы! — нетерпеливо подтвердила девица.

— Да вроде ничего не хочу, — всё ещё не понимая претензий, пожал плечами я.

Девушка поджала губы, прожигая меня взглядом, а затем вновь заговорила:

— Если бы вы рассказали то, чему свидетелем стали, то уже с утра академию бы наводнила моя чрезвычайно возмущённая родня. Но так как их здесь нет, значит, вы по какой-то причине эти сведения своему начальству не передали. Насчёт ваших командоров я не обольщаюсь — уж они-то точно, зная, как я терпеть не могу их, да и всю эту вашу инквизицию, не преминули бы доложить отцу столь пикантный факт о моих… взаимоотношениях. Поэтому повторяю вопрос: чего вы хотите?!

— Ох, — поморщился я от прострелившей голову боли. — Девушка, да я вас даже не знаю, чтобы что-то от вас хотеть. Вы бы хоть представились для начала.

— Да-да, — иронично произнесла брюнетка, — вы ещё скажите, что в том месте и в тот момент оказались совершенно случайно. Ну да ладно, раз вы хотите продолжать эту непонятную игру, так и быть, представлюсь… для протокола, — язвительно добавила она. — Наследная принцесса империи Карн Анни-Мирна Алдигер Ваглисеррская, старшая дочь императора и первая в очереди на престол. Удовлетворены, святой отец?

— Кхе-кхе, — прокашлялся я и ответил мгновенно ставшим сиплым голосом: — Вполне, принцесса.

— Прекрасно. Итак, вы ответите мне, почему до сих пор не сообщили о столь ужасающем факте распутного поведения наследницы престола? — с лёгким сарказмом поинтересовалась девушка.

— Честно? — спросил я.

— Конечно.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Но в первую очередь, пожалуй, потому, что на самом деле вас не узнал.

Про себя же подумал:

«И узнать не мог. В глаза ведь даже портретов правящей фамилии не видел. Так и императора где-нибудь встречу и мимо пройду».

— Всё пытаетесь играть? — дёрнула бровью моя собеседница.

Она зачем-то огляделась вокруг ещё раз, затем, словно заново увидев, повторно осмотрела с ног до головы меня.

— А вы ведь пили! — чуть изумлённо констатировала Анни-Мирна.

Я только вздохнул да кивнул головой.

— И судя по вашему виду, не просто пили, а нажрались в говно, уж простите за мой эльфийский, — она испытующе заглянула в мои глаза. — Неужели хоть у кого-то в вашей насквозь прогнившей организации нашлась совесть, чтобы не играть в эти поганые политические игры?

Я промолчал, не совсем понимая, куда принцесса клонит, почему вдруг заговорила за совесть и причём здесь политика. А девушка, всё больше воодушевляясь, продолжила:

— Неужели хоть в ком-то не нашлось желания замараться во всех этих делишках? Честный маг среди кровавых палачей… Вы же честный маг?

Я вновь кивнул.

— Спасибо! — неожиданно проникновенно произнесла собеседница. — Я этого не забуду. Теперь понимаю, почему вы пьёте — сложно вот так разрываться между приказами сверху и собственной совестью. Но обещаю, это не будет забыто. И когда стану императрицей, то смогу в полной мере одарить вас. Потому что добро я не забываю. Никогда.

Принцесса встала, уже совсем по-другому глядя на меня, улыбнулась, а затем, кокетливо сощурившись, спросила:

— Я же могу надеяться, что вы и впредь не станете докладывать наверх, если ещё что-то узнаете обо мне в этих стенах?

— Конечно, — ответил я, до сих пор не совсем понимая, к чему весь этот разговор про честность и совесть с кровавыми палачами.

— Ваше имя, святой отец! — вдруг как-то торжественно потребовала Анни-Мирна.

— Павел…

— Отныне, Павел, можете считать меня своим другом. Слово наследной принцессы!

— Премного рад, — чуть невпопад произнес я, слегка ошеломлённый происходящим. После чего проводил её высочество, или как уж там этих принцесс зовут, к люку и галантно подал руку, помогая спуститься.

А минут через пять после её ухода до меня наконец дошло, что за цирк тут сейчас был. Головная боль и вчерашняя пьянка не давали мне нормально соображать, но потихоньку пазл всё же сложился в более-менее стройную картину.

Во-первых, я понял, что наследная принцесса — первый кандидат на престол. Во-вторых, она шибко не любит мою контору. В-третьих, эта девица почему-то считает, что инквизиция спит и видит, как бы её скомпрометировать в глазах папы-императора. В-четвёртых, она думает, что пил я из-за моральных страданий по поводу необходимости доложить о её распутстве, а не доложил из-за высоких человеческих качеств.