Тайны советского хоккея - Александр Петров

Когда все кому не лень начали разносить Тихонова в печати, вспомнили и про его взаимоотношения с Николаем Семеновичем Эпштейном. Сам он конфликтовать с Виктором Васильевичем опасался. Думаю, он понял, что тот может играть «в открытую».

– Когда я еще в Риге работал, – рассказывал как-то Тихонов, – помню, принимаем мы «Химик». Матч прошел нормально. Но, смотрю, Эпштейн в судейской арбитров «окучивает». Я ему говорю – зачем, все же в порядке, никто тебя не «сплавлял». И, если хочешь, я сам тебе скажу, каким судьям ты платишь. Погорячился, конечно, но, правда, когда «Химик» играл на своем льду, на судей Эпштейн никогда не жаловался.

Потом «Химик» не был таким уж беззащитным, на него Спорткомитет РСФСР работал прилично. Я не вижу в этом ничего отрицательного, в конце концов, команда была добротная, и сам Эпштейн тренер квалифицированный, с хорошим пониманием хоккея. Не отрицаю, не были мы близкими родственниками. Но вот пример, показывающий его мудрость. Наверное, мало кто знает, что Игоря Ларионова пригласил московский «Спартак». Мне рассказывали, что с ним серьезные переговоры вели, даже квартиру показали. Потом он приехал в Воскресенск, и Эпштейн сказал ему такие слова – если хочешь быть игроком, то иди только к Тихонову. Безусловно, это был достойный поступок. Все верно, он любил Игоря, желал ему добра и не мог допустить, чтобы тот принял ошибочное решение. Кстати, и Анатолий Фирсов мог оказаться в московском «Динамо». Однако в этом клубе не могли решить вопрос с предоставлением ему квартиры.

К сожалению, в то время, когда конфликт, связанный с отъездами, был в разгаре, Анатолий Владимирович Тарасов, который ко мне относился, мягко говоря, не лучшим образом, говорил, что я не даю игрокам проявить себя. Я думаю, что вся его задача состояла в том, чтобы выкинуть меня из ЦСКА и сборной. А через некоторое время, когда начались проблемы, заявил, что Тихонов был обязан сохранить ведущих хоккеистов. Правда, однажды он дал моей многолетней работе высочайшую оценку.

Вернусь к концу восьмидесятых. Если говорить о ситуации, связанной с отъездами, то можно прийти к выводу, что кем-то ставилась задача опорочить советский хоккей. Ни больше ни меньше. А вот о странных вещах, которые происходили с некоторыми хоккеистами, ничего не говорили. Взять ту же историю с защитником Владимиром Константиновым, мечтавшим уехать в Детройт. Просто «сняться с якоря» он не мог, видимо, понимал, что человек военный. И вот приходит ко мне его жена и сообщает, что он серьезно болен. А он на льду – тренируется. Мы со дня на день должны были ехать на сборы в Финляндию, и времени для разбирательства не было. Приходим на вокзал – Константинова нет. Когда вернулись, начали выяснять что к чему.

Не просто это было. Володю из госпиталя имени Бурденко, где у него ничего серьезного не нашли, буквально за считаные дни до отъезда перевели на обследование в другую больницу. Наконец узнали – куда. И наш врач Игорь Силин поехал за медицинским заключением. Ему дали выписку с диагнозом, что у Константинова рак мочевого пузыря. А он уже уехал, как оказалось, сначала в Будапешт, там ему сделали американскую визу. Потом, естественно, в НХЛ перебрался и играть готовился по полной программе. Каким-то чудесным способом вылечился. Мне Володю ужасно жаль, ведь он в автокатастрофу попал, теперь – инвалид.

И Владимир Крутов подписал договор с «Ванкувер Кэнакс», но в НХЛ не заиграл. По мнению Тихонова, потому, что себя самостоятельно контролировать не мог. Он приехал в тренировочный лагерь с лишним весом. И ничего не делал для того, чтобы привести себя в порядок. Он вообще не следил за собой. Естественно, «Ванкувер» решил с ним расстаться, но агент Крутова заявил, что так просто ничего не получится. Дело дошло до суда, проходившего в 1992 году в Швеции. «Кэнакс» его проиграли, и им пришлось заплатить 800000 долларов Федерации хоккея СССР, ЦСКА и «Совинтерспорту».

– Мне говорили – жестко ты с игроками себя ведешь, нагружаешь их до изнеможения. Да, нагрузки были нешуточные, но все делалось под строгим медицинским контролем. Мы отчетливо представляли, что делаем. И Володя Крутов у нас прекрасно играл, я же знал, за ним нужен глаз да глаз, – отмечает Тихонов. – Про то, как убежал Александр Могильный, вспоминать не хочется. С ним в одном номере жил Сергей Федоров, он нам сказал, что ничего не знает. Думаю, кривил душой. Через год сам остался в США. А ведь мне его папа говорил, что не одобряет бегство Могильного и его сын никогда так не поступит. Но все-таки Федоров затем письмо написал и объяснил свой поступок.

Тихонов, безусловно, прав, когда говорит, что у нас слишком уж восторженно восприняли отъезды в НХЛ. У руководства страны, похоже, были другие заботы, и оно ничего не сделало для того, чтобы придать этим отъездам цивилизованный характер, разработать какую-то программу, которая бы контролировала ситуацию. Еще во времена СССР, когда стало очевидным, что отъездов не избежать. На заседаниях Федерации хоккея СССР говорили о возрастном цензе. Предлагалось отпускать в Европу – в 27–28 лет, в НХЛ, только с односторонними контрактами, в 25–26. При таком раскладе в стране сохранился бы высокий уровень игры. Надо было ФХР об этом вспомнить и разработать программу, но возглавлявший ее Владимир Петров считал, что все это никому не нужно. Более того, по его вине не был подписан договор с НХЛ, согласно которому компенсация за молодых хоккеистов оценивалась до 400 тысяч долларов. И дела в этом направлении вели между собой только два клуба – наш и заокеанский. А потом появился кабальный договор, который НХЛ протолкнули с помощью ИИХФ. Компенсация упала до 150 тысяч долларов, поступали они сначала в международную федерацию, а она уже перебрасывала деньги клубам, но практически всегда не торопилась и отдавала не все сразу. Произошло это в пору правления ФХР Валентином Лукичом Сычом. Это была очевидная ошибка, а произошла она неслучайно. Нашему президенту не с руки было ссориться с Рене Фазелом, которому он в 1994 году помог стать президентом ИИХФ. И, наверное, больше всех страдал от этого ЦСКА, из которого уезжали постоянно.

Когда распался СССР, у ЦСКА, по словам Виктора Тихонова, образовались колоссальные проблемы. Казалось бы, что особенного, команда же находились в системе Министерства обороны. Но в сравнении с «Динамо», также связанного с армией – внутренними войсками и КГБ, армейцы начисто проигрывали. Отличие динамовцев от армейцев заключалось в том, что у них были, если так можно выразиться, свои деньги, которые зарабатывались на собственном производстве. И это были не только фабрики спортинвентаря. Виктор Васильевич сказал весьма неожиданную вещь. Например, исправительные колонии, где заключенные трудились в какой-то отрасли, также приносили некоторый процент доходов в «Динамо». ЦСКА же всегда сидел на одном бюджете, выделяемом государством на Министерство обороны, и из него шли средства на спорт.

Естественно, быстро выяснилось, что на бюджет рассчитывать ЦСКА не сможет. И команда села, что называется, на голодный паек. Сразу же всплыли на поверхность всевозможные трудности. Были закрыты склады, на которых армейцы раньше получали форму. Да если бы их и открыли, ничего бы не изменилось. Ведь на покупку клюшек, коньков и всего прочего требовалась валюта, а ее у армии не было.

О результатах уже и говорить не приходится. Практически все сильнейшие уехали за рубеж. Летом 1992 года ЦСКА пригласил нападающего челябинского «Трактора» Валерия Карпова, ничего великого ему не обещали, но парень пришел, он хотел выйти на более высокий уровень. Было создано интересное звено Андрей Коваленко – Вячеслав Буцаев – Валерий Карпов. Однако зарплату нечем было выплачивать, и, естественно, всех этих ребят потеряли. По сути дела играл молодежный состав, денег не было где-то пять месяцев.

Примерно в это время появился приказ о том, чтобы армейские клубы переходили на профессиональные рельсы. Создали ХК ЦСКА, одно время, где-то полтора года, президентом у нас был Нугзар Начкебия, бывший заместитель министра лесного хозяйства. Человек ловкий, умевший показать себя. Так вот, он явился на прием к одному из руководителей министерства обороны и убедил его, что если ему выдадут контрактные документы на хоккеистов ЦСКА, выехавших за океан, то он съездит в Америку и решит все финансовые вопросы. Проще сказать, с нами за игроков все расплатятся.

– Поверить в это было невозможно, – рассказывает Тихонов. – Когда Начкебия ушел, я попытался объяснить, что это авантюра. Тем не менее все необходимые документы он получил. Увез контракты в Америку. И больше мы его не видели, ну и денег тоже. По информации, которой я располагаю, заработал Начкебия на нас 400 тысяч долларов. Конечно, мы, жившие по советским правилам, представить себе не могли, что подобное возможно.