В осколках тумана - Сэм Хайес
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— «Анатомия» Грэя?
— Да, я учусь на первом курсе медицинского факультета, — ответил он. И его стремительная улыбка осветила мою жизнь. Стоило ему протянуть руку, и я почувствовала, что принадлежу другому миру, куда он меня приглашал. Его миру. — Меня зовут Дэвид. Приятно познакомиться с тобой и твоим чайником.
Дело было в 1976 году, и я с самого начала поняла, что лето будет длинным и жарким.
— Миссис Маршалл, мы закончили. Сейчас вынем вас из машины. Расслабьтесь. Все прошло прекрасно. — Невидимый человек по-прежнему разговаривает со мной как с несмышленышем.
У меня кружится голова, а медсестра, которая присматривала за мной, ушла на перерыв. Никто не замечает, что мне нужно в туалет, никто не помогает мне слезть с кушетки.
Выхожу из комнаты с прибором и обнаруживаю, что в кабинете никого нет. Они взяли то, что хотели, и забыли про меня, словно о пустой шелухе, из которой гигантский магнит высосал жизнь. Если бы все было так просто.
Я стою в коридоре и вдруг вижу перед собой Джулию. Всплеск цвета в белом туннеле. Но рядом с ней мрачная темная тень. Я тычусь в одну сторону, в другую. Выхода нет, но за долгие годы я успела к этому привыкнуть.
— Доктор Карлайл пришел узнать, как ты себя чувствуешь. Очень мило с его стороны, правда? — Джулия берет меня за руку и тащит туда, куда я не хочу идти.
Я снова молодая женщина, и, не успев понять, что происходит, я шагаю по коридору прочь, как мне следовало сделать тридцать лет назад.
Джулия
Чистый и аккуратный домик Надин и Эда Хэллит стоит на окраине Кембриджа. Им все тут нравится. И правильный полумесяц улицы, и березы, высаженные вдоль тротуара через идеально равные промежутки. Им нравится молочник с тележкой, и магазинчик на углу, и мальчик, разносящий газеты. Надин как-то сказала, что этот район напоминает ей биение пульса здорового пациента. Идеальная жизнь, к которой они с Эдом стремились. Они ее получили, если не считать зияющую дыру размером с планету. Алекс и Флора пытаются заполнить эту пустоту. Поэтому я не допущу, чтобы мой разрыв с Марри разлучил детей с любимыми дядей и тетей. Для Эда и Надин станет ударом, если прекратятся регулярные визиты детей. Хотя, возможно, после того как Флора украсила свежие обои жирной карандашной линией, Надин огорчится уже не так сильно.
— Ох, Флора! — воскликнула Надин, обнаружив пунктир от телефонного столика в прихожей до столовой, потом в кухню и обратно в коридор. Очень разумный маршрут. Флора печется о своей безопасности. Она не отправится в опасное путешествие, не оставив знака, который поможет ей найти путь домой.
— Что она наделала? — спрашиваю я, выходя из гостиной.
Надин трет стену мокрой тряпкой.
— Ты только посмотри!
— О господи, — качаю головой я, поражаясь удивительной прямизне линии.
— Вот глупая девчонка, — скрывая улыбку, ворчит Надин, когда в холле появляется Флора с чудищем, сооруженным из конструктора.
— Надин, — я трогаю ее за плечо, — сделай вот так. — И принимаюсь порхать руками, показывая, как нужно ругаться на мою дочь.
— Прости. Все это такая ерунда. — Может, Надин поняла, что глухота Флоры намного трагичнее, чем след карандаша на обоях? — Вчера мы получили результаты анализов. Поэтому я немного расстроена.
Я обнимаю Надин. Похоже, наступила окончательная ясность: у них с Эдом никогда не будет детей.
Надин была моей первой подругой. Будучи младшей сестрой Марри, она частенько получала тумаки и росла, играя в футбол, катаясь на велосипеде и изводя брата. Мы с ней были на пять лет младше Марри и развлекались, спуская шины его велосипеда, пряча ключи от дома, чтобы ему досадить, и размазывая зубную пасту по его пижаме. Все это было весело и очень по-детски: коллаж восхитительных воспоминаний о том, как мы водились с большими мальчишками.
В общем, Надин выросла крепкой и храброй. Она обзавелась прочным панцирем, оказавшимся очень кстати, ибо во взрослой жизни испытания посыпались на нее дождем.
— Даже не знаю, что сказать. Мне очень жаль, родная.
Надин отодвигает чай, который я для нее приготовила.
— Мало сахара? — спрашиваю я.
— Нет, слишком много.
Надин наблюдает, как Флора возится с «Лего». Самые ходовые детали конфискует у нее Алекс. Протестуя, Флора начинает отчаянно жестикулировать, но Алекс отворачивается, притворяясь, будто не видит.
— Как там Мэри? — спрашивает Надин.
— Не очень. Завтра поедем узнавать результаты МРТ. Сейчас с ней подруга из деревни. Но нельзя рассчитывать, что люди будут вечно мне помогать. — Хотела бы я знать, вернется ли когда-нибудь жизнь в нормальное русло? — Хорошо, что Бренна и Грэдин начали ходить в школу. Иначе не знаю, как бы я справилась.
Я смотрю на часы. Повидать Надин мы заехали после школы. Скоро автобус доставит в Нортмир Бренну с Грэдином. Кроме того, я знаю, что рано или поздно Надин обязательно заведет речь о Марри. Она упорно пытается склеить осколки нашего брака.
— Джулия, ты совсем вымоталась. — Склонив голову, Надин сочувственно смотрит на меня. Она права.
Алекс нехотя делится с Флорой детальками конструктора.
— После того, что случилось с твоей ученицей и матерью, — продолжает Надин, — тебе необходим отдых. А на тебе еще и парочка непутевых подростков. Вряд ли это то, что доктор прописал.
— Все не так просто. Надин, если ты хочешь поговорить о результатах теста, я умею слушать.
— Не увиливай.
— Это я увиливаю? Ведь это ты…
— А как поживает мой старший братец?
В улыбке Надин заметно напряжение. Я бросила ее брата, а может, даже собираюсь сражаться с ним в суде за детей, дом, деньги, — и Надин желает услышать ответ. Мы любим друг друга, как любят настоящие подруги. Мы знакомы всю жизнь, и происходящее нелегко и для нее.
— Я рассказывала тебе о Дэвиде?
Напрасно я упомянула о нем. Но Надин — моя подруга. Она знает, через что я прошла из-за Марри, — она каждый день видит подобных ему людей, их пагубные привычки и составляют суть ее работы. Конечно, Надин все понимает. Я снова смотрю на детей. Маяки света. Они придают мне сил.
— Дэвид, — задумчиво отвечает Надин. — Нет, вряд ли.
Я дважды вскользь упоминала его имя. Надин подбирает под себя ноги в теплых носках и после секундного размышления достает из коробки конфету. Потом передает коробку мне, и я выбираю клубнику со сливками.
— Он врач. Недавно мы ужинали вместе. В четверг я иду к нему в гости. Он обещал что-нибудь приготовить. — Я говорю с набитым ртом, стараясь, чтобы мои слова не звучали слишком серьезно. Не вынесу, если мы с Надин поссоримся.
— Ты с ним спала? — Надин медленно посасывает конфету, разглядывая меня сквозь пряди распущенных волос.
— Надин! — возмущенно вскрикиваю я, дернувшись от боли, пронзившей зуб. — Он очень милый, но нет, мы не спали. Мне кажется, один-единственный ужин все-таки не предполагает такое. Кстати, он мамин лечащий врач.
— А… — Надин понимающе кивает.
Не знаю, лучше или хуже стало от моего признания.
— Он старше меня. — Пусть знает, что я думала об этом.
— На сколько?
— Намного, но он в отличной форме.
— Джулия, — предупреждающе произносит Надин.
— Мы только начали встречаться. (Надин по каплям выдаст Марри то, что сочтет нужным.) На Рождество мама заболела, и я позвонила в неотложку. В тот вечер дежурил Дэвид. А потом он чуть ли не каждый день заходил, чтобы ее проведать. С этого все и началось. Он был так добр ко мне, Надин. Очень порядочный человек. — Зря я это сказала. Как будто намекнула на то, что Марри никогда не был порядочным человеком.
— Врач тебе подойдет, — довольно кисло шутит она. — Ведь все мы чертовски милые люди. — Надин потягивается. Сегодня у нее выходной, и, похоже, отдых ей не помешает.
Мне совсем не хочется, чтобы Надин думала, будто это мимолетное увлечение, а я кокетка, безжалостно разбившая сердце ее брата.
— Скажи, у тебя бывало так, что ты чувствовала глубокую эмоциональную связь с человеком и тебе казалось, что ты всю жизнь его знала?
— Черт побери, Джулс. Быстро же у тебя все меняется. — Надин сует в рот еще одну конфету. — Господи, он так прекрасен, а ты еще не спала с ним?
Ее улыбу веселой не назовешь. А чего я ждала? Ведь они брат и сестра.
В кухню врывается порыв ледяного воздуха. Это вернулся Эд. По словам Надин, он не появлялся дома больше суток. Она спрыгивает с потертого диванчика и спешит навстречу мужу. Глядя на подругу, обнимающую Эда, я вижу Марри — длинная шея, тяжеловатая нижняя челюсть, чуточку кривоватый нос. Принимаюсь собирать разбросанный «Лего» и показываю Флоре: Нам пора.
Эда я знаю годы и годы, но сейчас он у меня связан исключительно с Грейс. Я так и не собралась навестить ее семью, послать цветы или сделать хоть что-то, дабы забыть о шоке, который испытала, когда ее нашла. Я словно причастна к преступлению, и мне кажется, что родные девушки не захотят меня видеть, ведь я для них — напоминание о пережитом ужасе.