Выше только небо: Посвящается красноярцам - столбистам, альпинистам 70-90 гг. - Николай Александрович Сметанин

Последним идет Хуберт. Бедный Хуберт! Если б мы знали, что произойдет с ним после нашего ухода, мы бы увели его вниз. Он ничего не соображал, только «самит, самит» бормотал. «Самит» по-английски — вершина…

На 6300 м. Тут же Коля Захаров, Коля Сметанин, Петя Кузнецов. Залез в палатку. Снаружи видимости ноль. Хотим дойти до пещеры на 5700 м, но чувствуем, что можем заблудиться. Решили пока здесь посидеть, может, кончится непогода. Ночевать тут неуютно. Нужно идти в пещеру. До нее полчаса ходу — и мини-комфорт обеспечен. Дошли. Здесь можно сидеть, вытянув ноги, лежать, ветер здесь не колышет, мороз тоже. И еды вволю. Да и 5700 — это не 7700 м. Развели сразу два примуса, зажгли свечи. Блаженство. Сделали молоко из сухого, с медом, потом еще три банки сосисок открыли, съели. Чай, элеутерококк. Блаженство! Завтра будем в базовом лагере. Там уже нас ждут. Легли спать. Тепло, спальники даже лишние есть. Да и рано вставать не надо.

2 мая. Посмотрев туда, где должны быть немцы, увидели, что трое спускаются вниз. Ну, думаем молодцы! Поняли, что им рановато еще вверх идти. Потом заметили, что их не трое, а четверо, но значения этому не придали. Мы продолжали спускаться. Коля Сметанин, Валера Коханов и Коля Захаров были связаны одной веревкой. Я и Петя Кузнецов шли за ними. Проходя через расщелину по снежному мосту, Коля 3., проломив его, улетел в трещину и повис на веревке. Трещина расширялась к низу, и Коля висел, не касаясь стен, в метрах трех от поверхности. У меня были в рюкзаке куски веревки и жумар. Все это очень пригодилось, Коля 3. благополучно вылез из трещины.

По пути встретили двух румынских альпинисток с шерпом-сердаром впереди. Они явно переоценивают свои возможности в попытке взойти на вершину. На высоте 5000 м они выглядят, как мы на 7000 м. Ну это их дело. Мы же пришли в базовый лагерь.

Тут нас ждут уже второй день. Шампанское, обнимание, поздравления, съемка на видеокамеру. Потом — столовая. Обед, ром и т. д.

Потом я пошел спать. Тут показались спускающиеся немцы. Их было четверо. Пятого не было. Он умер в лагере-3. Это был Хуберт. Радость победы сменилась трауром. Хуберт умер ночью, и теперь он лежит на 7000 м в палатке. Все в растерянности».

В. Мусиенко: «В 14 часов включили рацию. Немцы, как и четыре часа назад, не отозвались. Мы периодически поглядывали в сторону Дхаулагири. Первым вторую группу заметил повар. Их было почему-то всего четверо. Побежали навстречу. Фред сразил наповал: «Ночью от сердечной недостаточности на высоте 7 тысяч метров умер Хуберт».

Спал он между Фредом и Ульрихом, с утра слышали его кашель. Проснулись в полшестого, он лежит с остекленевшим взглядом, руки — лед. Массаж сердца, искусственное дыхание ни к чему не привели. Умер около пяти часов. В последние дни он сильно страдал. Но ведь и в предыдущих экспедициях ему несладко приходилось.

День перевернулся из белого в черное. Поистине триумф и трагедия. Вечером друзья Хуберта предлагали спустить тело вниз, несмотря на огромный риск. Открытым оставался вопрос штурма немцами вершины. По нашим традициям, смерть одного из участников означает конец экспедиции.

3 мая. Утром немцы собрали совет, затем позвали меня с Захаровым. Хуберта они решили похоронить наверху, во льдах. Но от вершины не отступились. Условились: немцы выходят первыми, затем наши (до 7000 м) хоронят Хуберта и забирают снаряжение».

А. Гуляев: «Решили немцы идти на вершину, несмотря на то, что в палатке на 7000 м лежит покойник! Но и это еще не все. Двое из четверых — Эрвин и Фред — больны. Как они пойдут мне непонятно. Бургарт их лечит, но ведь на высоте не вылечить полностью.

Нужно послать телеграмму жене Хуберта. С этой миссией отправляем офицера связи. Он один боится идти через перевал. Мусиенко его и так, и сяк, тот отбрыкивается, все проблемы ищет. Наконец, согласился с киченбоем через перевал пройти, затем киченбой Фури должен вернуться в лагерь».

В. Мусиенко: «Эрвин, Ульрих, Ерген, Захаров и я выходим в первый лагерь. Задача — протоптать тропу для восходителей на вершину. Снег — по колено. Идти первому в несколько раз тяжелее, чем остальным.

Изредка делаем привалы. Один из них под ледником — огромными глыбами льда, покрывающими скалы. Вдруг — грохот. Прямо над нами срывается ледопад. Вскакиваем. Видно, что заряд небольшой, достать нас не должен. Но гром повторяется с новой силой. Захаров кричит: «Бежим вперед!» Бежим. На высоте 5200 м, долго не «пропашешь». После пятнадцати-двадцати метров дыхание душится из-за нехватки кислорода. К счастью, и второй ледовый дождь не достиг тропы. Идем дальше, связанные веревкой, рискуя угодить в трещину. Их, закрытых снегом, целое множество. Лагерь-1 достигаем лишь через десять часов пути.

Немцы ведут себя по-разному. Ерген весел и уверен в себе, Эрвин сосредоточен, а на лице Ульриха — страх. Страх перед вершиной. Не готов еще морально парень к таким восхождениям.

Опять встретили румынок. Они вдвоем собираются в альпийском стиле (без периодических акклиматизационных снижений) взойти на Дхаулагири. Женщины они, конечно, отважные, но авантюристки еще те. Расстояние, которое наши ребята проходят за час, они преодолевают за три. Так что вряд ли у них получится задуманное.

9 мая. В восемь утра по рации немцы сообщили, что возвращаются. Ерген исчерпал свои возможности, а Эрвин один идти не может. Когда они пришли в базовый лагерь, то рассказали, как на плато мимо них вверх пронесся «русский экспресс». Это были Кузнецов, Коханов, Гуляев, которые поспешали хоронить Хуберта и за день не только достигли первого лагеря, но и поднялись во второй 6300 м».

А. Гуляев: «Мы тут познакомились с чилийцем. Архитектор из Сантьяго. Приглашает к себе. Но у нас пока нет возможности, хотя есть желание. Обменялись адресами на всякий случай.

4 мая. Хотели с утра мыться, стираться, но куда там — снег, снег, снег.

7 мая. Доктор Бургарт, или как тут его прозвали — доктор Кукри, ни к завтраку, ни проводить Христиана (зовут чилийца) и Фреда не смог встать. Вчера перебрал, начал выступать. Хорошо, Нима спрятал