Выше только небо: Посвящается красноярцам - столбистам, альпинистам 70-90 гг. - Николай Александрович Сметанин

На 5700 м за эту ночь что-то решилось, т. к. видим, что спускаются четверо. Двое — это понятно, Коля Захаров и Володя Мусиенко. Кто еще двое — остается строить догадки. Во время выхода на связь ничего не было понятно. Сплошные помехи. Фред с Христианом ушли. С ними два портера понесли их вещи.

Нима, портер и офицер связи сидят, ждут информацию от Коли Захарова, ведь Нима должен бежать вниз нанимать носильщиков, чтобы нашу экспедицию сносить. Нужно уточнить число сворачивания лагеря. Все было до этого ясно, но вот почему-то спускаются не двое, а четверо.

Это оказались: Захаров, Мусиенко, сердар румынок и Ульрих. На гору лезут теперь только двое — Эрвин и Ерген. Тяжело им будет вдвоем и в моральном плане, и чисто физически. Лишь бы погода позволила. Да, нужно, чтоб кто-то из немцев побывал на вершине, а то неудобно как-то. Ведь они оплатили взнос за восхождение, а залезли только мы.

8 мая. Эрвин и Ерген идут сейчас с 6300 м на 7000 м (со второго в третий лагерь). Говорили, что ночью был сильный ветер, два раза им приходилось вылазить, чтоб откопать палатку, ночь почти не спали. Коля Сметанин сегодня уходит вниз в тепло. Он достаточно серьезно отморозил палец на ноге. Нога опухла.

По рации немцы сообщили, что до лагеря-3 они не дошли. Очень глубокий снег или еще что, поэтому они спускаются во второй лагерь. Завтра планируют повторить попытку. Мое мнение: они не смогут дойти до вершины, совершая такие маневры. Уж если они до третьего лагеря не дошли, то дальше гораздо хуже и труднее будет. Ох уж эти немцы! Семь пятниц на неделе. Да и лидера у них нет. Сплошная демократия: что на ум взбредет, то и делают.

9 мая. День Победы. Рано утром после завтрака, дождавшись радиосвязи с Эрвином и Ергеном, узнав, что они возвращаются, я, Петька и Нахал покинули базовый лагерь и пошли вверх — снять все лагеря и похоронить Хуберта. Хорошая акклиматизация позволила нам быстро вскочить на плато. Здесь в 10.00 мы вышли на радиосвязь и одновременно увидели спускающихся немцев. Через час-полтора мы повстречались с ними. Они были расстроены. Вершина не покорилась. Мы взяли у них фотоаппарат, чтобы сфотографировать Хуберта, и пошли дальше.

На 5700 м встретили двух румынок — они пытались во второй лагерь выйти. И это в два часа дня. По пути к 6300 м нас немного попугала гроза. Жужжали палочки и шевелилась борода. Через три часа мы достигли второго лагеря. Палатка была придавлена снегом, и пришлось поработать лопатой, чтобы откопать ее.

Примуса здесь нет, пришлось готовить на газе. Завтра нужно идти на 7000 м хоронить Хуберта и снимать третий лагерь.

10 мая. Страшно холодно, и ветер дует безжалостно. Элементарно можно обморозиться. Проскакивают мысли, что невозможно подняться и что придется бросать третий лагерь. И главное — невозможно похоронить Хуберта. Сидели, сидели, ветер стал стихать. Вылезли из палатки. Время уже около девяти утра. Надели кошки, связались. Сперва снег проваливался под ногами, затем вышли на фирн. Дошли до веревок. Полезли. Часа за три добрались до места. Петька поднялся минут на 10 раньше и уже начал работать. Палатку завалило. Стойки аж винтом. Все поломано. В палатке Хуберт. Тяжелый. Не можем его вытащить. Решили сперва все вещи из палатки вытащить. Когда там ничего не осталось, стали выворачивать палатку, чтобы освободить Хуберта. Наконец, извлекли его. Сфотографировали несколько раз. Он был в пуховке и в спальнике. Затем открыли лицо и опять сделали несколько кадров. Лицо было страшно опухшим и в крови. У него произошел отек легких, от этого он и умер. Мы взяли веревку и стали делать из нее кокон, т. е. обвязывать Хуберта в спальнике. Надели ему на голову красный мешок и обмотали его всего веревкой. Немцы нам сказали, чтобы мы его сбросили в сторону Кали-Гандаки. Но чисто по-советски этого делать не хотелось. Мы хотели просто прибить тело к скале, как скажем, на пике Победы похоронен Гиблиани. Но немцы решили просто сбросить. Для нас-то, конечно, это легче. Наметили траекторию падения тела. Подтянули его на гребень и толкнули вниз. Прокатившись метров десять, труп остановился на фирновом надуве. Петька в кошках подошел к нему и толкнул дальше. Хуберт заскользил вниз, но не в ущелье Кали-Гандаки, а четко по гребню. Затем по дуге тело покатилось в ледопад, под которым мы ходим на 5700 м и где-то в ледопаде исчезло. Видимо, в трещину упало.

По рации говорим, чтоб завтра к нам вышли навстречу, очень много груза будет. Сами пошли на 5700 м, в пещеру-лагерь. Спустились минут за 40–50.

В пещере сидят две румынки. Пещера — черная, закопченная. Это, оказывается, у румынок примус взорвался. Посидели, поговорили с ними. В очередной раз убедился, что их восхождение — авантюра чистой воды. За столько времени они не смогли подняться даже во второй лагерь! Что там про вершину говорить. Нас они спросили, как узнать, что они на вершине.

11 мая. Утром встали, поели и стали собираться вниз. Вещей набралось очень много. Стали все сверх рюкзаков привязывать. Рюкзаков под вещами не видать. Еле поднялись на ноги и пошли вниз, связавшись длинной веревкой и надев кошки. Очень боялись, что снежные мосты не выдержат тяжести и рухнут под нами. Но все обошлось. К обеду мы благополучно спустились в базовый лагерь. Выдали нам тут же по банке пива. Перекусили. Видим — идут портеры. Это значит, что завтра сваливаем отсюда. Стали собирать вещи, упаковывать экспедиционные грузы. К вечеру все было уложено в баулы.

Финиш экспедиции. Эрвин явно не доволен результатом. Ходит хмурый. Вечером состоялся прощальный ужин. Одновременно и девять дней после смерти Хуберта. Выпили и за упокой души, и за окончание экспедиции. Завтра все, уходим. На леднике остается только румынский сердар.

12 мая. За день спустились ниже итальянских ночевок. Остановились на берегу озера. Уже в лесу, уже в тепле. В трусах, правда, еще не пойдешь, зато пуховку уже не надо. Вечером сидим около настоящего костра. Тепло.

13 мая. Идем быстро, хотя у всех, кроме Пети, подморожены ноги, пальцы не чувствуют. Дошли до поляны, где ночевали, когда шли вверх. Разделись, давай мыться в ручье. Блаженство! Зеленая трава, солнце теплое. Целый месяц дубака — и вот оно тепло. Дошли до поляны, где живут люди, пасутся буйволы. На склоне бегают стада обезьян. Стали на ночевку. Повар варит нам еду, портеры камень кидают, кто дальше. Гремит