Кукловод - Андрей Некин

— Ах ты, грязный бродяга! Го чуть не расхохотался, настолько непрофессионально держал оружие дворянин. Одно резкое движение. Пистоль полетела в канаву вслед за светской дамой. Благородный взвизгнул от боли. Рука как минимум вывихнута. Возможно, сломана… Ассасин побежал дальше. Траектория объекта, отделившегося от аэрокоппера, уходила прямо на одну из мостовых. Или нет… Го грязно выругался, пугая окружающих людей и явно привлекая к себе внимание. Но ему уже было все равно.

Недавний инцидент с дворянами поставил точку на его пребывании в Гибурге. Они о нем не забудут и, к Мастеру не вопрошай, доложат кому надо. А хитроумные следователи умеют складывать два и два. Острый глаз Го уже разглядел мелкую, женскую фигуру, парящую на странном приспособлении. Ее сносило ветром мимо мостовой, мимо огромной башни котельной… Сносило на крышу известного всем Театра боя. Оно же тюрьма для самых ужасных преступников. Да только вот не было никакой крыши у знаменитой арены…

Исключительно людное место. Го схватился за голову. А потом раздался тревожный звон. Прохожие испуганно оглянулись по сторонам. Ассасин посмотрел в небо: «Спасибо, Мастер Рубей», послал он благодарение за невероятную удачу таинственному господину всех убийц.

Здание центральной котельной — единственное здание Гибурга со стеклянной крышей. Кто знает, зачем первый из машиностроителей спроектировал его таким ненадежным материалом… Мастеровой заметил темный силуэт еще на подлете. Тень поначалу казалась слишком мелкой, будто была тенью какой-нибудь большой птицы, поэтому он отвернулся и продолжил следить за гигрометрами.

Давление в третьем котле нарастало… Когда же вниз полетели осколки стекла — было уже поздно. Гордость инженерной мысли, аэрокоппер Реле, рухнул вниз, как и полагает железу, которое тяжелее аэры и должно находиться на земле… Точнее прямехонько на третьем котле. Стоит отметить, котельная Гибурга — не котельная Файеры или отопительная система Рубиона. Котельная Гибурга не просто гоняет горячую воду по трубам. О нет, она греет саму атмосферу столицы Тулурка. И если за чертой города уже ранней осенью птицы замерзают на лету, то в Гибурге люди продолжают носить легкие платья. Хитросплетение горячей воды мчится по извилистым дорогам железного муравейника, заполняет струны канализационной паутины, бурлит в коллекторах и оканчивает свой путь на высоте сотни шагов в одном из четырех обогревающих шаров. Каждый пышет жаром подобно маленькому солнцу. Невозможно передать ни словом, ни жестом колоссальность этой системы… Жидкое топливо аэрокоппера взорвалось где-то на верхних ярусах.

Обдало голову отголосками ревущего пламени, но Мастерового это не волновало. Метроном котельной ударил три раза, а это означало только одно — железный дракон сломал инжектор, а следующей выйдет из строя помпа, и давление в котле будет расти, и снизить его не получится.

— Отрывайте третий вентиль! Быстрее, дурачье! — заорал он, сбивая на ходу огонь с седой шевелюры.

— Но там же… — вставил, было, прислуживающий гном.

— К черту рабов! — перебил Мастеровой, раздавая налево и направо подзатыльники горячей рукой. Если котел взорвется, весь Гибург окажется под добрым слоем кипяточка.

Металлический звон раздался сначала по улице за номером три, потом подхватился наблюдательными вышками, скользнул дальше по всем дорогам, добираясь до самых затерянных уголков города.

— Diabolo nolake! — шепнула Миледи по привычке на древнем языке. Котельная Гибурга располагалась неподалеку от театра боя. Но спланировать прямо на него было верхом невезения. Лямки парашюта врезались в плечи. Ступицы несущего зонта уцепились за балочный контур здания. Десять-пятнадцать полных мер оставалось до трибуны и еще больше до дна распластавшейся под ней арены. Нелепо раскачиваясь, Реле повисла в воздухе… По центру ямы разлеглись какие-то мертвые орки, стояли две тонкие фигуры эльфиек и худощавый неизвестный ей воин театра, замотанный с головою в пестрое тряпье. Чертова публика тыкала в нее пальцем, но, похоже, и не думала узнавать пресветлого Ректора собственной персоной, фактического правителя Тулурка и провинций его. Полет опытного образца держался в секрете… «Эй, как там оказался!?» — донесся грубый голос стражника — «Отвечай, или стрелой собью!». Взрыв был слышен издалека, но еще громче прозвучал огромный метроном котельной. Три чертовых удара. Помпа не работала из-за проброса топлива в соединительной трубе, или сбоя в системах охлаждения, или сломанного трехтонного инжектора. Кому как не Миледи Реле не знать об этом. И кому как не Миледи не знать о том, насколько это опасно. Дерзкий стражник тут же забыл о странном воздушном эквилибристе и припустил в сторону выхода. С самого детства горожане Гибурга знают, что такой бой котельного метронома… Это возможный выброс гигантской массы кипящей воды. Огненной гидры. Ведь Гибург стоит ровнехонько на четвертом полюсе. Велика цена создания вечного лета там, где издавна видели лишь снег, лед и морозные бури. Чрезвычайно велика. Затрещали стропы парашюта. Дряхло закряхтела рвущаяся ткань зонта.

Скользнув с балки, Реле планировала вниз на дно ямы, предназначенной для казней преступников, показательных боев, пыток, отрубания конечностей и другой потехи… Отцепив парашютный зонт, Миледи задрала голову, осматривая стремительно двигающиеся трибуны. Публика вместе со стражей покидала зрительные места. Миледи крикнула, но ее крик потонул в панических возгласах толпы. Труба, проходящая под трибуной, заскрежетала. Земля вибрировала, — открывают один из основных вентилей. Холодная испарина прошла по телу Реле. Проблема была в том, что изначально Театр боя не планировался здесь, как сооружение. Подземелья, включая эту яму, предназначались именно для спуска кипятка в аварийных ситуациях. За пятьдесят с лишним лет, с момента возникновения великой системы отопления, подобных ситуаций не возникало. Вторая проблема заключалась в том, что выхода наверх отсюда попросту не было. Воины театра на положении рабов сталкивались прямо с трибун. Еду им кидали зрители или стражи, как животным. Механизм открывания клеток также был наверху, а единственный подъемник в дальнем конце арены по обыкновению поднят у самых трибун. Миледи схватилась за голову. Предстояло свариться здесь, как в чашке чая! Все, все подземелья будут затоплены.

— Спустить подъемник! Немедленно! — крикнула она без особой надежды. — Приказывает Ректор!!

Тем временем по арене прогулочным шагом ходил бродяга, привычно потягивая табачную дымилку. В этот день ему отдали Кью-Рю, и он пребывал в отличном состоянии духа, время от времени помахивая стальным копьем туда-сюда. Копье уже порядком выпило крови сегодня и, похоже, разделяло настроение своего владельца. Кью-Рю изящно прост. Обычная палка с острием на конце. Но металл его выкован гномами в темных подземельях гор. Он не сломается, опусти на него даже вес песочного слона. Он гибок. Он выгибается дугой во время быстрого удара, словно арка главных ворот. Копье Кью-Рю было чудом кузнечной науки, что трудно разглядеть обычным взором. Встретив на своем пути тысячи мечей, на нем лишь одна неровность. Гравированный гномий знак «Кью». Или «смерть» на общем языке. Стражи видели в нем лишь обычную заостренную железную палку. Только владелец понимал истинную силу копья. Он остановился и нежно протер рукавом его гладкую поверхность, раздраженно поглядывая на взбесившиеся трибуны. Где, в конце концов, табак, выдаваемый ему за каждое представление? Аль одернула за плечо упавшую буквально с неба человеческую девушку: «Эй, что происходит?». Но та отчего-то совсем по-детски расплакалась.