Газета Завтра 618 (39 2005) - Газета Завтра Газета

О таких назначениях просили Горбачёва гуманитарии "Московских новостей"? Именно о таких. О каких же еще? Александр Яковлев объявился злобным антисоветчиком, и они стали такими же антисоветчиками. Медведев, как оказалось, ничего не смыслит в экономике, и они — ни уха, ни рыла. Шеварднадзе подарил Америке отменный кусок благодатнейшего шлейфа Берингова моря, и они готовы подарить американцам хоть собственную печенку. Бакатин разгромил КГБ, и они, дай им власть, сделали бы то же самое.

Ельцин продолжал горбачевскую кадровую политику по рецептам этих гуманитариев еще успешней: глава Правительства — то гениальный олух Гайдар, то талантливейшее ничто Степашин, то выдающийся комсомольский оптимист Кириенко, то подполковник-отставник Путин, министр иностранных дел — беспримерный Козырев, министр обороны — великий полководец Грачёв-Грозненский, министр юстиции — сексуальный титан Ковалёв, министр культуры (нет, пока зам, министром его сделает Путин) — Швыдкой, в характеристике не нуждающийся,…

Против кого из этих горбачевско-ельцинских назначенцев наша элита выступала? Может, прокляла Гайдара за ограбление народа? Что вы! До сих пор считает его гением, которому не дали осуществить свой великий замысел до конца. Или высмеяла Козырева за холуйство перед Америкой? Ну как на это мог бы решиться, допустим, Бакланов, если сам выпросил у Сороса деньжат на свой журнал "Знамя"! Или им омерзителен русофоб Швыдкой? Куда там! Они охотно принимают участие даже в таких подлых его телепередачах, как "Пушкин безнадёжно устарел" и "Русский фашизм страшнее немецкого".

Вот такой след тянется за этим письмом в "Московских новостях" и его главным редактором, увы.

СОТРУДНИЦА "КОММЕРСАНТА" Наталья Геворкян сказала в эти скорбные дни, что "без Яковлева "Московские новости" были бы совсем другими". Совершенно верно!

Секретарь Союза журналистов Игорь Яковенко уверен, что не только "МН", но и вся "российская журналистика без Яковлева была бы чем-то другим". Тоже несомненно!

Проницательный Виталий Третьяков справедливо заметил: "Яковлев вошел в историю русской журналистики 80-х годов как фигура №1". У матросов нет вопросов!

Но глубже и шире всех взглянул на дело Евгений Киселев: "Если бы не "Московские новости" и Егор Яковлев конца 80-х, всё было бы совсем по-другому".

Что — всё? А сама жизнь, сама страна.

Что значит "совсем по-другому"?

А вот именно — совсем. Если бы не Яковлев и "Московские новости", не Коротич и "Огонёк", не Гусев и "Московский комсомолец", не Голембиовский и "Известия", не Бакланов и "Знамя", не Киселев и НТВ, не Куркова с Правдюком и "Пятое колесо", — словом, если бы не все эти защитники, помощники и пропагандисты предателей Горбачёва и Ельцина, всё было бы по-другому.

Всё! Начиная с того, что в футбольной команде "Локомотив" не было бы бразильца, который в недавнем проигранном матче с "Ливерпулем" забил единственный гол с подачи другого бразильца, и кончая тем, что не было бы такого Президента, который вместо сплочения народа раскалывает его постоянной ложью по невежеству и злобности о советском времени, как лгал он недавно в Германии на пресс-конференции: "Мы в Советском Союзе десятилетиями жили под лозунгом заботы о будущем, о потомках, но не о современниках. И это привело к краху".

Он просто не соображает, что говорит. Все ответственные правители всегда заботятся о будущем, о потомках. Спросил бы он у друга Джорджа, почему США нефть обильно ввозят, а большинство своих запасов законсервировало. С другой стороны, да, в 1927-1932 годы советские люди построили великий Днепрогэс, в 1929-1934 годы — гигантский Магнитогорский металлургический комбинат, в 1935-м пустили в Москве метро… Да разве всё перечислить! И все эти великие создания творческого гения советского народа исправно работают, приносят добро людям. Сейчас уже трудно сыскать строителей этих гигантов. Но всё это было построено и для потомков и для себя и помогло нам устоять и победить в самом трудном испытании за всю нашу историю. Понимает ли Президент, что и фашизм мы разгромили и для потомков и для себя? Едва ли. Почему? Да потому, что Путин плоть от плоти, кровь от крови таких, как Егор Яковлев. Да будет земля последнему пухом…

Поделиться:

Loading...

![CDATA[ (function(d,s){ var o=d.createElement(s); o.async=true; o.type="text/javascript"; o.charset="utf-8"; if (location.protocol == "https:") { o.src="https://js-goods.redtram.com/ticker_15549.js"; } else { o.src="http://js.grt02.com/ticker_15549.js"; } var x=d.getElementsByTagName(s)[0]; x.parentNode.insertBefore(o,x); })(document,"script"); ]]

ЭТИ НЕМИЛОСЕРДНЫЕ ГЛУБИНЫ

ЭТИ НЕМИЛОСЕРДНЫЕ ГЛУБИНЫ

Владислав Шурыгин-старший

Владислав Шурыгин-старший

ЭТИ НЕМИЛОСЕРДНЫЕ ГЛУБИНЫ

КОРРЕСПОНДЕНТ ОСТАЕТСЯ НА БОРТУ!

Вторые сутки наша подлодка лежала на глубине 70 метров… И это погружение не планировалось редакцией журнала, посылавшего меня в командировку на Черноморский флот. А главное, самое главное, что не планировалось оно и штабом флота, и уж точно не планировалось экипажем подлодки!

Всё случилось в первой половине дня, когда на внешнем рейде Севастополя наша лодка шла на глубине, той самой, что была безопасной для нее и надводных кораблей, если они по какой-то причине вдруг оказались в этом запланированном для подводников квадрате.

Авария на глубине! Но не учебная, а самая настоящая, которая могла стать чем угодно и закончиться не известно чем.

…Что-то необычное я почувствовал по внезапно изменившемуся дифференту — углу погружения лодки, а затем, без какой-либо временной паузы, последовала серия кратких докладов, команд и отзывов на них. В лодке, где слова и действия моряков расписаны и уплотнены, неожиданный активный обмен докладами всегда признак чего-то неожиданного. Кто-то ещё успел меня предупредить: "Держись!"

…Позже я узнал: случилось что-то с горизонтальными рулями, и лодка резко пошла на глубину. Тогда самым главным было выровнять дифферент, сбросить ход, чтобы на полном ходу не удариться носом о дно. Дифферент на нос успели выровнять, но погружение остановить не удалось…

Я уперся в переборку…Толчок был чувствительным. Всё резко качнулось, мигнул свет. Почему-то захолодило в груди. Командир тут же приказал: "Осмотреться в отсеках! Доложить!" Все отсеки к этому моменту были уже задраены, люди находились на своих боевых местах — там, где их застала тревога. Последовали доклады. К счастью, повреждений, течи и других "чрезвычайностей" в отсеках обнаружено не было. Был выпущен аварийный буй, и после напряженного часового ожидания командир лодки стал докладывать кому-то о происшедшем.

Возможно, первым к бую подошел сопровождавший нас катер, на котором находился мой коллега фотокорреспондент Виктор Передельский. Скорее всего, именно с катера заметили вырвавшийся из глубин на поверхность моря аварийный буй. Виктор должен был снять наше "бурное всплытие" после плановой дифферентовки. Лодку в кипящей пене воды! Но снимок не состоялся. Вместо лодки на поверхность воды выскочил аварийный буй…

Перед тем как нам уйти на глубину капитан 2 ранга Балашов — командир подлодки — дал команду: "Подход катера запрещаю. Ухожу в точку на задание. Корреспондент остается на борту". Балашов был хмур и неприветлив. Мне даже подумалось, что он был рад портящейся наверху погоде и тому, что законно отвязался от щелкающего аппаратом майора. Если бы не приказ самого заместителя командующего флотом, то Балашов вообще вряд ли разрешил корреспонденту снимать экипаж даже возле пирса. Лодка же готовилась к выходу в море! Суеверие? Плохая примета? Понимайте так. Летчики и моряки в этом плане одинаковы.

В моем блокноте остались записи. Подробные — до аварии. Краткие — после нее… Слово "авария" дважды зачеркнуто, (наверное, я опасался накликать беду) и вместо него написаны слова "Вводная на глубине."

Итак, мы лежали на грунте. Изолированы в отсеках. Я в центральном посту… Все заняты своим делом. С кормы какие-то стуки. В дизельном отсеке идет, как мне пояснили, какой-то ремонт. Замполит Соломаха ходил туда. Хотел и я сходить с ним. Не разрешил. Пытаюсь узнать у него фамилии и должности тех, кто работает в том отсеке, но Соломаха уклонился. Давай, мол, всё об этом потом, когда всплывем. Он еще куда-то ходил, но я на те визиты уже не напрашивался. Затем он демонстративно занялся чеканкой. Стучали, чинили что-то в корме. Мирно постукивал молоточком Соломаха. На медной тонкой пластинке, керн или что-то подобное, делал нужную насечку и углубление. Вычеканивался парусный корабль, идущий полным ветром. С кливерами у Соломахи получалась явная нелепица. Закреплены они были не там, где положено. Хотелось сказать об этом Соломахе, но я удержался. Иначе пришлось бы признаваться, что в юности я отношение к морю и к парусам имел. Когда учился в Херсонской мореходке, то еще после первого курса проходил практику на барке "Товарищ". И в шторм попадал, и под шквалы. Знал, что такое в качку работать на мачте, на высоте, как мокрые паруса к реям принайтовывать). Я не сказал Соломахе об этом, а он, разумеется, не сказал мне, почему вдруг, "сидя на дне", да во время аварии, занимался чеканкой. После я узнал, что так он, по его словам, "работал над моральным духом людей (и моим в том числе), поддерживая его в состоянии "подводницкой обыденности". Я, правда, не мандражировал. Может, потому, что был, как говорится, непуганный…