Тридцать три несчастья - Марина Константинова

— Коль, Коля! — тихо позвал он. — Где ты, а? Я тебя не вижу…

Не получив ответа, он медленно сполз с постели и добрался до окна. Оно было забрано крепкой решеткой. Виктор глубоко вдохнул прохладный ночной воздух, сощурился, вгляделся в темноту и различил высокий, глухой забор. И еще он понял, что его тюрьма находится примерно на третьем этаже.

«Господи, ну где же пацан? Куда они его дели? Вряд ли они что-то с ним сделали, ведь он им нужен живым. Хотя…»

От страшного предположения его прошиб озноб. Виктор на цыпочках подкрался к надежно запертой двери и напряженно прислушался. Но, кроме шума дождя, хлеставшего за окном, не было никаких звуков.

«Чертовщина какая-то… Что я здесь делаю?! Настя, наверное, там с ума сходит. Надо как-то выбираться из этого дерьма. Отлично сказано… Знать бы еще, как… Ого, а жизнь-то налаживается», — Виктор заметил на тумбочке у окна стакан молока и полбатона белого хлеба. Есть он не мог, а вот молоко выпил с удовольствием. Он прилег, и вдруг в голове зашумело, все закружилось, потолок стремительно понесся на него, и Виктор провалился в черный омут.

Ему снилась Настена, его мягкая, пушистая Настена. Она что-то ласково нашептывала ему, тихонько посмеивалась, перебирала своими тонкими пальцами его светлые вихры, пытаясь растормошить:

— Витя-а-а… Витек! Да проснись же ты, очнись!

Колян уже минут сорок расталкивал своего товарища по несчастью. Но все было тщетно, и парень не на шутку испугался, уж не умер ли тот.

Настя вдруг рассердилась, нахмурила брови, и Виктора охватило острое желание приласкать, обнять ее. Он потянулся к ней, но Настя почему-то резко ударила его по лицу. Виктор открыл глаза. Настя оказалась Колей Ревенко.

Парень испуганно таращился на него, потирая о коленку правую руку.

Все увиденное было таким нереальным, что показалось Виктору кошмарным сном, ворвавшимся в его уютную домашнюю жизнь. Он замахал руками, пытаясь избавиться от наваждения, но сообразительный Колян ловко соскочил с постели, и, потеряв равновесие, Виктор свалился на пол.

Мгновенно все вспомнив, он уставился на мальчика.

Несмотря на предрассветную хмурь, было уже почти светло. Все предметы различались ясно. Место их заточения оказалось чердаком, к чести неизвестных хозяев, сухим и чистым. Помимо тахты, здесь были только колченогая тумбочка, и у противоположной стены лежал матрац, покрытый свежей простыней. Глядя на несмятое белье, Виктор понял, что Колян не ложился.

— Коля, Колечка, — с трудом прохрипел он. — Где же ты был, а? Я чуть с ума не сошел… Все здесь обшарил, тебя нет нигде. Потом молоко это проклятое выпил, чуть не откинулся.

— Дядь Вить, ты прости, что я тебя ударил. Просто я испугался, что ты помер. Ну наконец-то, здорово, что ты оклемался. Я уж думал — тебе конец, — зашептал Колян, помогая Виктору подняться и усаживая его обратно на тахту. — Здесь такое!..

— Погоди, как ты меня назвал? Дядя Витя? Зачем это? Не надо…

Но Колян, инстинктивно почувствовавший в нем единственную защиту, перебил его:

— Дядь Вить, да ладно… Слушай, у нас потом может не быть времени. Мне надо тебе очень важное сказать.

— Сейчас, подожди-ка. — Виктор сунул руку в задний карман брюк, достал смятую пачку «Золотой явы», в ней же, по счастью, оказалась и зажигалка. Он жадно закурил. — Ну?..

— Значит, так, — горячо зашептал мальчик. — Меня все время внизу держали. Их там четверо, один за главного, остальные «шестерки». Хотя их главный наверняка тоже «шестерка». У них у всех пушки. Они стали звонить. Нарочно хотели, гады, чтобы я все слышал. Потому и не отпускали.

— Четверо, говоришь? Что-то не густо. — Виктор задумчиво затушил окурок о стенку тумбочки. — И что, неужели больше никого? А во дворе?

— Там тоже какие-то мужики, не знаю сколько, но у них собаки. Я сам слышал, как собаки брехали, а они на них орали. У одной кличка чумовая — Бакс.

— Понятно. Шутят, козлы. — Виктор зло сплюнул на пол.

Отчаянно хотелось пить, но воды не было. Но даже если бы и была, он больше бы не рискнул.

— Дядь Вить, они тете Насте звонили, — как бы стесняясь, сказал Колян.

— Чего-чего? Кто такая эта тетя Настя? — не понял Виктор.

Колян посмотрел на него, как на дурака, и очень внятно произнес:

— Тетя Настя — это твоя жена.

— Да ты что, Колян?! — Виктор не поверил ему. — Зачем им Настя? Ты просто чего-то не понял или перепутал, парень. Если бы они кому и позвонили, так это маме твоей. Что с Насти-то взять?

— Да в том-то и дело. Они хотят мать несколько дней помариновать, чтобы она «дозрела». Это они так сказали. Я думаю, поэтому и начали с тети Насти.

Виктор задумался, прокручивая в голове весь этот бред. У него родился законный вопрос:

— А чего они хотят?

— Как я понял, они тете Насте условия выдвигали.

— Черт! Какие, на хрен, условия?! — Виктор аж взвился. — Сволочи, пусть только сунутся! — Виктор вскочил и схватился за ножку тумбочки, опрокинув на пол пустой стакан и тарелку с хлебом.

— Да не кипятись ты! Драться с ними бесполезно, у них же оружие, — резонно остановил его Колян. — Ты лучше вникай. Ей велели никуда из дома не выходить, сказали, что следить будут за каждым шагом и телефон прослушивать. И еще. Она должна моей матери позвонить и передать, чтобы готовила выкуп.

— Господи, бедная Настена. Лучше бы ничего не знала. Так… Ясно, — помрачнел Виктор. — И сколько?

— Миллион долларов, — выдохнул Колян. — Или Кирилла. А может, и то, и этого. Я не очень понял, честно говоря.

Было о чем подумать. Взвесив ситуацию, Виктор пришел к неутешительному выводу, что у них практически нет шансов выбраться из этой передряги живыми. Даже если предположить, что Ревенко соберет такую сумму, Коляна все равно не отпустят. Слишком он опасный свидетель, ведь он видел их лица, и если они открыто засветились перед ним, значит, судьба мальчика — дело решенное. Сам же он, попавшийся случайно, им вообще не нужен, только лишняя головная боль. Его-то могут убрать в любую минуту. Виктор напряженно молчал. Он не хотел пугать Коляна этим открытием.

— Миллион долларов, — совсем тихо повторил Колян. Потом добавил: — Или Кирилла.

Казалось, он все понял. По лицу его разлилась нездоровая бледность, зрачки расширились.

— Нас убьют, да?

— Ну, это ты, парень, загнул, до этого не дойдет. — Виктор старательно улыбнулся и прижал мальчика к себе. — Давай-ка лучше подумаем, зачем им Кирилл? Это как-то странно. Не поверю, что этот придурок может стоить миллион баксов. Он и даром-то никому не нужен, кроме матери твоей. Черт, прости… — спохватился он.

— Да ладно, чего там, — стуча зубами то ли от холода, то ли от страха, одобрил Колян. — Я и сам его не люблю, он мать все время достает. И чего она терпит?.. Слушай, дядь Вить, давай окно закроем, я замерз.

— Нет, парень, потерпи. Там сейчас может очень интересная жизнь начаться, а с закрытым окном мы мало что услышим.

Он заботливо укутал Коляна пледом, а про себя подумал: «Не боятся, суки, окно не заколотили, нас для них уже нет».

Но вслух произнес другое:

— А ведь это Кирилл должен был за тобой в аэропорт ехать. Но он дома не ночевал и утром не явился, твоя мать его не нашла, вот и послала меня. Я-то выходной был, мы с Настей к друзьям на дачу собирались. Да… вот я и на даче… Уж очень вовремя он пропал, гниденыш, уж очень вовремя.

— Так ты думаешь, он знал?! Это все из-за него? — Колян громко икнул.

— Не знаю, может, это и роковое совпадение, но уж больно не похоже. Зачем-то он им все-таки понадобился. Послушай, постарайся вспомнить, может, они еще что говорили?

Колян почесал в затылке, подумал и отрицательно помотал головой:

— Нет, не помню ничего такого.

— А с матерью Кирилл ничего важного не обсуждал? Особенно в последнее время? Ничего странного ты не заметил?

— Да ругались они все время. Кирилл из нее бабки выжимал, хотел дело какое-то открыть. А она не давала.

— И правильно делала. Дай ему волю, все имение по ветру пустит.

— Какое имение? — не понял Колян.

— Да это так, к слову. Значит, говоришь, деньги ему нужны? Дело открыть? Вот это уже интересно… А подробнее не помнишь?

— Да откуда я знаю? Меня же не посвящали. Я вообще две недели в Греции был.

Оба замолчали. Каждый думал о своем, припоминая все мелочи и пытаясь сопоставить факты. Колян устало зевнул:

— Вот, гады, сумку отобрали. У меня там жратва аэрофлотовская и пепси. Есть хочется.

— Знаешь что, — предложил Виктор, — ты поспи пока. Как говорил Планше…

— Это еще кто такой?

— Слуга Д’Артаньяна. Так вот, он говорил, что сон заменяет еду. Ты поспи, а я на стреме подежурю. Я-то уже выспался. Если что, разбужу.

— Да нет, дядь Вить, вместе так вместе, — вяло промямлил Колян. — Я только полежу немножко.

Через секунду он уже спал.