Бетонный остров - Джеймс Боллард

Незнакомец колотил Мейтланда кулаками, катал его по сырой земле и что-то бормотал себе под нос, словно пытаясь выведать некий секрет, таившийся в израненном теле своей жертвы.

Теряя сознание, Мейтланд бросил последний взгляд на проходящие по автостраде машины. В интервале между ударами он увидел рыжеволосую женщину в камуфляжной куртке. Она бежала к ним, подняв высоко над головой его металлический костыль.

ГЛАВА 11

спасение

Отдыхайте; постарайтесь не двигаться. Мы послали за помощью.

Тихий голос молодой женщины успокоил Мейтланда. Она протирала ему лицо ватным тампоном. Мейтланд отдергивал голову всякий раз, как горячая вода обжигала разодранную кожу. Озноб пробирал его до самых костей. Когда женщина приподняла ему голову, вода струйками потекла по щетине. Он открыл рот и зашевелил распухшими губами, пытаясь поймать обжигающие капли.

— Я дам вам попить — должно быть, вас мучает жажда.

Женщина указала локтем на пластиковый кувшин, стоявший на ящике у постели, но даже не потрудилась передать его Мейтланду. Ее крепкие руки ощупывали его шею и грудь. На нем уже не было смокинга, а мокрая белая рубашка почернела от масла.

На полу у двери стояла керосиновая лампа без абажура, и ее свет ослепил его, когда он попытался рассмотреть лицо своей спасительницы. Мейтланд капризно заворочался, ощутив боль в ноге, и женщина укутала его плечи красным одеялом.

— Успокойтесь, мистер Мейтланд. Мы вызвали помощь. Кэтрин — это имя вашей жены?

Мейтланд слабо кивнул. Он словно оцепенел от облегчения, которое принесло ему спасение. Когда женщина подложила руку ему под голову и поднесла к губам кувшин, он ощутил благоухание ее теплого сильного тела — смесь ароматов и запахов, от которых закружилась голова.

Он лежал в комнатке размером футов десять на десять или чуть больше, и почти всю ее занимала металлическая двуспальная кровать с матрацем, на которой он и лежал. В центре потолка зияло отверстие вентиляционной шахты, но окон в комнате не было. За открытой дверью виднелись полукруглые ступени ведущей наверх лестницы. На стене в ногах постели висела выцветшая киноафиша с Джинджер Роджерс и Фредом Астером. Противоположную стену украшали более современные вырезки из богемных журналов — психоделический постер в стиле Бердсли, зернистый крупный план мертвого Че Гевары, плакат с лозунгом «Власть черным!» и безумно взирающий из-под обритого черепа Чарльз Мэнсон на суде. Из мебели кроме ящика у кровати в комнате был лишь ломберный стол, уставленный косметическими баночками, флаконами духов, тюбиками губной помады и запачканными салфетками. К стене был прислонен дорогой кожаный чемодан. На вешалках, укрепленных на его крышке, висели юбка, свитер и нижнее белье.

Мейтланд собрался с силами. Лихорадка начала отступать. Он помнил яростное нападение на него в бомбоубежище, помнил, как его вечером выволокли наружу, но боль от ударов утихла при первых же словах молодой женщины. В контексте его испытаний на острове даже эта убогая комнатушка — расположенная, как он догадался, в губительной близости от автострады, — по стильности и комфорту не уступала лучшим апартаментам в «Савое». Когда женщина села на постель, Мейтланд взял ее за руку, стараясь вложить в этот жест всю свою благодарность.

— Мы…— заговорил он разбитыми губами, — мы рядом с островом? — И, осознав, что ей вряд ли известна его история, добавил: — Я разбил свою машину… «ягуар»… Я слетел с автострады.

Молодая женщина продолжала задумчиво жевать жвачку, сверля Мейтланда острыми глазками.

— Да, мы знаем. Вам повезло, что вы остались в живых. — Она положила свою сильную руку ему на лоб, проверяя температуру. — Вы не были больны до аварии? Ведь у вас лихорадка.

Мейтланд покачал головой. Ему было приятно прикосновение этой холодной ладони.

— Нет, лихорадка началась позднее. Кажется, вчера. Из-за ноги… она сломана.

— Да, похоже на то. Бедняжка, я дам вам поесть.

Женщина полезла в сумочку и достала плитку молочного шоколада. Она сняла серебристую обертку, отломила несколько квадратиков и вложила один Мейтланду в губы.

Пока теплый шоколад таял во рту, Мейтланд смог наконец разглядеть лицо молодой женщины. Она встала, посмотрелась в походное зеркальце на стене и, не выпуская из рук шоколад, принялась ходить взад-вперед по комнате. Освещенные керосиновой лампой, ее рыжие волосы сияли в этой захудалой комнатушке, как дикое солнце. Сквозь неровно завитые кудряшки над высоким лбом пробивались лучи света. Девушка выглядела лет на двадцать; у нее было смышленое угловатое лицо с упрямым подбородком. Она даже казалась красивой в своей как бы нарочитой неряшливости. В ее обращении с Мейтландом, когда она кормила его квадратиками шоколада с отпечатками своего большого пальца, чувствовалась грубоватая почтительность. Возможно, ей было обидно ухаживать за этим состоятельным человеком, которого случайно занесло в ее убогое жилище, зная, что скоро он переберется в гораздо более комфортабельные условия. И все-таки что-то в ее голосе, в ее уверенных интонациях подсказывало Мейтланду, что она происходит совсем из другой среды. Судя по потертым джинсам, камуфляжной военной куртке и плакатам на стенах, ее вполне можно было принять за типичную недоучившуюся студентку, однако это впечатление, в свою очередь, опровергалось обилием дешевой косметики, вульгарной прической и безвкусной одеждой, развешанной на чемодане, — все это смахивало на экипировку уличной проститутки.

Вода и шоколад вернули Мейтланда к жизни. Он потер рукой рот. С минуты на минуту может приехать карета «скорой помощи» с санитарами. Его отвезут в Хаммерсмит и уложат на больничную койку.

— Вы давно вызвали «скорую»? Должно быть, они уже в пути. Я бы хотел поблагодарить вас, мисс…

— Джейн. Джейн Шеппард. Я не так уж много сделала.

— Я почти забыл, как едят. Мне бы хотелось, чтобы вы сделали еще один звонок — доктору Элен Ферфакс. Если не возражаете…

— Не возражаю, но у меня нет телефона. Постарайтесь расслабиться. Вы совершенно измучены.

Она села на постель, ощупала твердыми пальцами его правое бедро и поморщилась, осмотрев воспалившуюся рану, которая виднелась сквозь дыру в брюках.

— Жуткое зрелище. Я постараюсь ее промыть.

Расстегивая брюки, она касалась руками его бедер и паха. От растворяющегося в желудке шоколада в голове у Мейтланда посветлело.

— Все в порядке. В больнице с этим разберутся.

Он начал рассказывать девушке об аварии — ему не терпелось зафиксировать свое кошмарное испытание в памяти постороннего человека, пока ничего не забылось.