Превращение - Анна Гурова

— Это именно то, чего я хочу, — бодро ответил я. — Моя нынешняя личность мне не нравится. Я хочу расти над собой!

— Прекрасно. Чем ты готов ради этого пожертвовать?

У меня по спине поползли мурашки. Этот же вопрос он задавал Ники.

Впервые промелькнула мысль — интересно, а как ответила она?

Я же ответил, даже не думая:

— У меня ничего нет.

— Неправильный ответ, — хладнокровно сказал Грег. — И он тебе может очень больно аукнуться.

— Вот-вот. Как минимум, у тебя есть ты сам, — заметил Валенок.

— Минимум?! — пролепетал я, глядя на Грега.

Но тот больше ничего не сказал, позволяя трактовать свои слова как угодно.

На этой оптимистичной ноте официальная часть переговоров закончилась.

Мы встали и ударили по рукам.

Так это и случилось. Придя чисто из любопытства — я напросился в ученики, ничего не зная о том, чему учиться, зачем, и вообще кто такой Грег. Догадываясь только, что это тайна и волшебство, которые коснулись меня самым краем.

И что я готов довериться Грегу, сам не зная почему.

Мне казалось, будто я ухватил кончик нити — куда она меня заведёт? Но если я её упущу — больше ничего необыкновенного в моей жизни уже не случится.

Валенок и Ники тоже встали. Видимо, пора было уходить.

— Подписываться кровью не обязательно? — плоско пошутил я, ёжась на холодном ветру.

— Что, очкуешь? — осклабился Валенок.

— Прежде чем мы приступим к подготовке, — заговорил Грег, спрыгивая с края бетонной плиты, — я должен узнать, на что ты годен. Поэтому тебе придётся пройти ряд испытаний.

— Испытаний? — растерянно повторил я. — А, ну да, само собой. Что же это за тайное братство без испытаний-то? Это же не кружок резьбы по дереву!

Ники фыркнула за моей спиной. Грег как ни в чём не бывало продолжал:

— Это может быть неприятно. Страшно. Больно и обидно. Я даже не исключаю небольшой вероятности, что ты умрёшь. А если ты струсишь и решишь слиться, не доведя дела до конца, то почти наверняка попадёшь в дурдом.

Не могу сказать, что меня это очень вдохновило, но отступать было поздно.

— Риск — дело благородное, — залихватски ответил я. — Что ж, приступим!

Глава 7. Заметки отшельника

Грег позвонил на следующий день (накануне мы обменялись телефонами со всей компанией), и не тратя время, спросил:

— Леха, у тебя есть дача?

Я растерялся. Всю ночь я морально готовился ко всяческим мучениям физическим и моральным, и к утру самонадеянно считал, что готов ко всему. Но дача?

— А что?

— Для начала тебе надо бы уехать из города.

— Уволиться?

Мне это не понравилось. Я вовсе не собирался уходить с работы, по крайней мере, сейчас. А жить на какие шиши? Но возражать я не стал. Только вчера сам же заявлял, что готов на всё — и сразу в отказ?

Впрочем, Грег развеял мои опасения.

— Зачем сразу увольняться? Возьми отпуск за свой счёт. Так что там с дачей?

— Дача есть, — ответил я, обрадованный его словами. — Правда, это одно название, а не дача. Шесть соток и домик типа скворечник в Зеленкино.

— Зеленкино? Это где?

— Это такое здоровенное садоводство километров пятьдесят от города, на Ладоге, а там ещё от поезда тащиться пешком километра два. Дыра ещё та — даже родители почти не ездят, а я вообще там уже лет пять не появлялся…

— Прекрасно, — прервал Грег мои излияния. — То, что надо. Бери отпуск на недельку и поезжай туда.

— А вы?

— Что мы?

— Разве со мной не поедете? — разочарованно спросил я.

— Нет.

Я подумал и уточнил:

— И не полетите?

Из трубки донеслось хмыканье.

Я представил себе Зеленкино. Тысячи участков, бедные типовые дачи, километры ледяных болот, тающий снег и грязь по колено. Людей там сейчас нет, только стаи бродячих псов, да бомжи возле станции. А если ещё и единственный магазин не работает, то вообще кранты…

— Может, лучше через месяцок? — робко предложил я. — На майских, например? Когда посуше станет…

— Да он сибарит! — донеся до меня далёкий голос Валенка, который, видимо, подслушивал у Грега за спиной. — Ты глянь, как он ценит комфорт для своего нежного тельца!

Интонации у Валенка при этих словах были прегнусные. А при словах «нежное тельце» послышалось нечто похожее на чавканье.

— Про тельце — это важно, это мы запомним, — ответил Грег в сторону, и голос в трубке снова стал громким. — Нет, Леха, извини — ты поедешь сейчас.

Несколько дней спустя, уладив дела на работе, я отправился в путь. Всё оказалось именно так, как я и опасался. Я ещё не приехал в Зеленкино, а уже был сыт дачей по горло.

Несколько часов трясся на дребезжащем автобусе с какими-то чумазыми селянами. Потом проехал свою остановку и оказался в «Зеленкино-2», которое было в пять раз больше, чем просто Зеленкино. Тащился обратно пешком вдоль шоссе, а машины радостно поливали меня грязью, уносясь мимо садоводств в дивные места, к берегам Ладоги, где кирпичные коттеджи живописно разбросаны среди сосновых лесов, где настоящая правильная жизнь, о которой мне всегда твердила Ленка. А вовсе не та, к которой меня собирался готовить Грег.

Зеленкино было в своём обычном забубённом виде. Всю зиму оно погружено в мрак и тишину. Весной оно встречает безлюдьем и непролазной грязью. Магазин, конечно, не работал. Хорошо, что я догадался прихватить с собой кое-какую еду — её должно было хватить дней на пять. Никаких конкретных сроков испытания Грег не назвал, как и не сказал, в чём оно будет заключаться. Просто сказал, как заправский шпион: «С тобой свяжутся». Нет, неспроста он похож на фсбшника…

Кроме стаи собак, облаивавшей меня до самого дома, я не встретил в Зеленкино ничего живого. Я не приезжал сюда уже несколько лет, однако каким-то чудом нашёл наш дом среди сотен ему подобных. Распахнув скрипучую калитку, я вошёл на участок и остановился, озираясь.

На часах было около полудня. Выглянуло солнце, пригрело, и сразу повеяло апрелем. На солнечной стороне участка было сухо и тепло, вкусно пахло нагретой землёй. Сквозь слой слежавшихся сухих листьев уже пробивалась наглая, ядовито—зелёная сныть и жёлтые головки мать-и-мачехи. В тени всё ещё лежал глубокий, пористый снег, покрытый потемневшей коркой подтаявшего наста. Над ним порхали бабочки-капустницы. В голых кронах берёз посвистывали какие-то птички. По берёзовой коре рядом со мной полз червячок, мастерски маскируясь под сухую хвоинку.

«А тут не так уж плохо!» — решил я, вдыхая ароматы весны.

Домик моего детства снаружи смотрелся премило. Этакая избушка, усыпанная сухими листьями и увитая прошлогодним плющом — правда, слегка покосившаяся.