Буран - Павел Голубев

— Купаться! — крикнул заведующий, и все побежали на реку.

Долго не вылезали из воды. Кашевары уже два раза прибегали: обед пригорает!

Незатейливый обед — картофельная каша с черным хлебом — был необыкновенно вкусен. Все ели с удовольствием. Чай с земляникой — и того вкуснее.

Косцы залезли в палатки отдыхать, остальные разбрелись, кто куда.

Заведующий с Тайданом лежали под кустом и обсуждали хозяйственные планы.

— О-го-го! — послышался из леса голос.

Тайдан приподнялся:

— Никак Сенька кричит?

Действительно, из лесу рысью на чужом черном коне скакал Сенька.

Заведующий встревожился:

— Не случилось ли что?

Но Сенька имел сияющий, веселый, радостный вид.

— Что это значит?

Подскакав ближе, он весело крикнул:

— Товарищ Иванов приехал! Сейчас будет здесь, я вперед ускакал!

Сенька соскочил с коня и хлопал его по груди.

— Это наш теперь будет, "Фонариком" зовут, — сообщал он с восторгом.

Из лесу выехало десять красноармейцев, среди них и товарищ Иванов.

— А мы к вам на помощь! — улыбался Иванов, слезая с коня.

Красноармейцы привязали своих коней в тень. Поздоровались...

— Как, принимаете?

— Очень рады! Еще бы не принять! — смеялся Тайдан.

— А косари где ваши? — спросил один из красноармейцев.

— Отдыхают, устали.

— Ну-ка, товарищи, пока ребята спят, давайте пройдемся "по ручке", — предложил Иванов.

Красноармейцы так же весело, как и ребята утром, пошли длинными прокосами через весь луг.

Мальчики проснулись от какого-то крика, визга; это вернувшиеся девочки приветствовали товарища Иванова.

Исчез сон, все выскочили из палаток. Вот так диво: на лугу звенят косы, а половины луга как не бывало!

Кашевары снова вскипятили котлы и звали всех пить чай со свежей ягодой.

— Вот это семейка! — радовался Тайдан. — Хорошо.

— Ну, ребята, нас тоже к вашему дому приписали, — смеясь говорил Иванов.

— Как к нашему? — удивились ребята.

— Так, я теперь ваш политрук. Что, незнакомое слово? Это значит, я буду вашим политическим воспитателем. Буду рассказывать вам про красных, про белых, про рабочих, про крестьян, кто чем живет, и что на свете делается. Ну, да рассказов хватит. А эти товарищи — ваши шефы: вроде как бы попечители. Если, скажем, вам что не под силу сделать — они сейчас же к вам на помощь. Поняли.

— Как же! как же! — закричали ребята, — вот хорошо-то! Ура!

Долго радостные крики разносились по лесу.

— А это наш "Фонарь", — торжествуя сообщил ребятам Сенька.

— Как наш? Совсем? На-вовсе? — и ребята обступили коня. Гладили, щупали, трепали...

Гришка вскочил ему на спину и галопом понесся по дороге.

Все по очереди пробовали прокатиться.

— Да вы замучаете коня-то! Он подумает, что попал в сумасшедший дом, — смеялся заведующий.

После чая прошлись еще по две "ручки" через весь луг и стали собираться домой...

Хватились — нет малышей, Саньки и Тимки. Мальчики укоряли девочек, что те не смотрели за малышами, — девочки плакали. Все кричали, искали в речке, ныряли в глубокие места, — нет!

— Куда могли деваться ребята?

Красноармейцы на конях разъехались по лесу и через полчаса вернулись ни с чем. Все были встревожены; веселье пропало.

Тайдан ходил по прокосам и собирал разбросанные бруски.

— Ишь, баловники, — ворчал он, подойдя к кучке травы, — набросали сколько: когда высохнет?

Наклонился, чтобы разбросать траву, сунул руку и отскочил.

— Чтой-то? не змея ли под руку попала?

Отбросил ногой траву.

— Ах вы, пискуны несчастные! Вот и ищи их! Нашел! — закричал Тайдан. — Вот они!

Ребята большие бросились к Тайдану.

Под травой сладко спали Санька и Тимка.

Все облегченно вздохнули.

XXIV. КОНТР-РЕВОЛЮЦИЯ

После сенокоса заведующий уехал на районный учительский съезд. Тайдан отправился на покосы огораживать сено.

Власть по управлению домом перешла к комитету.

После чая Андрейка распределил наряды на день.

Мишка, Васька и Яцура, как очередная тройка, должны были возить воду на кухню, в прачечную и на огород для поливки.

Мишка демонстративно стал собираться ловить рыбу.

— Мишка, а воду? — остановил его Андрейка.

— Вози сам, на то ты и комитетчик, — засмеялся Мишка и ушел.

— Яцура и Васька — за водой! Двое отправляйтесь!

— Чего мы двое-то? Мишка ушел, а мы что? — протестовали дежурные и тоже убежали на реку.

Степанида ругалась, что такие большие парни, а по воду некому съездить, хоть бы девчонки с ведрами сбегали.

— Как же, пойдем! Мальчишки будут купаться да рыбачить, а мы за них работай... нет, дудочки!

— Ведь обеда не будет, надо же кому-нибудь сходить! — настаивала Степанида.

— Давай, сходим! — вызвались Таня и Даша, дежурные по кухне, и побежали к речке.

— Мы принесем, давайте ведра, — кричал Яцура из-под берега.

Васька подкрался к девочкам и столкнул их под песчаный откос берега. Загрохотали ведра, кубарем покатились вниз девочки. Яцура подхватил ведра и убежал к Мишке.

Плачущие девочки вернулись ни с чем.

Возмущенная Зойка требовала от Андрейки, чтобы он проучил Яцуру и Ваську.

Андрейка послал Гошку за Яцурой и Васькой, но те отказались итти, погрозив Гошке кулаком.

— Вот вашему комитету! Ишь, комитетчики собрались!.. Начальство!

Гошка убежал.

Рассердился Андрейка, отправился на берег, подошел к Ваське и Яцуре и, ни слова не говоря, ударил по затылку одного, потом другого.

— Будете знать, как не слушаться комитета!

Мишка с Васькой и Яцурой набросились на Андрейку.

Началась драка.

На крик прибежали Гошка и девочки, вступились за Андрейку.

Мишка бросился на девочек, ударил по лицу Зойку, та заревела и пустилась бежать, остальные за ней... Андрейка с Гошкой, видя, что им не справиться, тоже обратились в бегство.

Васька и другие гнались за ними, пока те не забежали в дом и не заперлись в спальне.

Преследователи ломились в дверь, грозились выломить ее, и тогда уж им достанется, как следует.

— Все равно не выпустим! Есть захотите, — выйдете!

— Умрем, да не выйдем! — кричала из-за двери Манька.

— Долой комитет! — кричал Мишка под дружный хохот своих приятелей. — К чорту новую власть!..

Степанида, вернувшись от соседки, заругалась.

— Тьфу ты, окаянная сила, — и плита-то потухла!

Принялась снова разжигать плиту.

Вернулись остальные ребята с пильни, тоже ругались, что так долго не готов обед.

А наверху Васька подсовывал под дверь длинную кочергу, стараясь зацепить кого-нибудь за ногу.

— Не уйдете, достану! — грозил он осажденным.

Наконец, вернулся Тайдан, освободил пленников и решил доложить заведующему: так дела оставлять нельзя!

Мишка с Гошкой и Яцурой убежали на речку и только уж к вечеру, когда заведующий сходил с парохода, пришли домой.

Во дворе встретили товарища Иванова, заехавшего к ним по пути из лагерей.

Ребята поздоровались, но как-то вяло, сухо. Странным показалось это заведующему: обычно всякий приезд его или кого-нибудь из хороших знакомых сопровождался веселыми криками.

И только после доклада Тайдана все стало ему ясно.

— Целая контр-революция сегодня у нас разразилась, — смеясь сообщал заведующий Иванову. — Вы очень кстати сегодня заехали, после ужина надо побеседовать с ними.

Собрались в большой комнате. Контр-революционеры чувствовали себя неважно.

— Слово предоставляется членам комитета, — начал торжественно заведующий, когда все уселись на скамейки.

Зойка с завязанным глазом со слезами заявила, что она больше не будет в комитете, что мальчишки издеваются над ней и подбивают девочек не слушаться комитета.

Андрейка тоже отказывался:

— Лучше сам буду без очереди все делать, чем так, — заявил он и сел.

Заведующий сказал, что ребята еще плохо понимают новый порядок, что если кого сами выбрали на какую-нибудь должность, то обязательно нужно его слушаться, иначе никогда никакого порядка не будет.

— Слово имеет товарищ Иванов.

Иванов встал, как будто перед ним было большое настоящее собрание.

— Я сравниваю два события в своей жизни, связанные с вашим детским домом. Одно у кургана на покосе, когда все были веселы, радостны, когда стройными рядами шли вы, размахивая косами, не отставая от более сильных красноармейцев. Мне тогда казалось, что с такими ребятами можно горы сдвинуть! И второе — сегодня, когда некоторые из вас не решаются прямо в глаза посмотреть. Я думаю, вы тоже чувствуете разницу между этими двумя днями и, вероятно, дорого бы заплатили, чтобы сегодняшнего дня у вас не было. Верно?