Тегле - Иван Афанасьев

— Возможно, это Джироло. Я думаю, можно быть на девять десятых уверенным, что это он.

Кондрахин взглянул на фотографию.

— Нынешний владелец картины Третьей Печати. Кардинал — Джироло — может, с помощью картины, проникать в чужие замыслы; такова сила, приписываемая картине легендами.

Только Джироло Теглегадом быть не мог. Непредставимо, чтобы официальное высокоставленное лицо беспрепятственно и анонимно передвигается в пределах Московского Ханства. Ошибается Кудеяр или умышленно лжет?

Проникнуть в мысли собеседника Юрий не мог, опознать умышленную ложь по характерным для нее мелким признакам тоже не удалось. Господин Кудеяр отменно владел собой. Засовывая фотографию в бумажник, он одновременно выключил свет.

— Господин Кудеяр, как вашему ведомству удалось меня обнаружить? Если скажете, что по нарушению правил выдачи паспорта, не поверю.

— Напрасно. При выдаче паспорта вы назвались сотрудником Коллегии. Паспорт Вам выдали сразу же, зато и Коллегии сообщили без промедления. По Московскому Ханству бродит немало людей с фальшивыми документами, но никто из них не опирался при изготовлении фальшивки на Коллегию Охраны Безопасности. Мы покумекали, и в наших головах, — тут Кудеяр невесело засмеялся, — родились всего две мысли. Первая — что нам брошен вызов. Кому-то поиздеваться захотелось, то ли по глупости, то ли от избытка силы. А вторая — что есть ведун, который прячется от других, не от нас. Почему я стал искать Вас в этом поезде, уж извините, объяснять не стану.

Сойдя с местного поезда на небольшом, всеми забытом разъезде, Юрий деловитым шагом направился по проселочной дороге в ту сторону, где, согласно карте, находилась река. Карту он купил в Менске. Там же поменял свои рубли на злотые. Шагая по скользкой от дождя дороге, он размышлял о поведении Теглегада. Почему-то тот легко определял проявления активности Юрия при большом скоплении народа и совершенно ничем себя не проявлял, если Юрий выходил в астрал в одиночестве.

"Теглегад никогда не появлялся сам, действовал чужими руками. Вот и сейчас, когда я на пустынной дороге, что он способен сделать мне?" Однако Кондрахин, на всякий случай, проявлять свои ментальные способности не спешил. Кто знает, действительно ли пустынна эта дорога, и не явится ли Теглегад на встречу с автоматом в руках. Юрий понимал, что огнестрельному оружию он ничего противопоставить не в состоянии.

Раскрытый над головой зонтик защищал от дождя туловище и голову, но обувь и брюки намокали все больше и больше, поэтому, когда сзади раздался скрип тележных колес, он обрадовался ему, как утопающий спасательному кругу.

— Хей, пан, сидайте обок!

Возчик, длинноусый мужик в серой рубахе и черных портках, без обуви, держал над головой такой же зонтик, как и Кондрахин. Телега была справная, на резиновом ходу. Возчик придержал лошадь.

— Я ехач до Ивичей, а пан докуд идзеши?

— Пока до реки. Хотел в деревне нанять лодку и проводника. До Любчи.

— Так пан из москалей будет. Кто пана надоумил такой крюк делать?

Любша Кондрахину была ни к чему, но свои истинные намерения он не раскрывал даже случайному встречному. Поэтому он поинтересовался, как возница сразу определил, откуда его случайный попутчик. Оказалось, по языку. Возница, Василь, не раз бывал в Московском Ханстве, у родни, и хорошо знал русский язык.

— Василь, ты можешь звать меня Игнатием, — представился Юрий указанным в паспорте именем.

— У нас принято обращаться — пан. Так что, пан Игнатий, захочешь с кем поговорить, не забывай об этом. К женщине обращайся — пани, к мужчине и женщине вместе — панство. Ты, пан Игнатий, если не секрет, по каким делам в наши края пожаловал? С виду ты не влосчанин, а жолнежам в наших лесах делать нич.

Жолнежи — солдаты, сообразил Кондрахин, почти бессознательно установивший свой разум на чтение мыслей собеседника. Пан Василь изъяснялся на причудливой смеси трех языков, пусть и близких друг к другу, но все же различающихся. Возница знал, что в Речь Посполитую прибывают воинские подразделения с востока. Похоже, об этом знали и в Московском Ханстве и в союзном ему государстве практически все.

— Я фельдшер. Слышал, что в лесах у Немана еще можно найти лекарей, знакомых с древней традицией целительства. Мне в Москве называли некоторые имена…

Юрий умолк, почувствовав недоверие и опасения собеседника. Пан Василь наверняка что-то знал о людях, интересовавших Кондрахина, но это знание, как явно ощутил приезжий, было тайным. А тайну следует хранить. Почувствовав со стороны своего пассажира, о котором он ничего не знал, интерес к их тайнам, возница либо замкнется, либо постарается выведать о приезжем побольше. Но пан Василь — мужик общительный, можно было не опасаться того, что он замолчит на долгие часы.

— Ты, пан Игнатий, и у себя всегда парасол высискаешь?

— Впервые открыл, когда с поезда сошел, — ответил Кондрахин чистую правду, не уловив смысла вопроса.

— Коли так, то кто тебе посоветовал парасол прихватить? Я у Вас бывал, что русские, что татары, парасолы не используют, предпочитают вымокнуть и сушить потом одежду.

"Ну вот, и простой крестьянин меня сразу расколол. Не выходит из тебя разведчика, Кондрахин. Шпион должен быть похож на кого угодно, только не на разведчика. А в тебе все встречные только разведчика и видят".

— Мне о здешних лекарях один историк рассказывал, Глузман. Он и зонтик взять посоветовал, и с проводником из местных договориться велел. Сказал, что без проводника я никого не отыщу, со мной говорить откровенно не станут.

— Глузман? Жид, что ли? — пренебрежительно произнес пан Василь. — Миловачи вы, москали, иноверцев привечать. То жиды, то татары, а то еще и ламаисты у вас обитают.

— В Речи Посполитой, я слышал, есть католические меньшинства? И их вроде притесняют? — не остался в долгу Кондрахин.

Возница разразился целой речью, перемежая свои слова ругательствами на трех языках. Вкратце смысл его высказываний сводился к тому, что незначительная часть поляков-католиков мутит воду, переманивает прихожан у православных приходов и выступает за создание польской автономии вдоль течения Вислы. Поддерживают их Ватикан и Немецкий Союз.

— Наши католики хоть христиане, братья во Христе. А у вас даже хан кажду пянтек до мечети ходит.

— Едишка Второй — православный. А в мечеть ходит по политическим резонам, пример веротерпимости являет, — заявил Юрий, стараясь увести разговор с опасной для него темы религии, — Зато мусульманцы в Московском Ханстве чужими себя не чувствуют. А ваши католики даже в Немецкий Союз просились, я слышал?