Отчаянное преследование - Ричард Пратер

Вчерашний поцелуй Тодди заставил меня вибрировать, и это продолжалось до сих пор. Приятное ощущение, конечно, но я не возражал бы добавить к нему новые и более сильные.

Впрочем, не сегодня. Не в тот момент, когда я, защитник девушки, разочаровал ее плохими новостями. Вероятно, сейчас Тодди чувствует себя ужасно одинокой и покинутой, и только это может заставить ее подарить мне поцелуй или ласку. Я иногда веду себя как похотливый старый кот, но все же не украду медные монеты с глаз покойника и не изнасилую сегодня Тодди. В другой день — пожалуй, да. Но не сегодня.

Вот я и начал жалеть о том, что девушка полуодета.

Мне хотелось беседовать с Тодди несколько часов, если она согласится. Сидеть и потягивать шампанское, просто находиться в ее обществе, по крайней мере до звонка Джо Рула. Но похоже, лучше уж дождаться его звонка у себя в квартире. Мы выпили еще по бокалу шампанского и, хотя я полагал, что этого явно мало, все же почувствовал тепло внутри. И это тепло превращалось в жар.

Тодди очень напоминала охлажденное шампанское. Ее лицо было спокойным и невозмутимым. Казалось, она источает прохладу.

Тодди взглянула на меня так, что я изумился, но она не отвела своих карих глаз.

Наконец я встал:

— Мне пора, Тодди.

— Правда?

— Да. Я слишком надолго забросил свою работу для комиссии. Хотел посидеть с вами минуту, убедиться, что у вас все в порядке.

Мой язык отяжелел. Я чувствовал напряжение во всем теле.

Тодди смотрела на меня с тем же странным выражением:

— Забавно.

— Что именно?

— Вы совсем не такой, как я думала.

— Я и не знал, что вы думали обо мне.

— Перед тем как впервые прийти поговорить с вами, Шелл Скотт. Детектив. Маленький толстый человечек, курит сигары, занимается делами о разводах. Понимаете?

Я улыбнулся:

— Такого человека не существует.

— Уж конечно, это не вы...

— Ладно, я позвоню вам.

— Идите сюда. — Девушка похлопала по сиденью дивана. — Нельзя же просто вскочить и умчаться, как норовистая лошадь.

— Можно.

— Не будьте глупцом. Сядьте сюда. Всего на минуточку.

Я опустился на диван возле нее. Даже слишком близко. До меня доносилось благоухание девушки, тонкий аромат ее волос и кожи.

— Идите, если нужно, но мне хотелось бы, чтобы вы остались, Шелл. Я даже не поблагодарила вас за розы. И за шампанское. И за то, что вы так любезны.

— Тодди, я буду внимательнее слушать вас, если вы что-нибудь наденете. Может, парочку купальных халатов или...

— Посмотрите на меня. Разве вы не поцелуете меня перед уходом?

— Тодди, только перед самым уходом. Сейчас слишком рано, чтобы...

Я не закончил, потому что ее лицо приблизилось к моему. Я молча потянулся к девушке, обнял ее, легонько притянул к себе, глядя, как голова Тодди склоняется набок, губы раздвигаются, а нежные веки тихо опускаются на карие глаза и закрывают их. Ее ресницы чуть подрагивали, а рот приоткрылся, коснувшись моего.

Вначале я вспомнил вчерашний поцелуй, но этот был более теплым и пылким. Мы сидели рядом на диване, и я вдыхал аромат ее духов. Тодди потерлась щекой о мою щеку, я коснулся губами ее шеи, плеча. Мои руки скользнули к вороту голубого одеяния девушки, развязали маленький бант. Тодди приподнялась, шевельнула плечами, и под голубым одеянием обнажилось белое тело.

Девушка подставила под мои ладони свою спину, и я приник губами к ее теплому телу. Ее руки мягко надавили на мой затылок, и наши губы снова слились в поцелуе. Пальцы Тодди перебирали мои волосы, пока я гладил ее. Моя ладонь двигалась по нежным изгибам спины, приласкала округлое бедро, перешла на тонкую талию, затем добралась до груди.

Тодди скользнула ко мне, ее щека снова коснулась моей, а губы прижались к моим. Губы девушки были влажными, язык — неугомонным и настойчивым. Она судорожно вцепилась в мою руку и обхватила ее пальцами.

Мое ухо ощущало жаркое дыхание Тодди, ее грудь касалась моей шеи.

— Шелл! О, Шелл, дорогой! Это безумие. Дорогой, дорогой...

Тодди сказала что-то еще, но только эти слова застряли в моем мозгу. «Это безумие». Она говорила чуть слышно, но я понимал все. Ее слова обжигали меня. Особенно «безумие». Оно заставило меня вспомнить о Гордоне Тодхантере. И о себе самом. Ведь всего несколько минут назад я собирался уходить!

Я чуть отстранил Тодди и взглянул на нее. Глаза девушки открылись, и она не мигая уставилась на меня. Моя рука все еще касалась груди Тодди, а ее пальцы сжимали мое предплечье.

— Тодди, — начал я. — Вероятно, этого не следовало делать. Я попросил вас одеться. И сказал вам, что мне нужно идти.

Девушка облизнула губы и выпрямилась:

— Идти?

Она говорила так тихо и невнятно, что я не понял, вопрос это или утверждение. Вопрос, призыв, нежная мольба?

— Мне пора идти, Тодди, — повторил я. — Лучше уж уйти сейчас. Если я не...

Девушка села, на мгновение закрыла глаза, затем накинула голубое одеяние на плечи, скомкав его на груди.

— Да, — спокойно ответила она. — Полагаю, вы правы. После этого воцарилось неловкое молчание. Мне стало не по себе. Я не знал, о чем думает Тодди, не понимал, что на уме у меня самого. Девушка не проронила ни слова, даже не взглянула на меня.

Наконец я встал:

— Милая...

Тодди бросила на меня быстрый взгляд и отвернулась.

— Я позвоню тебе. Как только узнаю хоть что-нибудь. Позвоню, что бы ни узнал.

Девушка кивнула.

Направившись к двери, я обернулся. Перед диваном стоял кофейный столик, на нем — открытая бутылка шампанского, рядом — ваза с розами. На диване совершенно неподвижно сидела Тодди.

Последнее, что я видел и запомнил, — это глаза Тодди с припухшими веками, устремленные на меня, и правая рука, придерживающая полы голубого одеяния.

Глава 8

Постояв за дверью, я спустился в большой вестибюль «Билтмора».

"Приятель, — сказал я себе, — твое место в «Равенсвуде». Я подумал о многом, но все казалось очень глупым. Потом вышел на залитую солнцем улицу и добрался на такси до гаража, где чинили мою машину. Механик сообщил мне, что почти все закончил, поэтому я подождал двадцать минут и уже на своей машине поехал домой. «Кадиллак» был как новенький. Поднявшись к себе, я стал ждать звонка Рула. Время шло, и я нервничал все больше и больше.

В тишине и уединении своей квартиры я размышлял о том, что делает и о чем думает сейчас Тодди. Призывает проклятия на мою голову или отправилась в загул с меньшим идиотом, чем я. Она неотступно стояла перед моим мысленным взором.

Одного быстрого взгляда на Тодди было достаточно, чтобы воспламенить мужчину. Придя от нее, я принял холодный душ, но он не помог. Впрочем, с какой стати было на это рассчитывать?

Я босиком вышел в кухню, снова вернулся в гостиную, опустился на шоколадно-коричневый диван, откинулся назад и зарылся ногами в густой длинный ворс ковра. Мой взгляд упал на жутко раскрашенный портрет обнаженной Амелии над искусственным камином.

Я приготовил себе бурбон с водой и позвонил в Административный центр, полагая, что Пола вот-вот закончит работу. Она ответила скучным голосом, но оживилась, узнав меня.

«Пола и в самом деле восхитительное создание, — думал я. — Может, она и не вполне владеет собой, когда возбуждается, но разве пылкость умаляет достоинства женщины? Пожалуй, стоит заехать за ней».

— Пола, дорогая, ты никогда еще не была у меня дома.

— Верно.

— А теперь послушай. У меня есть бифштексы. Превосходные, сочные, полные витаминов и минеральных веществ.

— Полные витаминов?

— И минеральных веществ. Приходи, и мы зажарим их в моей уютной кухне. Я не воспользуюсь газовой горелкой — у нас будет мясо, зажаренное почти на углях...

— Мне нужно работать.

— Что?!

— Мне нужно работать. Я задержусь допоздна, это из-за комиссии. Слушания начнутся через три дня, ты же знаешь.

— О да.

— Я с удовольствием пришла бы, Шелл.

— Ты бы...

— Да. Правда. Я мучила тебя, не так ли?

— Каким образом?

— Не соглашалась посмотреть на твое радио или на что-то еще. Даже не впускала тебя в мою квартиру. Это было жестоко.

— Конечно. Для такой доброй, милой, привлекательной, восхитительной женщины это было жестоко.

— Шелл, ты говоришь чудесно. Я хочу быть с тобой полюбезней. Но не сегодня вечером. Извини, но ты же слышал их разговоры о долге.

— Да, и я знаю, во что они это превращают.

— Пока.

Я едва не обернул телефонный шнур вокруг собственной шеи и не повесился, но решил не считать это неудачей, поскольку она все же хотела бы прийти.

Тут я вспомнил Атлас. Плохо, что она работает в «Мелоди». Но почему бы не поговорить с ней? Я позвонил в ее квартиру в «Джентри».

— Алло!

— Привет. Это Шелл Скотт.

— А, Шелл, привет. Где ты был?