В Париж на поминки - Назим Зейналлы

− Смотри.

Я посмотрел, на листе были иероглифы, написанные столбиком.

− Ты хочешь, чтобы я это тебе прочитал!?

− Это письмо, она оставила мне в нагрудном кармане рубашки, − сказал он радостно, и мы, не договариваясь, начали оглядываться по сторонам.

В здании аэропорта царил хаос. Зал для посадки был забит до отказа, тысячи пассажиров ожидали вылета. В глубине зала, в поредевшей на мгновение толпе мы увидели группу туристов с японским флагом, направляющихся в нашу сторону. У табло мы их встретили, Фуад выхватил первого же японца из толпы и показал листок с иероглифами. Японец немного напрягся, но стараясь не подавать вида, молча взял лист и начал его рассматривать. Затем он что-то сказал на японском и вокруг нас начала собираться вся группа туристов. Листок пошёл по рукам и каждый начинал нас пристально рассматривать. Мы не заметили, как оказались в окружении шумной толпы. Рассекая столпившийся народ, к нам прорвался руководитель японских туристов и подняв флаг, попросил всех успокоиться. Затем взял этот таинственный листок, прочитав вслух и выслушав всех, вернул его нам, улыбнулся, поклонился и сказал на французском несколько слов. Я в ответ мило улыбнулся, кивнул головой и, конечно, ничего не понял. Фуад открыл было рот, чтобы ему ответить, но тут же закрыл его, повернулся ко мне и сказал:

− Юсико, она мне письмо оставила. Сейчас он переведёт. Подожди, пока я с ним разберусь.

По мере того как японец переводил на французский, Фуад становился всё радостнее, как будто ему только что преподнесли один из лимузинов, выставленных на Елисейских полях. Японец на отдельном листке написал перевод, протянул письмо и поклонившись нам, поспешил вместе со всеми на посадку. На прощание он нам сказал непонятное слово “саёнара”. Мы стояли и смотрели вслед уходящим мелкими шагами людям из далёкой и странной страны восходящего солнца − Японии. Табло уже несколько минут показывала наш рейс.

− Пошли.

Фуад меня не слышал и продолжал стоять. Потом кивнул и пошёл за мной. После регистрации и прохождения всех положенных процедур, в зале ожидания я повернулся к Фуаду, решив, что надо занять его разговором, но тот не был расположен к беседе, и мы молча ждали посадку. Из “duty-free” выбегали оживлённые пассажиры с разноцветными бутылками. Устав сидеть и молчать, я подошёл к стеклянному ограждению. На площадке в длинный ряд стояли самолёты компаний “Delta Airlines”,“Emirates”,“British Airways”и, конечно,”Air France”.Больше всего на взлётной полосе было самолётов Boeing американской компании “Delta Airlines”.Послышался вой сирены. На взлётную площадку выехали две медицинские машины и свернули за самолёты.

− Что случилось? − словно только проснувшись, не своим голосом спросил Фуад.

− Всё нормально, через три часа будем в Москве, а теперь вставай, надо перекусить, − и махнул головой в сторону кафе. − Не хочется. Может, сразу в самолёте и перекусим.

− Хорошо, тогда хоть по чашке кофе. Вставай и не вздыхай как больная корова. Кофе в самый раз.

Он кивнул головой, поднялся и, мы пошли. Усевшись за стойку, он достал лист, несколько минут помолчал и сказал:

− Малик, я был первым мужчиной в её жизни, − затем добавил, − Мне сказали, это − хокку, стихи, выражающие чувства девушки.

Бармен принёс двойной кофе, коричневый сахар и в маленькой чашке сливки.

− Ты постой, не торопи меня. Я сейчас постараюсь понять и перевести. Здесь всего три-четыре строчки.

Он закрыл глаза и зашевелил губами, затем снова прочитал то, что было на листке, закатил глаза и начал:

− Ночной звездой я улетаю

Застыла душа

Красная нить между нами

Не забывай меня.

Я пожал плечом, не спеша отпил кофе и спросил как можно мягче:

− И это всё?

− Как ты не понимаешь − это хокку. Короткие стихи в несколько строчек, − и решительно заявил. − Они сказали, очень красивые.

Я прекрасно понимал, если влюблённый человек говорит, то лучше просто поддакивать и соглашаться. Это как болезнь или временное безумие.

− Ты видел, подушка вся была мокрая. Ей тяжело было расставаться, поэтому она и ушла.

− Понятно.

− Она праздник рассудка и тела, она самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал.

− Может быть, не спорю.

− Она ещё и очень умная.

− Кто бы сомневался, − засмеялся я и развёл руками.

− Работает в научно-исследовательском институте и изучает безопасность новых лекарств. Живёт на юге Японии в маленьком городе Токушима. В Гималаях изучала лечебные растения. Если бы ты видел как она танцует. Я больше скажу, танцует великолепно, в августе на японском празднике танца “Ава Одоро” получила награду — путёвку в Париж и право участвовать на следующий год в празднике. Мы с ней заглянули в клуб на улице Риволи, она там такое выдала…

Ну всё, понесло его по «шоссе» и, чтобы отвлечься, я начал рассматривать аэропорт и пассажиров. Вдоль стены в дальнем углу вповалку лежали пассажиры, смахивающие на бомжей. Аэропорт выглядел неухоженным и пыльным. Видно было, что убирали нечасто и плохо. Сбоку от бара валялись пустые банки. Рядом группа немецких ребят пили текилу с тоником, закрывали бокал рукой, били им о стойку бара, залпом выпивали под крики “бум” и ржали. Снаружи продолжал доноситься вой сирены.

В этот момент зазвенел телефон.

− Сафа, привет. Как у нас дела? Мы скоро вылетаем. В аэропорту. Что за веселье? Нет, это не мы. Это студенты из Германии. Бузят! Мы только кофе. Выезжаем в Москву, всё не так просто, как нам казалось. Надо выяснить на месте. Ты будь осторожна, лишний раз на улице не маячь. Пока.

Я отошёл подальше и позвонил жене.

−Малик, это ты? − услышал я голос жены.

Теперь надо перехватить инициативу и остановить поток вопросов.

− Привет. Нет, сегодня клёва не было, не идёт рыбка, вся надежда на завтра. Сидим с Фуадом. Бедняга, всю ночь с удочкой в руках просидел. Утомился и теперь в расстроенных чувствах. Кофе пьёт, в себя приходит.

Огляделся и добавил:

− Мы ещё на один день задержимся. Дома всё нормально? Всем привет. Пока.

Я подождал, убедился, что дифирамбы о необыкновенной Юсико закончились, через плечо Фуада заглянул в письмо и спросил:

− Это что, электронный адрес?

Он сперва посмотрел на письмо, потом на меня, затем снова уткнулся носом в письмо, не веря своим глазам. Развернул письмо, посмотрел даже с обратной стороны, вскочил и радостно топнул ногой.

− Как я не заметил, — удивился он.

Моим первым побуждением было сказать всё, что думаю о его состоянии, но взглянув на него и очередь из пассажиров, передумал. Вовсе не ради него − началась посадка. Я простонал и устало отмахнулся:

− Всё, хватит рассматривать письмо. Пошли.

Фуад ничего не говорил, пока мы не вошли в самолёт. Тут он повернул голову и выдохнул:

− Я могу ей написать?

Я кивнул и похлопал по плечу:

− Поздравляю. Пиши стихами и мелким почерком.

Он что-то ещё хотел добавить, но не успел. Стюардесса, взяв билеты, провела нас в левый от входа салон.

Кресла в салоне были огромные и широкие, со встроенной функцией массажа, сидения можно привести в горизонтальное положение и прекрасно спать. Я откинулся в кресле и приготовился вздремнуть. Стюардесса принесла мне перьевую подушку и шерстяное одеяло. Сквозь прищуренные глаза я увидел, как Фуад изумлённо обводит быстрым взглядом салон. После взлёта стюардесса приблизилась к моему креслу и протянула поднос с меню. Фуад взял меню, взглянул и, подняв глаза, посмотрел вслед уходящей стюардессе.

− Ничего себе, − Фуад вытаращил глаза и передал меню. − Похоже, что мы летим бизнес — классом.

− У меня большое подозрение, что и с Максудом мы летели бизнес — классом. Мы просто проспали всю дорогу, − и бросил взгляд на меню.

Обед состоял из четырёх блюд, выбирай что хочешь:

− спаржа под сырным соусом фета

− картофель фри и брокколи в соевом соусе

− маринованная утка

Вина − бургундское белое, божоле и бордо красное.

— Я посплю немного, мне закажи картошку и бургундское белое, − и передал меню Фуаду.

Когда я проснулся, уже убирали столы и пассажиры раскладывали ноутбуки и журналы.

− Ты так крепко спал. Я не хотел тебя будить.

− Конечно, проведи всю ночь на скамейке в саду и не так заснёшь.

Мой стол был накрыт к пиршеству.

− Пока ты спал, я со стюардессами успел подружиться. Симпатичные мордашки, ножки такие стройные, девочки хоть куда, такие заводные и бойкие. Тебе принесли ещё и спаржу под сырным соусом. Если мало, принесут и маринованную утку. Ты садись и кушай.

Меня обескуражило изменение в его настроении за время моего сна, но мне, честно говоря, было не до него. Накрытый стол меня ждал и, выдвинув своё кресло вперёд, протерев руки влажной салфеткой, принялся за завтрак. Картошка фри превзошла все ожидания, всё остальное − ничего особенного. Когда cпаржа и маринованная утка начали подходить к концу, я покачал головой и произнёс: