Если остаться жить - Наталья Романова

— А из-за чего же?

— Вот чего не знаю, того не знаю. — Петр Дмитриевич встал: — Значит, мы договорились: бороться!

«Бороться, бороться, бороться…»

…В тот день, когда должны были передавать Ирин рассказ по радио, Илья Львович сказал, что приедет раньше, чтобы слушать рассказ дома, вместе с Ирой.

Ира заволновалась. Она понимала, что при Илье Львовиче включать и выключать радио будет нельзя, а прослушать всю передачу «Мир вокруг нас» у нее не хватит сил. Но наконец сообразив, что она может уйти во время передачи в соседнюю комнату, откуда, когда начнут передавать рассказ, ее позовет Инна Семеновна, Ира успокоилась.

Однако в половине четвертого Инна Семеновна оказалась на противоположном конце города. Передача же начиналась в четыре. Теперь Ира мечтала только о том, чтобы мама ей позвонила, и тогда она уговорит ее не мчаться через весь город, а послушать передачу там, где она будет находиться. Ира всегда нервничала, когда мама уходила из дома, потому что Инна Семеновна имела привычку задумываться на переходах.

Ира хотела взять к себе телефон, но не решилась зайти в соседнюю комнату, там сидел Сергей. Ира не знала, пришел ли он слушать передачу или для того, чтобы демонстративно уйти перед ее началом.

Илья Львович появился в половине четвертого; заглянув к Ире, весело спросил: «Умираешь?»

Илья Львович теперь изредка заглядывал в дверь к Ире. Но и только. Даже когда он вел длинные разговоры, он все равно оставался стоять в дверях.

— Когда начнется, позовешь! — крикнул Илья Львович из кухни, где он разогревал себе обед.

Было уже две минуты пятого, когда вбежала запыхавшись Инна Семеновна.

— Еще не передавали? — испуганно спросила она.

Илья Львович и Сергей уже сидели в Ириной комнате и слушали. Теперь, когда пришла мама, Ира могла уйти, шепнув ей на ушко, чтобы она позвала ее.

Ира вышла в кухню. Она вернулась к себе, когда до конца передачи оставалось семь минут. По радио передали о летнем отдыхе ребят. «Значит, ее оставили на конец», — решила Ира. Ира понимала, что это почетно. По интонации диктора Ира чувствовала, что рассказ об отдыхе ребят сейчас закончится, но диктор все продолжала и продолжала говорить. Не отрываясь Ира смотрела на часы. Оставалось уже меньше трех минут, когда диктор наконец замолчала. Инна Семеновна облегченно вздохнула. Сергей полез за папиросой и стал чиркать спичкой. Илья Львович поморщился, что ему мешают. И вдруг по радио грянула песня, веселая пионерская песня. Оставалось две с половиной минуты. Ира знала, что рассказы в радиожурнале «Мичуринец» разделяются один от другого песнями. В Ирином рассказе было полторы страницы на машинке. Сколько нужно времени, чтобы его прочитать? Минута, две? Песня кончилась, и тут же началась другая. Когда осталось меньше минуты, Ира перестала смотреть на часы.

— Я думаю, отчаиваться не стоит, — сказал Илья Львович, когда передача закончилась. — Надо прежде всего узнать, в чем дело. Вполне возможно, что рассказ передадут в следующей передаче. — Илья Львович в особо трудные минуты любил успокоить.

А через некоторое время позвонила Вера Петровна и сказала, что Ирин рассказ передавали сегодня, только не по первой программе, а на Дальний Восток и что деньги ей вышлют по почте.

Обрадованная Инна Семеновна решила собрать гостей. Вообще Ира не любила гостей, потому что никогда не знала, в силах ли будет сидеть с ними, но сегодня Ира вызвалась сама обзвонить всех родственников и друзей. Ира звонила и звонила, совсем не опасаясь того, что могут начаться спазмы. Наоборот, она желала этих спазм, чтобы пересилить их и снова говорить и говорить. «Бороться, бороться, бороться», — звучал в ушах голос Петра Дмитриевича. И спазмы, действительно появишись, тут же исчезали, а Ира все звонила, звонила и звонила.

Когда все наконец собрались и сели за стол, Илья Львович попросил слова. Он поздравил Иру и пожелал ей писать как Чехов: в день по рассказу.

Инна Семеновна подняла второй тост.

— Я знаю, Сергей будет сердиться, — начала она, — но мне хочется выпить за его успехи, за то, чтобы все оставшиеся экзамены прошли также благополучно.

Гости сразу зашумели, начали чокаться, и по тому, с каким жаром все поздравляли Сергея, Ира поняла, как мало верят в нее.

Третий тост произнес Сергей.

— Спасибо учителям, — сказал он и чокнулся с Любой. Люба занималась с ним по физике. Затем, обойдя стол, он чокнулся с Ильей Львовичем. Илья Львович преподавал Сергею математику.

С Ирой Сергей не чокнулся. Ира только два дня занималась с ним по химии, после чего у Иры начинала болеть голова от одного воспоминания о ней.

А четвертый тост подняла Люба, она подняла его за Инну Семеновну, без которой вообще ничего бы не было.

И вдруг Ире стало плохо. Пятна поплыли перед глазами. Голову сдавило, зубы сжало. Ира поняла, что придется лечь. Она вышла из-за стола и ушла к себе. Ира легла и закрыла глаза, ее качало, как на волнах. «Пусть вы добились маленькой победы, все равно не отступайте назад, чего бы вам это ни стоило», — вспомнила Ира слова Петра Дмитриевича.

«Все же я сегодня долго сидела, — оправдывала она себя, — дольше, чем всегда». Было уже около одиннадцати, и гости начали расходиться. Прощаться с гостями Ира не вышла.

— Бедненькая девочка убирать не может, у нее головка болит, — начал злобно Илья Львович, спотыкаясь и таская из комнаты в кухню тарелки.

— Перестань, — тихо попросила Инна Семеновна.

— К черту! Надоело! Не хочу больше паразитов на своей шее держать! — Илья Львович с силой ударил в Ирину дверь. — Ты не думай, — заорал Илья Львович бешено, — что если тебя по радио передавали, то я к тебе стану лучше относиться.

Несмотря на свое опьянение, наверное, Илья Львович все-таки увидел, как Ира побледнела. Он закрыл дверь с такой же силой, с какой и открыл, лег на свою кровать и затих.

Инна Семеновна остановилась посреди кухни и растерянно посмотрела на Сергея.

— Я бы увезла ее в деревню, но ведь она не поедет.

Инна Семеновна никогда не жила в деревне, но почему-то, когда Илья Львович начинал кричать на Иру, ей всегда хотелось убежать с ней в деревню.

— Я ее сейчас успокою, — пообещал Инне Семеновне Сергей.

Увидев Сергея, Ира вцепилась в его руку.

— Ты должен сказать мне, кто из нас прав. Потому что если он прав ― сволочь я, если я права — сволочь он.

Сергей попробовал отнять у Иры руку, но понял, что это безнадежно. Он никогда не видел ее в таком состоянии, и ему показалось, что от его ответа действительно зависит что-то очень важное.

— Это жизнь, Ира, — сказал он.

Ира тут же отпустила руку Сергея и легла. Обычно Ира почти никогда не сидела с гостями, она берегла силы для уборки после их ухода. Но Петр Дмитриевич велел бороться — и вот результат.

Из соседней комнаты послышались рыданья Илья Львовича.

— Что я сделал со своей жизнью?.. — стонал он.

— Нет, этого я уже слышать не могу, — сказал Сергей.

А Ира могла, она спокойно слушала всхлипывания отца, она была как мертвая.

— Рассказ твой не передавали сегодня, — Сергей бросил это Ире в лицо.

Ира не поверила: ведь ей сказали, что она получит деньги.

— Деньги! — засмеялся Сергей. — Их может послать любой. Раз я тебе сказал, можешь мне поверить. Я в таких случаях не ошибаюсь.

Но Ира не хотела верить. Ире хотелось писать. У Иры была крохотная надежда хоть чуть-чуть приспособиться к жизни. Сергей разрушал эту надежду. И Ира убедила себя, что это он так. Просто решил отвлечь ее от папиных слов.

Сергей не ушел к товарищу, и ему, как всегда, постелили в кухне. Ира долго думала, может ли она войти к нему, а потом решила, раз он не остался, когда она дала ему слово больше не проверять перед сном газ, то она вправе не сдержать своего обещания. Ира вошла в кухню. Сергей уже успел раздеться и лечь на раскладушку.

— По тебе бы часы проверять, — сказал он.

Уходя, Ира выключила свет. Сергей зажег папироску.

«Ей нужна домработница и отдельная квартира, — думал Сергей, лежа на раскладушке. — Нет, не это… Ей просто надо, чтобы ей верили, что она больна. Черт возьми, кого он лечит, этот Петр Дмитриевич, — дочь или родителей? — негодовал Сергей. — Зачем он им говорит, чтобы они не обращали на Ирину болезнь внимания? Типичный психотерапевт: лечит каждого, с кем разговаривает. Мне он тоже, — вспомнил Сергей, — ответил тогда то, что, по его мнению, должно было меня успокоить. А я вовсе не это хотел услышать от него. Да куда ему понять чужие души!»

Сергей зажег свет. По всему полу валялись его окурки. Сергей толкнул Ирину дверь. Ира не спала.

— Я пришел тебе сказать, что твой врач двуличная скотина…

— Молчи! — взмолилась Ира. — Он меня лечит!

— Он тебя губит!

— Все равно молчи!