Личный трофей опального генерала-2 (СИ) - Волкова Виктория Борисовна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Такая маленькая собачка на тонких ножках, — громким голосом объяснял сын, — порода называется «тойский бульдог»!
— Тойтерьер, Лешик, — поправила Санька и добавила ласково: — Это распространенная порода, сыночек. А ты встретил другую собачку.
— Да нет же, мама, — всплеснул руками малыш. — Это был Фунтик! Я его сразу узнал. И он меня! Он первый подбежал и запрыгал радостно!
— Только его хозяин сказал, что собаку зовут Микки, — вставила свои пять копеек тетя Валя.
Кирсанов вполуха слушал болтовню родственников, любовался Санечкой, лежащей на высоких подушках. Смотрел, как мелкие завитки волос струятся вдоль висков, как румянец заливает белые щеки. Бек остановил взгляд на бледно-розовых губах. Моментально захотелось накрыть их своими. Почувствовать на вкус, ощутить привычную мягкость и мысленно улыбнуться в ту секунду, когда губы жены безропотно раздвинутся под напором его языка и пропустят захватчика в рот…
«Какой еще Красный Перец, — ухмыльнулся про себя Кирсанов. — Урою гада, пусть только появится», — мысленно ощерился он и, проводив гостей, улегся рядом с женой.
— Где ты был? — весело поинтересовалась Санечка, повернувшись к мужу и проведя пальцами по колючему ежику волос. — Я знаю, что такой вопрос не должна тебе задавать…
— В Никифоровку мотался, — доложил он устало. — Откопали мы с пацанами тот камень, об который ты головой шмякнулась. Ну хоть теперь понятно, почему гематома, — тяжело вздохнул он и, осторожно поцеловав жену в висок, добавил: — Виленский утверждает, что современные препараты быстро рассасывают подобную хрень. — И тут же перевел разговор в безопасное русло: — Алексей у нас выдумщик, Санечка. Весь в тебя. Вон как складно про собаку придумал.
— Ага, — пробормотала Санька и уже собралась рассказать мужу о родственнице и ее жуткой собачонке, когда в палату постучались. Кирсанова сейчас же сдуло с ее кровати. И вошедшая медсестра даже не заподозрила, что нарушила уединение парочки.
Санька подставила под капельницу руку и, пока медсестра вводила иглу в вену, наблюдала за мужем. Вот Кирсанов подошел к цветам, стоящим на подоконнике, клюнул носом в один букет, потом в другой, деловито поменял вазы местами. Видимо, по его разумению, они стояли неправильно. Затем достал из холодильника ужин, судочки с провизией, и так же засунул нос в каждый. Немного тошнило, и Саньке есть совершенно не хотелось. Но она прекрасно знала, что из ее мужа получилась отличная сиделка. Все по графику: уколы, капельницы, прием пищи и сон. Жизнь в больнице подчинялась особому распорядку. Да и сам Кирсанов не разрешит своевольничать.
«Насильно кормить, конечно, не станет, но уговорит», — хмыкнула про себя Александра и всмотрелась в лицо мужа, сидящего рядом на стульчике.
— Я тут случайно к могиле отца вышел, — насупился он. — Так там целый мемориал установлен, — поморщился он.
— А раньше никогда не был? — удивилась Санька. — Все-таки отец…
— Нет, — мотнул головой Кирсанов. — Ни я, ни сестры. Вся трагедия случилась из-за него. Он повинен и в собственной гибели, и в маминой смерти.
— И тебе нелегко пришлось, — пригорюнилась Александра.
Кирсанов увидел, как погрустнела жена, как у нее на глаза навернулись слезы, и тут же пресек неприятные разговоры.
— Что предпочитаете съесть на ужин, Александра Андреевна?
— Мне что-то совсем не хочется, — пробормотала она. — Может, просто чаю попить, и все.
— Так отвар шиповника Лара принесла. Сейчас налью из термоса. И бутер с икрой сделаю, — предложил Кирсанов и тут же метнулся к термопоту. Налил чашку темного напитка и, поставив остывать, занялся бутербродом. Санька с интересом смотрела, как муж мажет маслом кусочек батона, как ровным слоем укладывает красную икру, стараясь уложить как можно больше икринок на поверхности.
«Идеальный, — улыбнулась она про себя. — Самый лучший мужчина! Спасибо тебе, сестричка, что выбрала его для меня», — мысленно обратилась она к Дашке.
А когда муж сел рядом с подносом в руках, прошептала чуть слышно:
— Люблю тебя, Сережа.
— И я тебя, Санечка, — деловито заметил он, поднося к ее рту бутерброд. — Давай за меня, за Алексея…
Александра стоически прожевала бутерброд с солоноватой икрой, запила его сладким отваром.
«Интересно, а Кирсанов слышал когда-нибудь о несочетаемости продуктов? — про себя осведомилась она. — Наверное, нет. Детство сытым точно назвать нельзя, а потом училище и армия. Ешь, что дают!»
— Вкусно? — улыбнулся муж.
— Очень, — мяукнула она, мысленно отмечая, что никто и никогда так не носился с ней. Только мама, и то в раннем детстве.
— Сережа, а что ты почувствовал около могилы отца? Простил его? — внезапно осведомилась Санька и сама подивилась своему вопросу.
— Раздражение, Сань, — недовольно хмыкнул Кирсанов. — И ничего больше. Я не воспринимаю мучителя матери как своего отца. Знаю, как он выглядел. Фотки свадебные сохранились, но вот как родственника не воспринимаю. Только как врага.
— Что-то ты почувствовал в утробе матери, — просипела Санька, пытаясь скрыть слезы. Но разве можно спрятаться от всевидящего генеральского ока?
— Все, отбой, Санечка, — пробурчал он, выключая свет и ложась рядом. И Саньке внезапно подумалось, что не нужно вот так, на минорной ноте, ложиться спать. Все равно не уснуть, и мысли, злые и тревожные, заполонят сознание. Будут кататься в голове вдоль и поперек, начисто лишая сна.
«О чем бы поговорить?» — мысленно встревожилась она и собралась уже рассказывать о тете Люсе и ее Фунтике, но вовремя поняла, что это совершенно напрасная затея.
«Ну нельзя же вешать лапшу на уши занятому человеку. Вон и так пытается помочь, хотя своих проблем полно», — вздохнула Санька, подставляя мужу губы для поцелуя. А когда поцелуй кончился, Кирсанов решил поздороваться с Мартой и Бертой и аккуратно развел в стороны полы халата. Коснулся губами сначала одного, потом второго соска.
— Здравствуйте, Берта! Здравствуйте, Марта! — просипел он, оглаживая упругую грудь.
— Ты опять все перепутал, — рассмеялась Александра.
— По-моему, ты меня дуришь, — рыкнул Кирсанов и бросил сиплым надтреснутым голосом: — Хочу тебя, Санечка. Но я потерплю. Пусть гематома только рассосется, устроим забег.
— В баньке? — улыбнулась жена.
— Можем уехать на пару дней к Гоголю на дачу. А хочешь, свою купим. Выздоравливай и найдем подходящую. Все, как ты скажешь, сделаю, — прошептал он, осторожно привлекая ее к себе. — Только поправляйся скорее.
— Я — городской житель, Сережа, — слабо улыбнулась Александра. — Боюсь жить в частном доме. Случись что, никто не поможет…
— Сейчас время такое, Санечка, — скривился Кирсанов. — И в квартирах особо ждать помощи неоткуда. Никто даже простейших приемов самообороны не знает. Не умеет оказать первую помощь. Люди живут в виртуальном мире. Физически они еще здесь, а вот головой уже там. А реальность воспринимают как компьютерную игру, где с десяток жизней отмерено.
— Спасать гражданское население должны профессионалы, — взяв руку мужа в свои, проворковала Александра. — Несведущий человек может только навредить…
— Так и я о чем, — поморщился Кирсанов, внезапно вспомнив глуповатую Юльку. — Вон журналистка эта, что позавчера с твоим дружбаном к нам приходила. Сегодня тоже заявилась с товарищами. Так они ее на кладбище забыли. Пришлось Крепсу искать дуреху, а потом коленки перекисью промывать.
— Как забыли, Сережа? — изумилась Санька. — Как можно забыть человека? Это же противоестественно…
— Да, — кивнул он. — Она могла замерзнуть или покалечиться. А так только колени и нос разбила. Недотепа. Ищет сенсации на свою голову. Вот сидела бы дома и блог вела. Объясняла бы народу, какие таблетки пьет и на каком сайте их заказывает…
— Если узнаю, что ты на моих конкурентов подписался, — строго предупредила Санька и уперлась мужу пальчиком в грудь, — устрою тебе сцену ревности…
