Алекси Лайхо. Гитара, хаос и контроль в жизни лидера Children of Bodom - Петри Силас

Позже у меня с Янне было много хороших моментов в духе занятий в Огели и работы с теорией. Мы с ним крутили какие-нибудь сочиненные мною фрагменты с помощью транспонирования аккордов до тех пор, пока всё не вставало на свои места. И, конечно, в конце концов нам это удавалось. Истинное удовлетворение ощущаешь, когда от смены тональности основная мелодия получается точно такой, как нужно.

С тех пор мне несколько раз удавалось сэкономить время для всех, записывая некоторые идеи с помощью нот или изображая на бумаге пять линий и кружочки на них. Это удобно, потому что у меня есть привычка повторять в песне одни и те же фрагменты, иногда с небольшими вариациями. Когда ребята в группе умеют читать ноты, то не нужно показывать им все на гитарном грифе, медленно, звук за звуком.

* * *

Мы старательно посылали все наши демо во всевозможные звукозаписывающие компании, а ответы нам приходили в духе того времени – бумажными письмами по почте. К сожалению, в сообщениях от лейблов всегда было только одно: «Спасибо, но не нужно». И так было до тех пор, пока к нам не проявила интерес бельгийская фирма Shiver Records, которая сейчас, скорее всего, уже не существует. Мы тут же загорелись этим и после непродолжительных переговоров получили конверт с контрактом. В итоге нам не пришлось самостоятельно издавать наш дебютный альбом!

Мы забронировали у Киппо неделю студийного времени, которое оплатили из своих собственных сбережений. Нам пришлось репетировать в достаточно плотном графике, чтобы запись прошла быстро. Возможно, Ансси в нерабочее время внес какие-то дополнительные корректировки на этапе микширования, но счет он нам выставил лишь за семь дней записи и один день сведения. Ни о каком мастеринге мы тогда еще не знали, но студия Spinefarm позаботилась об этом. А бельгийскую фирму мы сбросили со счетов.

Александр тогда работал в Эспоо в фирме Inex, как и Сами Тенетз, который знал команду лейбла Spinefarm благодаря своей группе Thy Serpent. Когда Але поведал Сами о записи альбома и о наших планах на будущее, в ответ он услышал несколько довольно странных фактов о той бельгийской фирме. Одно повлекло за собой другое, и наши новые записи оказались прямо в Spinefarm Records, в их офисе в Хельсинки, и ими довольно серьезно заинтересовался Эво Похъёла (настоящая фамилия – Рютконен). Было здорово, что мы столкнулись с ним, потому что на тот момент более подходящей фирмы мы и представить себе не могли.

Но на нашем пути оставалось одно препятствие, и довольно серьезное: контракт, заключенный с Shiver Records. Сначала нам посоветовали соблюсти условия договора и записать дебютный альбом у бельгийцев. А Spinefarm смогут вступить в игру уже потом, на втором альбоме. Мне эта идея не понравилась, и я спросил, какие варианты еще есть. Я был готов практически к чему угодно.

Мы договорились с Эво о новой встрече, на которой он сначала взял тот наш контракт, покрутил его в руках –  я в тот момент чертовски сильно нервничал. А потом он произнес: «Мое предложение может показаться вам немного сомнительным, но оно, по крайней мере, не бесчестно, как этот договор». Это был абсолютно рабский контракт, типичный для мелких фирм, который вынуждал группу брать на себя совершенно неприемлемые обязательства по принципу «артист платит» на протяжении выпуска нескольких альбомов.

Когда Эво озвучил нам свою идею, я сразу же за нее ухватился: мы сообщим бельгийцам, что группа IneartheD вдруг внезапно распалась, и поэтому никакого альбома не будет. Этот план сработал, и вскоре наш коллектив сменил свое название. Отчасти это было вынужденной мерой. IneartheD были похоронены, и из той же могилы мгновенно поднялись Children of Bodom. Мы отправились со взрывным концертом в Леми и уже заряжали пушку нашим дебютным альбомом Something Wild.

Над новым названием коллектива мы работали в офисе Spinefarm. Кроме группы там также присутствовал Эво. Как только мы решили, что слово «Bodom» прекрасно подходит для начала наших раздумий, Эво положил на стол несколько альбомных листов и попросил нас набросать свои идеи и записать все пришедшие в голову предложения. И вскоре уже все листы были заполнены самыми разными вариантами.

Родители Яски были далеко от дома, так что следующим делом мы отправились к нему, чтобы выпить домашнего вина и подумать над решением. Нам показалось, что слово «дети» каким-то образом сочетается со словом Бодом. Я думаю, что по-крайней мере у меня возникла подсознательная ассоциация с фильмом ужасов Children of the Corn («Дети кукурузы», 1984). К тому же это сочетание хорошо звучало, а если его написать, то и смотрелось классно.

Проект развивался в хорошем темпе. После микширования прошло всего несколько месяцев, а диск уже был выпущен в Финляндии в ноябре 1997 года. Изображение для обложки мы нашли в каком-то магазине плакатов или в художественной галерее, которых в то время в центре Хельсинки было достаточно много. Мы все вместе отправились на поиски картинки и в результате нашли классное изображение Жнеца, а уже персонал Spinefarm выкупил у художника право на использование этого рисунка. А сами мы с этим парнем никогда не общались.

В итоге Жнец поджидал группу за каждым углом и присутствовал на обложках всех альбомах COB в том или ином образе. В Европе Nuclear Blast запланировали выпуск нашего первого диска на март.

Первый серьезный концерт на родине прошел у нас в клубе Lepakko на вечеринке в честь Хеллоуина в 1997 году. Тем вечером Ансси Киппо уже во второй раз был нашим концертным звукорежиссером. Мы тогда играли на разогреве у норвежцев Dimmu Borgir, о музыке которых я до этого не имел четкого представления. Я слышал только первый их альбом, но он открывал совершенно иные виды на творчество коллектива, чем их третья пластинка Enthrone Darkness Triumphant (1997). Я знал про эту группу лишь то, что эта она чертовски популярна. Также я понимал, насколько важным это событие станет для нас. Все билеты были распроданы заранее, и на этот концерт должна была прибыть практически вся финская метал-сцена.

Этот вечер был особенным еще и потому, что на первом концерте я побывал именно в Lepakko, когда мне было 13 или 14 лет. На сцену тогда вышли Kyyria и Amorphis, у которых в то время только вышел первый альбом (The Karelian Isthmus, 1992).

Творчеством группы Dimmu Borgir я действительно серьезно увлекся только после этого Хэллоуина и люблю эту банду до сих пор. И именно на этом концерте я, так сказать, встретил свою будущую жену. Кимберли Госс тогда играла на клавишных