Волшебник-юнлинг - E. ea I

Остролист своим названием созвучен слову «святой» (holly — holy), традиционный символ удачи, процветания и защиты от тёмных сил. Он казался Поттеру переменчивым, словно в постоянном духовном поиске.

Перо феникса служило сердцевиной, умещённой в деревянный корпус. Очень мощная Живая Сила, в прошлой жизни Брапар с таким не сталкивался ни разу, хотя он не видел тех же терентатеков, прослывших убийцами джедаев. Перо было очень инициативным и несколько своевольным. Однако оно оставалось полученным от птицы. И профессионалу потребовалось всего несколько минут, чтобы приручить волшебный инструмент, который стал подчиняться и ощущаться немного лучше, чем во время первого касания в Больничном крыле. К слову, волшебник-юнлинг вообще чувствовал всё несоизмеримо лучше и глубже прежнего себя, потому заметил разницу.

Выбор оврага оправдался: во время одного из экспериментов волшебное пламя объяло всю палочку, однако оно не сжигало её и не опаляло руку владельца. Словно бы сама птица феникс села…

— Ого! — появление хозяина пера оказалось неожиданным, хотя экспериментатору следовало учесть вероятность того, что всё ещё живущий феникс почувствует и примчится поглядеть на происходящие странности с его пером.

Птица оказалась больше полярной совы, и с распахнутыми крыльями она практически ничего не весила, по крайней мере, волшебная палочка, использованная ею в качестве жёрдочки, не опустилась под ней.

— Курлык!

— Эм, и тебе привет, Фоукс, — поздоровался Поттер, поняв приветствие и образ-объяснение директорского питомца, когда-то поделившегося сразу двумя перьями для Олливандера, изготовившего палочки, в итоге доставшиеся Тому Реддлу и Гарри Поттеру.

— Курлы-кур…

— Спасибо, — левой рукой восторженно погладив огненную птицу, умеющую телепортироваться. Пользуясь случаем, Поттер попросил о том, что намеревался сегодня попробовать сделать, в числе прочего: — Поможешь наложить защиту от чужих рук, Фоукс? — вслух говоря, ибо в слова проще вплести ментальный посыл с доходчивымобразом.

Фоукс заинтересованно поглядел, сложив крылья, отчего Поттеру пришлось срочно подставлять под середину палочки левую ладонь для удержания в горизонтальном положении. Но так было нужно — обе руки должны были касаться инструмента, на котором птица сидела и держалась обеими лапками. Человек насытил Живой Силой — феникс клевком придал ей нужное свойство. Остролист охотно вобрал в себя защитную магию, обзаведясь молниевидной сеточкой тонюсеньких рыжих прожилок. Теперь волшебная палочка будет обжигать посторонних, а воров испепелит! И без всякого заклинания, на одних природных свойствах.

— Здорово, Фоукс! Ты уж прости меня, я ничего не прочёл о фениксах. Но я чувствую, что в тебе ещё есть мощная исцеляющая Сила. Пожалуйста, поделись и ею с моей волшебной палочкой, чтобы я мог творить высшее Исцеление. Мне бы это очень пригодилось в шахматной партии, когда Рон пожертвовал своей фигурой и потерял сознание, — попросил и объяснил Гарри-Грегарр, излучая дружелюбие и поддерживая осторожный обмен энергиями через концентратор, объединяющих их и преобразующий Силу одного под другого, что чувствовалось неким интимным процессом.

— Курлы…

Почти по-человечески вздохнув и маленькими шажочками переступив поближе к рукояти, феникс наклонил голову к кончику и выдавил из себя слезинку — эссенция Живой Силы упала точно на пылающий кончик и целиком впиталась в древесину, волной к рукояти посветлевшую на один тон.

— Ты чудо, Фоукс, знаешь?

— Курлык!

— Хех, я не завершил исследования, но теперь их уже не провести — волшебной палочке нужно переварить вобранную магию. Придётся тебе стать моим подопытным, Фоукс.

— Курлы?..

— Что-то мне подсказывает, что тебе не обязательно плакать для лечения кого-либо. Раз твоё пламя не обжигает, то почему бы ему не лечить? Я держал философский камень правой рукой, давай я попробую воспроизвести, а ты переймёшь?

— Курл…

— Ха-ха, Равенкло по мне плачет? Ты правда питомец гриффиндорца, прилетевший к гриффиндорцу? — весело и дружелюбно подначив.

— Курлык!

— То-то же.

В очках плясало пламя, мешая видеть. Уперев левый локоть в стенку оврага, Поттер поднёс правую руку у свисающему хвосту феникса, прикрыл веки и принялся выполнять одно из упражнений, помогавших ему когда-то осваивать приём Исцеление. Из ладони стала выходить Живая Сила, сперва голубая, потом зелёная, потом обратно голубая, но уже не с резкой сменой, а переливанием. И так несколько раз, пока целитель не нащупал гармонический резонанс с Живой Силой исцеляемого существа.

Рыжее пламя феникса одномоментно преобразилось в зелёное с голубой каймой.

— Ку-ку-ку… — полуразумная птица счастливо засмеялась, сумев подстроиться под особый вид высвобождаемой Силы, какая плескалась у неё внутри и являлась основой для вечного возрождения из пепла.

— Круто! — выдохнул экспериментатор, глядя во все глаза и жадно впитывая Ощущения. — Теперь ты станешь любимчиком мадам Помфри и всех школьников.

— Курлык-лык-ку, — проклекотал довольный феникс, предлагая подбросить в спальню.

— Погодь, Фоукс. Лучше в туалет у башни. И давай я тебе помогу вырастить два пера? Именно вот таких, зелено-голубеньких? Олливандер будет на седьмом небе от счастья, создавая исцеляющие шедевры для грядущих первокурсников.

— Курлы.

— О, да, из тебя тоже прекрасный гриффиндорец, Фоукс!

Феникс сам взялся клювом за одно из перьев на правом крыле, а потом на левом, выдёргивая их. Поттер помог отрастить новые, здесь и сейчас отрастить, а то бы птице пришлось ждать перерождения.

Поттер моргнуть не успел, как феникс во вспышке пламени телепортировался вместе с ним прямо в мальчишеский туалет недалеко от башни Гриффиндор. Оставаясь мистического цвета зелени с призрачной каймой, феникс слетел с жёрдочки-палочки, вцепился лапками в два своих пера и сразу же исчез, чтобы появиться над постелью Олливандера и всполошить старого мастера волшебных палочек. А торжествующий мальчик погасил свой обновлённый инструмент, запахнулся в мантию-невидимку. У портрета Полной Дамы он остановился, сосредоточился и осторожно расширил восприятие. Ощущения Жизни позволили обнаружить всех школьников факультета, некоторые из которых до сих пор не спали, а некоторые ещё не вернулись, в королевскую ночь активно проявляя истинный дух Гриффиндора. Ожидая какого-нибудь старшекурсника, чтобы перед ним прошмыгнуть в проход, Поттер раз за разом вспоминал только что пережитую трансгрессию и сопоставлял со своими детскими ощущениями, чтобы как-нибудь набраться смелости и вместе с повзрослевшей палочкой воспроизвести это, а потом натренировать столь полезное умение.

Поутру на завтраке все выпускники за всеми четырьмя столами клевали носами, ковыряясь в овсяной каше. Весь Слизерин поглядывал на передние столы Гриффиндора: вчера с ненавистью, сегодня со страхом. В контрасте находился Снейп, никогда прежде не улыбавшийся и часто выглядевший усталым, а