Волшебник-юнлинг - E. ea I

— Значит, Фламмель умрёт, да? — слегка расстроившись тому, что может не успеть пообщаться с этим, безусловно, великим обманщиком.

Дамблдор неторопливо сел на краешек кровати рядом с Гарри.

— У него достаточно эликсира, чтобы привести свои дела в порядок. Потом да, он умрёт, — поясняя и внимательно вглядываясь в лицо мальчика да прислушиваясь к своим ощущениям на его счёт, для чего и подсел вплотную. Директор хотел точно узнать, удалось ли. — Как думаешь, шрам тоже исцелился? — беря мальчишескую руку с забинтованной кистью, но имея в виду совсем другой шрам.

— Вроде не болит, — ответил Гарри-Грегарр, позволяя директору ловко избавить его от лишних тряпок на руке.

Словно опомнившись, он другой рукой содрал пластырь со лба и потрогал зигзаг-молнию.

— Он уменьшился, профессор! — радостно известил отрок.

— Слава Магии, мальчик, слава Магии, — искренне заулыбался директор, явственно став лучиться в Силе довольством и облегчением.

— А как камень попал ко мне, сэр? — полюбопытствовал мальчик, больше не чувствуя ментального прикосновения.

— А-а… — поучительно подняв палец. — Человек, который хочет просто найти камень, находит его. Но в корыстных целях его никому не найти.

Дамблдор заговорщически наклонился и проникновенно глянул из-за очков:

— Это одна из моих самых блестящих идей, — похвастался мудрый старец, действительно больше не ощущая от печально знаменитого шрама никаких тёмных эманаций. — И между нами, Гарри, это кое о чём говорит, — авторитетно покивал Дамблдор улыбающемуся мальчику.

Гарри-Грегарр сходу спросил о важном:

— Это значит, если камня больше нет, Воландеморт, — специально называя его без выделения аристократичной «де», — никогда уже не сможет вернуться?

— Эх… Боюсь, что… есть другие пути, по которым он сможет вернуться, — нахмурившись и опечалившись, произнёс Дамблдор, дабы мальчик не расслаблялся раньше времени.

Солнечное настроение Поттера закрыли тучи — от него так просто не отстанут! Как бы вовсе не насели на шею, свесив ноженьки.

— Гарри, знаешь, почему профессор Квиррелл не смог вынести твоих прикосновений? — директор сам затронул тему, которая витала в уме мальчика, когда маг считывал его поверхностные мысли.

Поттер помотал головой, точным знанием не обладая и совершенно не думая, что ему прямо тут выдадут формулу соответствующего заклинания.

— Причина в твоей матери. Она принесла себя в жертву ради тебя, а такие поступки оставляют след. Этот след нельзя увидеть. Он живёт глубоко в тебе.

— Что же это? — желая знать интерпретацию пресветлого манипулятора.

— Любовь, Гарри. Любовь, — улыбчиво повторил директор. И прикоснулся рукой к голове, по-дедовски поощряя и магическим сканированием окончательно убеждаясь, что мальчик теперь не является живым хоркруксом. Самое страшное позади! Как тут не излучать радость и любовь?

Директор бодро поднялся с кровати и решил ещё больше укрепить личное доверие.

— А, драже «Берти Боттс», сладости с любым вкусом.

В этот момент в залу вошла мадам Помфри в старинном чёрно-белом одеянии медработницы. Она что-то несла в руках, направившись к полкам у входа. А эксцентричный старик принялся рассматривать вскрытую Роном упаковку.

— Мне ужасно не повезло: в юности мне попалась конфета со вкусом рвоты. С тех пор они перестали мне нравиться. Может быть… — со смешно серьёзным видом выбирая, — попробовать вот эту?.. симпатичную конфетку, — кладя в рот лимонного цвета драже. — М-м, увы! Ушная сера, — разжевав волшебную сладость.

Гарри-Грегарр улыбнулся попытке старика отвлечь мальчика от плохих мыслей. Подмигнув напоследок, Дамблдор пошёл прочь, оставляя Гарри на поруки медиковедьмы. Строгая Поппи Помфри без лишних расшаркиваний посмотрела на чистую кисть, отодвинула волосы со лба, заклинанием удалила использованные бинты с пластырем и применила диагностическое заклинание, полностью её удовлетворившее.

— Что ж, мистер Поттер, у вас осталась одна проблема.

— Э? — всерьёз удивился мальчик, но взрослый через миг рассмотрел взгляд и понял.

— Пузырь! Обед для мистера Поттера.

— Так точно, мэм, — ответил появившийся домовой эльф.

Магический слуга дважды щёлкнул пальцами, и перед мальчиком появился кроватный столик да накрылся очень сытным обедом.

— После трапезы положена дрёма, ровно шестьдесят минут, — ставя на тумбочку откуда-то ловко выуженные песочные часы. — Приятного аппетита, мистер Поттер.

— Спасибо, мадам Помфри. А помогите, пожалуйста, сделать линзы у очков обычными стёклышками. Мне очень непривычно без очков. Надеюсь, за лето как-нибудь смогу отвыкнуть.

— Разумеется, мистер Поттер, — она любезно исполнила просьбу. — Вообще удивительно, мистер Поттер, как философский камень на вас повлиял. У вас существенно повысилась степень самозаживления и вырос уровень сопротивления зельям. Ко всем зельям, мистер Поттер, учтите это.

— Спасибо, мадам Помфри, я учту.

— Приятного аппетита, — приветливо улыбнувшись и отправившись к себе.

Надев очки, чтобы сразу не выбиваться из привычного всем образа, парень с аппетитом приступил к еде, действительно будучи проголодавшимся. Насладиться трапезой не получилось — накатило желание срочно посетить уборную.

Поттер с благодарностью подумал о медиковедьме, давшей ему целый час покушать и собраться с мыслями, прежде чем бежать к друзьям. Вновь улёгшись в постель и сложив руки за голову, он с полуулыбкой в полудрёме предался тем самым размышлениям.

Все усилия Брапара направлялись на то, чтобы начать жить Поттером — чтобы взять из прошлого весь багаж и попутно выжать для себя максимум благ из сложившейся ситуации. Взрослый мудро сосредоточился только на этой задаче, включавшей в себя избавление от голокрона ситха. Брапар оставил строительство планов на жизнь тому себе, который в итоге получится после совмещения прошлого с настоящим, ведь именно результату его усилий жить дальше — жить дальше по собственному хотению.

Гарри-Грегарр на самом деле обрёл свои представления, не скованные воспитанием в Ордене Джедаев и у Дурслей. Ну, ещё не обрёл, а пока только находился на своей точке зрения и как раз сейчас занимался формулированием того, как же он хочет жить дальше.

Естественно, он хотел познавать колдовство волшебной палочкой! Аж зуд в руках начался — так зачесалось схватить вожделенный инструмент. Повзрослевшее сознание в теле ребёнка уняло пылкий порыв и переключило своё внимание.

Конечно, возвращаться жить к Дурслям категорически не хотелось. Возмездие? Лили порвала с сестрой, в результате её сын жил в аду Дурслей. Школа не Храм, а волшебники не состоят в едином Ордене. Недальновидно разрывать связи с единственными близкими родственниками. Даже с такими, как Дурсли, страшащимися и ненавидящими магию.

Как поступить? Сами Дурсли