Останки Фоландии в мирах человека-обычного (СИ) - Элеонор Бирке

Дело было сделано! Кирк застыл на краю лестницы. Надо было идти вниз и проделать там то же самое, но неприятное чувство, подкосило коленки: он не решился. Громкий «Кузя на сучке» затихал и вскоре полностью исчез. Кирк прислушивался, но вдруг кое-что осознал. Ведь он орал! В таком случае где же мама? Почему она не проснулась, почему не вышла из комнаты? Он сделал шаг в сторону ее двери и за спиной услышал:

— Вот же он, тепленький!

Кирк обернулся. Внизу перед лестницей стояли двое. На Кирка смотрел тот самый мускулистый подручный Ширнеста Фокена, который утром неприятно лыбился в кабинете Кипарисуса. На нем была военная форма, а рядом с ним топтал ковер еще один мужчина в форме: низкий и, судя по наглой улыбке, не слишком доброжелательный. Незнакомец чихнул, и это выдернуло Кирка из оцепенения.

— Иди сюда, малый, дело есть, — позвал чихнувший.

Кирк попятился, не удержался на ногах и упал. На волне адреналина он мгновенно вскочил и бросился к ближайшей двери, ведущей в родительскую спальню. Охваченный паникой мальчишка заскочил внутрь, закрылся на ключ и обернулся. За спиной уже ломали дверь подосланные для матери и сына конвоиры. Кирк не шевелился, не пытался бежать, он был ошеломлен — перед ним стоял его отец. И часа не прошло как тот вышел из врат орея, а с Рэмоном он расстался не более десяти минут назад.

Кирилл приложил палец к губам:

— Тсссс… Мама уже в безопасности, — он обнял сына, взял его на руки и шагнул прямо в стену.

Глава 3. Изнанка Воллдрима

В классе сидели восемь учеников: Элфи, Кирк, мальчик лет 15-ти; ко всем перечисленным мистер Хванч, который мог бы показаться излишне взрослым для ученика, но не тут-то было… Итак, далее по партам: абсолютно седоголовый старик с трясущимися руками. Лет ему было уж точно за восемьдесят. Еще один старик немного младше первого и две женщины, наверняка давно уже ставшие бабушками. Интересно, что эти женщины были сестрами, и обе еще год назад понятия не имели о своем мечтательном таланте. И все эти люди были учениками-первогодками! Похоже неведение, случившееся с мистером Хванчем, касательно его мечтательной способности, было не такой уж редкостью. Кстати тут учеников-первоклассников называли «вэйшебами».

Серый глянец потолка, такой же мутно-зеркальный пол, серые кирпичные стенки, с десятком огромных бесцветных картин; картины по большей части непонятные, со слов Кирка «абстрактные», что ясности в их понимании у малышки Элфи не добавляло ни на грамм. У двери стоит Рэмон, напротив входа два огромных окна в точности, как в Куполе Природы, с неровными рамами, утыканными сучками и веточками. Парты, стулья, — минимум мебели. Светло, но скучно — учебный кабинет мистера Рэмона. Здесь проходили уроки вэйшебов, здесь и сидели сейчас новые ученики Изнанки.

Уроки на Изнанке проходили по схожей со школой Крубстерсов программе. Вейшебам предстояло ознакомиться с некоторыми обязательными дисциплинами. Например, с «сутью мечты». Обычно знакомство с базовыми понятиями длилось гораздо дольше, чем в Воллдриме, — около трех лет. В целом же обучение строилось по тем же принципам. То есть юные и подрастающие мечтатели помимо обязательных уроков, да и то лишь в первые годы, сами искали знания, пробовали, ходили из кабинета в кабинет, в попытках найти что-то свое, что-то безумно ценное лично для себя. В каких-то кабинетах они задерживались дольше, чем в других, в некоторых оставались до конца обучения. Находили что-то близкое духу, близкое сердцу.

Элфи поражалась выдержке мистера Рэмона, ведь народ тут подобрался разный. Старшее поколение не слишком-то стремилось вникать в мечтательство, да и отказаться от привычной жизни, которую пришлось бросить из-за изменений в Воллдриме, многим сталось тяжким испытанием. У кого-то на Земле остались семьи, другие же просто были упрямцами. Элфи и мистер Хванч учились в одном классе почти год, остальные прибывали в течение последующих двух месяцев. Каждый из новеньких поначалу был ошарашен новыми знаниями и сутью своей мечтательной природы. Позже кто-то смирился, другие выбрали стезю сопротивления. Последним из появившихся здесь вейшебов (это если не считать Кирка) стал старик Степан. Он оказался в роли скептика не только в плане мечтательства, но в целом. Уже много месяцев он брюзжал и просился домой.

— Мы фактически на осадном положении. Вы понимаете? Всех людей со способностями к мечтам забирают военные. Вы хотите стать их подопытным? — спокойным тоном вещал мистер Рэмон. Кстати сегодня он был особенно задумчив. Мыслями и разумом он явно был где-то еще.

— А здесь я кто? Вы… вы… Я подопытный не у них — у вас! В чем же разница? — процедил Степан.

— Вы можете уйти. Вам уже говорили об этом. Мы никого не держим здесь против воли.

— Я мечтатель? Звучит красиво, но я бывший военный… Я просто хочу спокойной старости.

— Боюсь, у вас нет выбора.

— Мистер Степан, это так чудесно! — не выдержала малышка Элфи. — Вы, как волшебник. Неужели вы не хотите научиться этому делу? Это так здорово!

— Куколка бабочку не учит! Наколдуй мне молодость, и я соглашусь, что это чудо. А лучше верни мне мою умершую жену, — раздраженно ответил ей старик.

— Колдовство здесь ни при чем и, боюсь, молодость не вернешь, — ответил Рэмон. — Мы все стареем, постепенно двигаясь к уходу из жизни.

— Да уж, — многозначительно произнес мистер Кристиан Хванч, усевшись за столом боком и закинув ногу на ногу. Он пялился в одну из абстракций на стене. — Во всяком правиле есть исключения, — он покачал головой и зевнул.

— Ты прав, Кристиан. Ты прав… И Элфи права. Вейшеб Степан, теперь даже не надо верить в чудо, оно реально. Разве этого вам мало? — монотонно глаголил Рэмон.

Да, это точно! его спокойствие сегодня было какое-то другое. Трудно объяснить, что было не так. Но казалось — оно напускное, а его что-то… нет, не тревожит, скорее занимает ум. С гигантской натяжкой, помноженной на тысячу, можно было сказать, что сегодня Рэмон чуть-чуть раздражен или даже взволнован. Неужто Степан сумел «разъярить» всегда невозмутимого Рэмона?

Старик глубоко вздохнул и опустил глаза:

— Моя Мария, она не жила вечно, она ушла. Моя сливка, моя любимая сливка. Какой сад у нас был… а я мечтатель? Мог ли я спасти ее, Рэмон? Скажи мне, мог ли я?..

— Нет, Степан, не мог. Никто не может.

— Посмотрите хотя бы на Брегантину, — в противоречие ответу Рэмона заявил мистер Хванч и тут же съязвил: — Это совершенно невозможно — повернуть старость вспять. Да уж. Да уж… Порой мне кажется, что мечтатели понятия не имеют о том, что же такое мечтательство.

— Да, Кристиан, частично так и есть, — кивнул Рэмон. — Не существует абсолютно достоверных вещей, но закономерности во многих событиях природы, в таких как бессмертие или вдруг вернувшаяся молодость, до сих пор не выявлены. Хотя возможно это когда-нибудь случится. Экспериментируйте, но все же мечтайте чудесно, иначе ваша жизнь превратиться в мучение.

Хванч ответил:

— Соглашусь с тобой, Рэмон. Господин Степан, а вы поверьте в одно: на Изнанке безопасней, чем в Воллдриме… — наконец Кристиан оторвал взгляд от картины и повернулся к сидящему прямо за ним старику. — К сожалению. И однажды я в этом лично убедился.

— Вернемся к устройству Земли, — отрезал Рэмон.

— Не поверю, что люди живут тут не тысячелетия, а чуть больше пяти веков! — высказался Кирк. Скептик номер один держал позу обороны: напряженный торс, руки сложена на груди, ухмылка.

— Ваше право, мистер Беккет, верить в это или сомневаться, — ответил ему учитель и продолжил: — Крубстерсы при помощи специальных мечтательных предметов (шебраков) изменили уже существующую в Солнечной системе планету. Они это реализовали не в одиночку, но при помощи тысяч шебишей из других миров. Почему же заслуга принадлежит им двоим? Да потому что именно они придумали как воздействовать на уже сложившиеся природные условия так, чтобы те стали такими, какими мы их видим сегодня.