Врушечка - Галина Куликова

— Я могу тебе помочь, — предложила Настя.

Решение помочь Катьке преобразиться пришло как-то сразу и было очень определенным. «Шелестов мне нравится, — подумала про себя Настя. — Но меня бесит то, что я ему обязана. По доброй воле я его, конечно, не брошу: жалко! И перед ним неудобно. А вот спровоцировать такую ситуацию, чтобы его увели… Это запросто. И я буду как бы ни при чем. Кроме того, если мужчину можно у меня увести — он мне тем более не нужен. У Катьки чувство к Шелестову гораздо более сильное, чем у меня. Это же видно. Так что ей просто необходимо помочь». Решив так, Настя снова обратилась к Кате:

— Конечно, я не стилист, но самое элементарное могу подсказать.

— А как же?..

— Наше соперничество? — беспечным тоном спросила она. — Ну… Заодно обсудим и это тоже. Все равно решать не нам.

Они обе повернулись и посмотрели на Шелестова, который что-то активно обсуждал со своими сотрудниками. Заметив пристальный интерес дам, он оборвал себя на полуслове. Из бороды неожиданно появилась ослепительная улыбка до ушей.

— Девочки! — весело заявил он. — Я рад, что вы подружились. Но теперь, Катюшка, нам с Настей пора ехать.

— Я тебе позвоню, — пообещала Настя шепотом, наклонившись к девушке. — Сюда, на фирму. Встретимся после работы и выпьем вместе по чашке чая, договорились?

— Ладно, — довольно неуверенно пробормотала та.

Вид у нее был убитый. Конечно, какое соревнование, когда одной дарят всего лишь букет цветов, а другой — целый вечер наедине! Кроме того, то, что она моложе Насти, казалось Кате скорее недостатком, чем достоинством. Она была не из тех продвинутых девочек, которые включали молодость в список своих капиталов.

Настя же, в свою очередь, думала о том, в какую попала странную ситуацию. Шелестов ей нравился, чего уж греха таить. Но чувство симпатии было робким и неуклюжим, а сомнения огромными. Она не может послать его подальше. Не то чтобы ей этого хотелось, но все равно. Он устроил ее на работу и таким образом взял в заложницы своего благородства. Кроме того, он снова собирался накормить ее ужином. В прошлый раз Настя поела просто по-королевски… Думать об этом было ужасно стыдно, но она надеялась, что Шелестов снова позовет ее в ресторан и накормит. «Какая же тут может быть любовь, — размышляла она, наслаждаясь мягким ходом машины, — если прежде всего я думаю о еде, а не о мужчине! Выходит, у него нет никаких шансов. Кроме того, я ведь загадывала — и вышло так, что у нас ничего не получится… Поэтому нечего себя обманывать».

Шелестов оправдал ее тайные надежды — он привез Настю в небольшой ресторанчик на Покровке. Все официанты знали его, они дружески улыбались Насте и готовы были выполнить любой ее каприз. Шелестов сразу же заказал вино, чтобы отметить начало ее карьеры. Однако с выбором блюд произошла заминка — Настя слишком долго изучала меню. Официант крутился поблизости, как лис вокруг курятника.

— До сих пор ты не производила впечатления нерешительной девушки, — заметил Шелестов. — В чем проблема? Не можешь сообразить, какой еды тебе хочется?

Это была ужасная правда. Дело в том, что Насте хотелось сразу всего. Читая строчку за строчкой, она с одинаковым восторгом представляла себе и суп «песто» с обжаренными лангустами, и гречневую кашу с потрошками.

— Знаешь, давай я сам закажу нам ужин, — предложил Шелестов и махнул рукой официанту. Быстро сделал заказ, откинулся на спинку дивана и удовлетворенно сказал: — Еще немного, и я умер бы от голода.

— Не похоже, что ты любишь поесть, — ответила Настя, окидывая его оценивающим взором.

С ее стороны это был почти что флирт, потому что она уже давно изучила его фигуру. Не то чтобы Шелестов отличался богатырским телосложением — под его рубашкой вряд ли прятались впечатляющие «кубики». Тем не менее плечи у него были широкими, а бедра узкими. И он красиво двигался, а против мужской грации женщине устоять очень трудно. С другой стороны, вот ее новый босс Колесников: никакой грацией не отличался, а ведь тоже ей понравился…

— Скажи, а Валентин Валерьевич — твой друг? — спросила Настя, когда принесли еду. Предыдущая тема разговора к этому моменту оказалась исчерпана.

— Такой старый, что даже противно об этом говорить, — вздохнул Шелестов. — С пятого класса. Когда я перешел в новую школу, он мне покровительствовал.

— Серьезно?

— Я был задохликом, а он здоровенным детиной.

— Ну да? Никогда бы не поверила, что ты был задохликом.

Настя отправила в рот первую порцию картошки. Картошка была полита трюфельным маслом, посыпана тонюсенькой стружкой жареного лука и смешана с грибами. Невозможно было не зажмуриваться, когда эта вкуснотища оказывалась на языке.

— Я рад, что произвел на тебя хорошее впечатление.

Шелестову доставляло удовольствие наблюдать за тем, как она ест. В том, как она поглощала блюдо за блюдом, чувствовалась подлинная страсть.

— Ну, еще бы! — подыграла ему Настя. — Ты отлично смотришься.

Матвеев уверял, что мужчин надо постоянно хвалить. «Тогда глаза у них будут добрыми, руки нежными, а настроение приподнятым», — говорил он, вкладывая в это выражение самый пошлый смысл.

— Ты серьезно так думаешь? — оживился Шелестов.

— Еще бы, конечно, серьезно. Только галстук у тебя отвратительный.

— Н-да? То-то продавщица в магазине так радовалась, когда я его выбрал…

Он понимал, что Настя не откликается на его ухаживания так, как этого ему хотелось бы. Но что можно поделать с чужими чувствами? Он надеялся лишь на то, что сумеет со временем пробудить их в ней — самые горячие и самые нежные.

Он постоянно думал про ее мужа — где он? Почему она сказала, что лишь формально замужем? Когда-нибудь она, конечно, расскажет, что там за история приключилась с ее браком. Но пока Настя явно не расположена откровенничать. Да и ладно! Сейчас он был согласен просто на то, чтобы видеть ее, наслаждаться ее обществом. Она оказалась прекрасным собеседником — умным, живым и любопытным. У нее был веселый нрав и примирительное отношение к разного рода несправедливостям жизни.

— Если по всякому поводу расстраиваться, созидать будет некогда, — заявляла она, принимаясь за шоколадный торт. — А человек должен созидать: хотя бы гармоничные отношения. Создавать вокруг себя комфортную среду обитания для других живых существ. Кстати, это мое кредо.

— Мне приятно, что я тоже попадаю в категорию живых существ, — пробормотал Шелестов. — Разрешишь мне закурить?

— Если ты боишься, что я не поцелую тебя на прощание, можешь расслабиться — мне нравится, когда от мужчины пахнет табаком. И жесткой туалетной водой.