Рождество Эркюля Пуаро - Агата Кристи

– Ага, – кивнул тут Сагден.

– ... И если я не ошибаюсь, то убил его один из нынешних обитателей этого дома. Но кто, черт возьми?! Кто-то из слуг? Явно нет! Трессильян здесь с незапамятных времен. Слуга-полуидиот? Едва ли. Хорбюри? Это хладнокровный тип, но Трессильян сказал мне, что он отправился в кино. И кто у нас останется тогда? Если исключить Стивена Фарра, а зачем, собственно, Фарру приезжать из Южной Африки, чтобы убить кого-то совершенно чужого и незнакомого ему? – так вот, если исключить Стивена Фарра, тогда остаются только члены нашей семьи, и в таком разе я ни за что на свете не могу себе представить, кто мог бы это сделать! Альфред? Он боготворил нашего отца. Джордж? Чересчур труслив для этого. Дейвид? Нет,

Дейвид с самого детства был мечтателем. Он упадет в обморок, если порежет себе палец до крови. А женщины? Ни одна из них не пошла бы перерезать старику глотку. Кто же это сделал? Будь я проклят, если я знаю.

Полковник Джонсон откашлялся – это была своего рода профессиональная привычка – и задал свой традиционный вопрос:

– Когда вы видели своего отца в последний раз? – После чая. Он тогда как раз спорил с Альфредом относительно вашего преданного слуги. У старика была какая-то нездоровая тяга к скандалам. Он страшно любил злить окружающих. Мне кажется, что он только поэтому держал в секрете от остальных мой приезд. Он хотел посмотреть, как вытянутся их лица, когда я вдруг объявлюсь здесь. И только поэтому же он завел разговор о том, что собирается изменить завещание.

Пуаро поднял голову и проговорил:

– Ваш отец, значит, упоминал о своем завещании?

– Да. В присутствии нас всех. И при этом наблюдал за нами, прямо как кошка, которая подкарауливает мышь, чтобы увидеть реакцию. Он позвонил своему адвокату и попросил его приехать после Рождества по этому делу.

– И какие же изменения он собирался внести? Гарри Ли усмехнулся:

– Этого он нам не сказал, старый лис. Я предполагаю, или лучше скажем так – я надеюсь, что он хотел изменить его в пользу вашего покорного слуги. Я думаю, что был вычеркнут из всех ранее существовавших завещаний, а сейчас он собирался снова включить меня туда Чертовски скверно для всех остальных! И Пилар, которую он очень полюбил, наверняка должна была тоже что-то получить. Вы уже ее видели? Моя испанская племянница, очаровательное создание, со свойственными ей теплотой великолепного юга и всей его жестокостью. Я хотел бы быть ей не просто дядей!

– Ваш отец полюбил ее? Гарри кивнул:

– Она знала, как обращаться со стариком. Часто просиживала рядышком с ним. Держу пари, она знала, чего этим добивается' Ну, теперь он мертв. И никакое завещание уже нельзя будет изменить в пользу Пилар, и в мою тоже, к несчастью!

Он секунду подумал о чем-то, а затем продолжил изменившимся голосом:

– Но я отвлекся от темы. Вы спрашивали меня, когда я видел отца в последний раз. Я сказал, что после чая, в самом начале седьмого. Старик был очень довольным, хотя и слегка усталым. Я скоро ушел и оставил его наедине с Хорбюри И после этого я его больше не видел.

– Где вы были, когда произошло убийство?

– В столовой, с братом Альфредом, у нас как раз в самом разгаре был довольно острый разговор, когда мы услышали шум наверху. Он был таким, как будто там боролась по крайней мере дюжина здоровых мужчин, а потом закричал бедный старый отец. Визг был такой, словно режут свинью. От этого крика Альфреда, кажется, парализовало. Он так и остался сидеть как прикованный. Я потормошил его, чтобы он пришел в себя, и побежал с ним вверх по лестнице. Дверь в комнату отца была заперта, нам пришлось ее взламывать. Довольно нелегкое занятие. Как, черт подери, эта дверь вообще оказалась закрытой? В комнате никого не было, кроме отца, и я готов съесть свою шляпу на спор, если кому-то удалось уйти через окно!

– Дверь закрыли снаружи, – сказал Сагден.

– Что?

Гарри уставился на него.

– Я могу поклясться, что ключ торчал в двери.

– Значит, вы заметили это, – пробормотал Пуаро Гарри Ли с вызовом посмотрел на него.

– Да, я кое-что замечаю. Так уж я привык! – Затем он перевел взгляд на полицейских. – Вы еще хотите о чем-то спросить меня, господа?

Джонсон покачал головой:

– Спасибо, мистер Ли, в данный момент – нет Пригласите, пожалуйста, следующего члена семьи.

– Конечно.

Гарри покинул комнату, не оборачиваясь.

– Какого вы мнения о нем? – спросил Джонсон своего подчиненного.

Инспектор только пожал плечами.

– Он чего-то боится. Я спрашиваю себя, чего?

***

Магдалена Ли эффектно задержалась на пороге, чтобы провести тонкой длинной рукой по платиновым волосам. Платье из зеленого бархата облегало ее, еще более подчеркивая стройную фигуру. Она была очень молода и выглядела немного испуганной.

Трое мужчин долго не могли оторвать от нее своих взглядов. Глаза Джонсона, который был просто потрясен, выражали восхищение, тогда как в глазах Сагдена преобладало желание побыстрее продолжить работу. Что же касается Эркюля Пуаро, то его лицо так и светилось, выражая признание достоинств. Это Магдалена тотчас же заметила. Но признание это относилось не столько к ее красоте, сколько к умению искусно воздействовать ею, которое она и продемонстрировала.

«Прекрасная фигурка у этой малышки. Но у нее слишком жесткий взгляд», – подумал Эркюль Пуаро.

Полковник Джонсон подумал: «Чертовски хорошо выглядит эта девчонка. Джорджу, видно, нелегко приходится, если он еще не научился обходиться с нею. Она знает, что привлекает мужчин».

Инспектор Сагден подумал: «Какая пустышка, и глупа, наверное. Надеюсь, мы не будем с ней долго возиться».

– Пожалуйста, садитесь, миссис... Магдалена Ли? Она села с теплой благодарной улыбкой, которая выражала примерно следующее: вы правда полицейский? Но, в конце концов, тоже мужчина. И значит, вовсе не такой страшный.

Отчасти эта улыбка предназначалась и Пуаро, ведь иностранцы ведут себя с женщинами так по-рыцарски. На инспектора Сагдена она, кажется, не обратила никакого внимания. В очаровательном порыве отчаяния она заломила руки и произнесла:

– Это все так ужасно! Я боюсь.

– Ну-ну, миссис Ли, – сказал Джонсон коротко и вполне дружелюбно. – Конечно, это был шок для всех вас, но теперь уже все позади. Мы хотели бы услышать ваш рассказ о том, что тут происходило сегодня вечером.

– Я ничего не знаю, – пробормотала она, – действительно ничего.

Глаза шеф-инспектора вдруг сузились.

– Нет, ну конечно, нет, – проговорил он медленно.

– Мы приехали только вчера, Джордж заставил меня праздновать Рождество здесь. Лучше бы он этого не делал. Я уверена, что никогда не забуду всего этого... Я почти не знаю семью Джорджа. Мистера Симеона Ли я видела только один или два раза – на нашей свадьбе и еще раз позже. Альфреда и Лидию знаю чуть лучше. Но, в сущности, все они мне чужие.

Вновь взгляд расширенных от испуга детских глаз, и вновь Эркюль Пуаро посмотрел на нее с восхищением. «Она неплохо играет комедию, малышка...», – подумал он.

– Разумеется, разумеется, только скажите, когда вы в последний раз видели своего свекра, я имею в виду – живым.

– Сегодня после обеда. Это было ужасно!

– Ужасно? Почему?

– Все были такие злые. Нет, Джордж – нет! Про него отец ничего не сказал... Зато все другие – да.

– Что же произошло?

– Ну, когда мы все поднялись, – он посылал за нами, – он говорил по телефону с адвокатом о завещании. И потом он сказал Альфреду, что тот выглядит таким прибитым жизнью. Это было, Определенно, только из-за того, что вернулся Гарри. Это так разозлило Альфреда. Знаете, Гарри когда-то сделал что-то ужасное! А потом он говорил о своей жене – она умерла уже много лет назад – что у нее куриные мозги. Он так и сказал, Дейвид тогда прямо подпрыгнул и уставился на него, словно готов был убить его. О!...

Она вдруг смолкла.

– Я не хочу тем самым сказать... Я вовсе не это имела в виду!

– Я понимаю, что это просто такое выражение, – заверил ее Джонсон.

– Хильда – жена Дейвида – смогла его успокоить. Ну вот, собственно, и все. Мистер Ли сказал, что больше не хочет видеть никого из нас в этот вечер. И затем мы все ушли от него.

– А где вы были в тот момент, когда произошло убийство?

– Я?.. Постойте-ка... Вероятно, в гостиной. – Вы уверены в этом?

Ресницы Магдалины задрожали. Она закрыла глаза.

– Ну до чего же я глупа. Я же пошла к телефону. Тут так просто запутаться...

– Значит, вы звонили по телефону? В этой комнате?

– Да, это единственный телефон в доме, кроме телефона в комнате моего свекра.

Сагден вставил свой вопрос:

– Кто-нибудь был в этой комнате?

Ее глаза расширились:

– Нет, я была совсем одна.

– Как долго вы здесь пробыли?

– Довольно долго. Ведь по вечерам соединяют бесконечно медленно.

– Значит, у вас был междугородний разговор?

– Да, с Вестеринхэмом.

– А потом?