Штрафбат Его Императорского Величества. «Попаданец» на престоле - Сергей Шкенев

- Как? - лорд Когрейн даже подскочил в своём кресле, расплескав херес из стакана. - А куда же делся Павел?

Хм… где же хвалёная английская невозмутимость? Более всего коммандер сейчас напоминал взявшую след гончую, или, пользуясь понятными британскому уму образами, человека, который вот-вот ухватит за яйца лепрекона-башмачника, с последующей конфискацией заветного горшочка. Что, благородному лорду надоело командовать двадцатипушечным корытом и хочется большего? Ну да, а вовремя доставленная в Лондон информация, разумеется, даст карьере изрядный толчок. Достойное желание, ничего не скажешь, и помочь в том - занятие не менее достойное.

- Его Императорское Величество почил в бозе, - Бенкендорф благочестиво перекрестился, вызвав тем кривую усмешку собеседника, и мысленно трижды сплюнул через левое плечо. - Он был убит взбунтовавшейся гвардией.

- Но наследником, как я понимаю, являлся его старший сын Александр?

- К превеликому сожалению цесаревич тоже погиб - поддержавшая гвардию толпа черни ворвалась в императорские покои, круша всё и вся на своём пути. Ах, милорд, Павел настолько восстановил против себя общество, что бунтовщики в озверении не пожалели даже детей! Увы, милорд, увы… Лишь Марии Фёдоровне с единственным сыном удалось скрыться в доме вашего посланника.

- Что за чушь вы несёте, милейший господин Блюмберг? Лорд Уитсворт вот уже полгода как пребывает в Копенгагене!

Александр Христофорович, по приказу императора лично освидетельствовавший труп, даже обиделся:

- Не знаю, откуда у вас такие сведения, милорд, но его милость собственноручно написал письмо, хранящееся запечатанным в его же собственном ларце, каковой мне поручено доставить в Англию. О, не беспокойтесь, за исполнение поручения уже заплачено.

- Проклятье! - Когрейн ударил кулаком по столу. - А этот болван и выскочка Горацио привёл нас сюда, уверяя, что именно в Копенгагене мы найдём ключи от фортов Кронштадта. Лицемер и мерзавец!

- Простите, милорд, но я, пребывая существом сугубо сухопутным, могу не понимать некоторых морских терминов.

- Вам этого и не нужно, - опомнился коммандер, осознавая, что и так слишком открылся в нелюбви к Нельсону перед совершенно незнакомым человеком. - Обстоятельства этого дела должны быть незамедлительно доложены адмиралу Хайд Паркеру. Где тот ларец?

- Разве после обыска "Нетрезвой русалки" его не перенесли сюда? Да я же сам видел, как четверо рыжих матросов…

- Рыжих? - неожиданно взревел Когрейн. - Эти ирландские собаки… Повешу!

Успели! Коммандер в сопровождении нескольких прихваченных по пути офицеров ворвался на батарейную палубу за секунду до того, как на крышку ларца опустился тяжёлый плотницкий топор. М-да… ну и нравы здесь царят - вместо того, чтобы грозно одёрнуть проштрафившихся подчинённых, командир шлюпа попросту выстрелил матросу прямо в лицо. Впрочем, если бы он этого не сделал, Александру Христофоровичу пришлось бы разделаться с мерзавцем самому - снаряжённый Кулибиным сундучок не предназначался для столь грубого обращения.

- На каторге сгною! На реях развешу! - ярости лорда Когрейна не было предела.

Немудрено - воры покушались не только на ценные сведения, заключённые внутри, но на саму карьеру, хвост которой так удачно замаячил перед глазами, что потянись, и достанешь рукой.

- Всех в карцер! Это, - небрежное движение пальцем, - ко мне в каюту и приставить часового.

- Позвольте посоветовать своего слугу, - предложил Бенкендорф. - Эти азиаты настолько преданы хозяевам…

- Странные у вас азиаты, господин Блюмберг, - к коммандеру вернулась подозрительность, являющаяся обычным состоянием. - И откуда у вас взялся пистолет?

- А-а-а… э-э-э…

- Обыскать!

Совсем молодой офицер, сильно смущаясь ролью тюремщика и сыщика, во исполнение приказа охлопал полковника, выкладывая найденное в подвешенный к потолку гамак. Оружия больше не нашлось - пистолет, вынутый на бегу из потайного кармана, оказался единственным. Зато за подкладкой обнаружился лист бумаги, сложенный вчетверо и с оттиском двуглавого орла на печати.

- Что это, господин Блюмберг?

- Рекомендательное письмо к торговому дому "Бамбл и сын" в Лондоне, милорд! - не моргнув глазом соврал Бенкендорф.

- С партикулярной печатью русской императрицы? Джентльмены, кто знает их язык?

- Позвольте мне? - всё тот же юнец вышел вперёд, протягивая руку. Получив бумагу, он сорвал печать, развернул лист, подслеповато прищуриваясь, и зачитал вслух:

"Мы, Божьей милостью самодержец Всероссийский Николай, повелеваем полковнику Семёновского полку Александру Блюмбергу донести до сведения августейших особ аглицких и протчих, на пути встреченных, о воцарении Нашем на престоле Российском. А тако же повелеваем просить о помощи рукою вооружённой, флотом или иным способом, для подавления недовольных, к Буонапарте склоняющихся.

С доподлинным верно. Императрица Мария Фёдоровна руку приложила. 1801 марта 14."

Лорд Когрейн молчал, обдумывая открывшиеся обстоятельства. И особенно беспокоили полномочия, данные посланцу для испрашивания помощи. Ведь попади это письмо, да и остальные тоже, к Нельсону… Да Горацио из кожи вон вылезет, чтобы добыть для британской короны такой бриллиант. Что бриллиант - россыпи Голконды меркнут перед возможностью покорить дикое царство, по недоразумению именуемое империей. А выскочка хитёр - не встречи с Уитсвортом он ждал, а известий подобных этому. Знал о готовящемся перевороте, одноглазый лис?

- Вы меня обманывали полковник!

- В какой-то степени да, но по чести сказать - нет.

- Это как? - Коммандер удивлённо поднял бровь, требуя пояснений.

- Присяга важнее, милорд.

Когрейн ещё раз удивился. Но не словам, произнесённым Бенкендорфом, а пылу, с которым это было сказано. "Фанатик и педант" - подумалось англичанину. - "С таким будет трудно иметь дело"

- Не возражаете, полковник, если мы продолжим разговор в моей каюте?

- К вашим услугам, коммандер! - Александр Христофорович улыбнулся и демонстративно вытряхнул из рукава длинный стилет, воткнувшийся в палубу. - Почему бы двум джентльменам не поговорить в более… э-э-э… приватной обстановке?

В капитанской каюте ничего не изменилось за четверть часа, разве что исчезло пролитое в спешке вино, да на столе появился спасённый от разграбления ларец. Полковник, которому стало не нужно изображать скромного торговца, без приглашения плюхнулся в кресло, одновременно придвинув к себе коробку с коллекцией превосходных трубок.

- Вы позволите? Не поверите, так соскучился по настоящему табаку! Более всего мне нравится виргинский. Турецкий тоже неплох, но, согласитесь, путешествие через океан придаёт табачному дыму определённую прелесть.

Когрейн кивнул, одобряя выбор пенкового чубука, и предложил:

- Хересу, господин полковник?

- Предпочитаю водку, но может быть, у вас найдётся виски?

Нашли. Разлили. Звякнули стаканами.

- За здоровье вашего юного императора, полковник!

- И его матушки, - согласился с тостом Бенкендорф. - Смею надеяться, коммандер, что их просьба о военной помощи будет доведена до Его Величества? А ещё лучше - составьте протекцию для аудиенции.

Ответа не было довольно долго - англичанин молчал, делая вид что увлечён исключительно дегустацией напитка. Наконец выдал:

- Видите ли в чём дело, полковник… Его Величество, как бы помягче сказать… он немного не в себе, и решать такие вопросы…

- Да?

- Именно! Кстати, а зачем вам лично ехать куда-то? Долг каждого дворянина - помочь другому дворянину в трудную минуту. Если желаете, то я могу взять на себя столь неблагодарное дело. Да-да, неблагодарное, уж поверьте мне.

- Охотно верю, коммандер. И в благие намерения тоже верю, - на губах Бенкендорфа появилась улыбка, намекающая на…

"Чёрт побери, на что же он намекает?" - в том, что этот русский его раскусил, лорд Когрейн уже не сомневался. - "Но неужели не понимает? Должен понять!"

- Я могу рассчитывать на ваше… э-э-э…

- Хотите начистоту, милорд? - Александр Христофорович доверительно склонился. - Исполнением этого поручения я рассчитывал значительно поправить своё благосостояние, весьма расстроенное, как ни печально в этом признаваться.

- А десять тысяч фунтов могут тому поспособствовать?

- Не понимаю.

- Простите, полковник, вы прекрасно всё понимаете. Мне выпал уникальный шанс совершить нечто, ведущее к славе и карьере… Откровенность за откровенность - готов поменять деньги на всё это.

- И?

- А вы стоите между мной и возможностью.

- Угрожаете, коммандер?

- Помилуй Боже, полковник! Угрожать джентльмену и человеку чести? Наоборот, предлагаю вариант, устраивающий нас обоих.

- Пятнадцать тысяч, милорд.

- Это невозможная сумма! Одиннадцать.