Битвы волков - Александр Афанасьев

– Нет. Симки тоже нет.

Хамза включил телефон, со звуком. С каменным лицом просмотрел видео, снятое автомобильным видеорегистратором.

– Кто это принес?

Сулеймана толкнули вперед, и он оказался перед военным амиром.

– Это ты принес?

– Да, эфенди.

– Как к тебе это попало?

– Русские дали. Они схватили нас.

– Как это произошло?

Сулейман начал рассказывать. Хамза слушал внимательно, по его лицу нельзя было сказать ничего.

– Что произошло потом?

– Русский дал мне телефон. Сказал, что на телефоне есть запись, как казнили Ваху.

– А потом?

– Потом он вышел из нашей машины, и они уехали…

Сулейман повернулся к местному.

– Где телефон?

Местный амир достал телефон и протянул ему.

– Аккумулятора там нет. Симки тоже, – предупредил он.

– Что там, ты смотрел?

– Нет, эфенди…

Амир достал карту памяти, снова протянул руку – в нее вложили телефон. Чистый, не паленый – хотя и на нем не было симки. Разговоры о том, как прослушивают телефоны, как на сигнал прилетает ракета, или как кто-то купил на базаре телефон, а он оказался паленым и его тут же свинтили кяфиры, передавались из уст в уста.

Амир вставил карту и убавил звук. Просмотрел запись до конца. Потом – достал пистолет и выстрелил в голову сначала одному стоящему на коленях человеку, потом другому.

– Пусть будут прокляты ваши отцы! – сказал он. – Вы позор своих родов! Вас схватили кяфиры, а вы даже не смогли умереть, как подобает мужчинам!

Амир перевел взгляд на третьего, оставшегося в живых незадачливого бандита – и глаза его были хуже пистолетного ствола.

– Пойдешь с моими людьми. Будешь с ними и покажешь им этого человека, который с тобой говорил. Если найдете его, ты будешь жить. Если нет – ты умрешь…

Амир Хамза сел в джип, в котором он приехал сюда. Хрипло приказал:

– Выйдите все…

И снова запустил запись, посмотрел ее раз, потом запустил еще раз и остановил на том месте, где был стрелок, который стрелял по машине.

Этого стрелка он знал.

23 мая 2018 года

Аджария, Батуми

Корабль «AS Venice»

Этот корабль в далеком прошлом навещал этот порт совсем под другим флагом. Да и страна тогда была совсем другой, и порт сильно отличался. Тогда этот сухогруз назывался «Комсомолец Одессы», он был построен на верфях в Любеке, ГДР, как головной в серии контейнеровозов для Черноморского морского пароходства, на тот момент крупнейшего в мире. Вступил в строй он в восемьдесят седьмом году и успел пару раз посетить Батуми под своим старым, советским флагом. Потом Советского Союза не стало, и на нем подняли новый флаг, жовто-блакытный, но его он носил по морям-океанам недолго, потому что Черноморское морское пароходство, отлично оснащенное, укомплектованное квалифицированным персоналом, смачно так разворовали буквально за пару лет, оставив с парой ржавых посудин на балансе. «Комсомолец Одессы» сменил свое название на «Venice», «Венецию» и еще три года плавал от имени какой-то кипрской компании, в учредителях которой были очень знакомые фамилии. Правда, плавал он недолго, потому что эти люди получили корабли за бесценок, не ремонтировали их и считали, что чем меньше они заплатят за портовые и прочие услуги, тем лучше. Потому что были такие времена, и каждый, кто занимался бизнесом, не знал, будет ли он жив завтра, и значение имело только то, что есть здесь и сейчас. В конце концов корабль арестовали в одном из африканских портов за долги вместе с командой. Команду через пару месяцев отправили на родину просто так, поняв, что судовладельцу на людей наплевать, корабль конфисковали. Потом он сменил еще несколько владельцев, которые покупали его все дешевле и дешевле и старались выжать из него хоть что-то, перед тем как дальше перепродать. И наверное, его судьба закончилась бы на свалке, где разделывают старые корабли, если бы не счастливое стечение обстоятельств. Для многих оно было несчастливым, но кораблю откровенно повезло, как, наверное, никогда не везло за его просоленную морем жизнь. Произошли события 9/11, США объявили войну исламскому терроризму, тюрьма в Гуантанамо мгновенно заполнилась, и встал вопрос, где содержать заключенных. Какие-то юристы подсказали, что законы того или иного государства теряют силу за пределами двенадцатимильной зоны, и ЦРУ США ринулось скупать крупнотоннажные, просторные суда, те, которые подешевле. Так «Комсомолец Одессы» был куплен зарегистрированной в Панаме офшорной компанией, и ему впервые за всю его жизнь сделали ремонт, потому что денег у дяди Сэма было много, он их не зарабатывал, а печатал. Отремонтированный корабль стоял то в Таллине, то в Клайпеде, то в Мемеле, переходя из порта в порт, на нем были контейнеры, но это были не контейнеры, стены контейнеров скрывали новые надстройки, где были оборудованы камеры для содержания заключенных и места для пыток. Была какая-то злая ирония в том, что корабль с именем «Комсомолец» использовался ЦРУ под тюрьму и для пыток… но это было не самое безумное в построенном новом мире. Потом войны в Ираке и Афганистане официально завершились, и теперь США не воевали с моджахедами, а готовили их… не всех, правда, были и те, с которыми воевали… Короче, разобрать, где плохие ваххабиты, а где хорошие, было непросто, да никто и не пытался. Бывшего «Комсомольца» немного переоборудовали и теперь использовали в качестве плавучего штаба-казармы и для перевозок. Конкретно в этом случае он пришвартовался в Батуми, доставив более тысячи тонн военного снаряжения, предназначенного для организации и снабжения лагерей боевиков в горах, и несколько десятков инструкторов. Кроме того, на борту были аппаратура и небольшой штаб, предназначенный для координации развертывания. Сейчас штаб был активен, в него поступала информация с беспилотника, летающего где-то у российско-грузинской границы. Помимо сбора информации он использовался как ретранслятор, потому что в горах не пробивала нормальная связь.

– Дрозд три над точкой Индия.

– Принял, Дрозд три над точкой Индия.

– Стабилизирую аппарат. Активирую передачу информации.

– Передача активирована.

– Есть, сэр, передача пошла, канал пока стабилен.

Отставной сержант-майор армии США Тим МакНил ждал, пока оператор наберет номер.

– Самбука, Самбука…

– Есть, Самбука, слышу тебя, – отозвался эфир.

– Запрашиваю идентификацию.

– Идентификация – большая рыба, большая рыба.

– Код идентификации принят, спасибо. Сэр, канал установлен. Идентичность Самбуки подтверждена.

– Принял, спасибо. Самбука, как там у тебя.

– Сержант, докладываю о катастрофе, докладываю о катастрофе. Группа «Индеец» разгромлена русскими. У нас убитый, повторяю – у нас есть убитый.

Сержант выругался про себя. По званию сержант-майор примерно равен бригадному генералу, сержантская вертикаль званий отличается от офицерской и идет параллельно ей. Иногда у офицера и сержанта устанавливается отличное взаимопонимание и даже дружба, но чаще всего нет. Вот и МакНил, шотландец, недолюбливал армейского офицера Карлайла, который к тому же и облажался…

Но он был и профессионалом.

– Самбука, как это произошло? Есть угроза лагерю и персоналу?

– Отрицательно, сэр, угрозы нет. Я не хочу докладывать по этой линии.

Сержант-майор понял, что подчиненный прав.

– Принято. Явитесь с докладом, как только это будет возможно. И привезите тело, надо будет отправить его на родину.

– Тела нет, сэр. Группа попала под удар вертолетов.

Возможно, для офицера на это было плевать, но не для сержанта. Это офицеры сидят в офицерском клубе или в командирском блиндаже и попивают виски. А сержант всегда на передке, со своими людьми. Надо быть полным идиотом, чтобы вот так вот взять и шагнуть навстречу пулеметному огню. И чтобы такие идиоты находились, армия держится на традициях, одна из которых – не оставлять своих. Из боя возвращаются все, что живые, что мертвые.

И если офицерам плевать, то ему нет.

– Черт возьми, Самбука! – не сдержался сержант-майор. – Наведите у себя там порядок!

– Принял.

– Вам нужна помощь?

– Пока нет, сэр. Справляемся.

– Вижу, – буркнул МакНил. – Я направлю вам замену, как только она у меня будет.

– Принято.

– Тогда отбой…

24 мая 2018 года

Дагестан, Россия

Дербент, Верхний рынок

На здешних базарах все производится и продается. Три самых великолепных базара, какие я когда-либо видел, – дербентский, бакинский и нухинский. Делают и продают все – ковры, оружие, скатерти, папахи, черкески, обувь всякого рода… И все это блестит, отсвечивает, шевелится, спорит, дерется, вынимает ножи, хлопает плетью, кричит, угрожает, бранится, сложа руки на груди, обнимаясь, живя между спором и смертью, между пистолетом и кинжалом…

Базар в Дербенте, одном из самых старых городов мира и самом старом городе России, мало чем отличался от махачкалинского…