Токсичная кровь - Евгений Сухов

— Кстати, — заметил я, — двое из отравившихся, что лежат в больнице на Верхней Первомайской, девятого августа аккурат ели мидии. В ресторане «Тонкая штучка» на Первомайской.

— Фамилии, адреса, — тут же потребовал Коробов.

— Супруги Слепневы, проживают на той же улице Первомайской в доме номер четыре, — ответил я. — Кстати, отравился только муж, Борис Анатольевич Слепнев, поскольку пил на ночь молоко, купленное в небезызвестном тебе магазине «Изобилие». И еще одна дама, которая сидит на новомодной диете некой Вероники Манц и питается одними мидиями с оливковым маслом и свежими овощами. Ее зовут Наташа…

— Не думаю, что к нашему отравлению это имеет какое-то отношение, — заметил Володька. — Ведь жена этого Слепнева тоже ела мидии?

— Да, — коротко ответил я.

— Но не отравилась. Значит, дело вовсе не в мидиях и не в этом ресторане.

— Но отравилась Наташа, — неуверенно проговорил я. — А она девятого августа не употребляла никаких продуктов, купленных в «Изобилии». Она, похоже, вообще в этот магазин не заходит. Он для нее слишком дешевый и непрестижный…

— С ней тоже все понятно, — сделал вывод Володька. — Если жрать по целым дням одни мидии, расстройство желудка тебе обеспечено. Ну, не привык наш кишечник к подобным яствам! Мы что, французы, что ли, какие-то?

Я был согласен с Коробовым. Наташа, скорее всего, была пациентом случайным, никак не связанным с акцией группового отравления.

— Эта как же надо было развести этот сакситоксин, чтобы вызвать только пищевое отравление? — попробовал было посчитать я после пятого стопаря, но у меня ничего не получилось. Не потому, что стопка была пятой, а потому, что при себе не оказалось кулькулятора.

— Да, дозы яда были крайне малы, — сказал Володька.

— А где этот яд можно взять? — поинтересовался я. — Тем более, если он намного опаснее того же цианистого калия. Небось в аптеке его не продают.

— Я тоже задался таким же вопросом и выяснил, что сакситоксин, возможно, имеется в качестве химического оружия в вооруженных силах США. Добывается он из моллюсков, причем таких моллюсков нужны тонны. Другое дело — добыча сакситоксина из планктона, одноклеточных морских водорослей. Такие водоросли можно культивировать в водоемах, создавая типа фермерские хозяйства. Сомневаюсь, что у нас кто-то этим занимается. А вот лет двадцать назад вездесущие японцы открыли, что имеются морские бактерии, которые продуцируют сакситоксин. И теперь можно получить этот яд в каком-нибудь институте микробиологии. А значит, можно его и купить…

— А сколько у нас в Москве институтов микробиологии?

— Давай посчитаем, — неожиданно воодушевился Володька. — Во-первых, это Институт микробиологии Российской академии наук. Тот, что на проспекте Шестидесятилетия Октября… Во-вторых, это гамалеевское НИИ эпидемиологии и микробиологии и НИИ микробиологии Министерства обороны. И еще есть НИИ эпидемиологии и микробиологии Роспотребнадзора…

— Придется тебе с ними поработать, — сказал я.

— Придется, — согласился Володька. — Только про то, что ядом является именно сакситоксин, ты пока помалкивай, понял? Это я тебе по дружбе сказал.

— Понял, — ответил я и добавил: — Могила.

Мы снова выпили.

— И все же, Володь, если допустить, что акция отравления задумана ради устранения старика Храмова или богатея Колчановского, то мотив преступления может быть совершенно иной. Вот смотри: у отравителя в распоряжении мощный яд, превышающий действие цианистого калия почти в двести раз, а он делит его на очень мизерные дозы. Зачем травить людей столь мизерными дозами? Причем, людей незнакомых, ибо связи между ними никакой не прослеживается. Возраст пострадавших — от подросткового до пожилого. Социальный состав — самый что ни на есть разнородный: пенсионеры, частные предприниматели, домохозяйки, бизнес-леди, работяги, богатеи и люди, едва сводящие концы с концами. Между собой пострадавшие не знакомы, исключая Храмова, известного на всю округу своим склочным характером. Эти люди, что лежат сейчас в двух клинических больницах, не ходят в одни клубы, не состоят при театральных студиях или в кружках, обучающих бальным танцам или игре на гитаре, не посещают курсы кройки и шитья, общего между ними ничего нет, кроме того, что все они — жители района Измайлово, посещающие продуктовый магазин «Изобилие». Кстати, неплохой, по сути, магазин: работает система скидок, товары дешевые, весьма качественные, свежие и посредниками в цене не накрученные, за отсутствием таковых. Тогда в чем дело? Какова цель преступления? Не понимаю…

— Ты прав, — ответил Володька. — Вполне возможно, что цель отравителя вовсе не Храмов и этот твой богатей Колчановский. Хотя обе эти версии отрабатывать все же придется… Что касается других версий, то, например, у меня имеется версия, что это дело рук конкурирующей с магазином «Изобилие» торговой сети «Анфиса». Я эту версию сейчас тоже активно разрабатываю.

— А как с версией про маньяка? — поинтересовался я.

— Пока никак. Пока она просто имеется… Никаких подтверждений.

— Ясно, — сказал я. — Но еще имеется версия, что данное групповое отравление жителей Измайлова не что иное, как репетиция чего-то масштабного с более впечатляющим результатом, и что отравление двадцати четырех человек, теперь уже с двумя смертельными исходами, — это только видимая часть какого-то закамуфлированного преступления.

— Да, имеются и такие версии, — кивнул Володька. — Работаем. Вот поймаем девку-отравительницу, тогда ситуация и прояснится.

Все ясно: мои предположения относительно того, что подозрительных девушек, посетивших магазин «Изобилие» девятого августа, было не три, а всего одна, оказались верными. Только эта одна «девка-отравительница», как резко назвал ее Володька, всякий раз надевала новый наряд и меняла парики. Конечно, можно изменить лицо, прическу, цвет глаз, одежду, даже рост, надев туфли на высоком каблуке. Но вот свою психофизику не изменишь. То есть какие-то мелкие привычки, незаметные для самого их носителя, артикуляцию, мимику, походку и вообще манеру двигаться. Похоже, это все я заметил интуитивно. Плюс одна и та же курточка, использованная девушкой два раза… Значит, она становится еще более подозрительной, а скорее всего преступницей.

— Ты тоже ее заметил? — спросил я, как будто давно догадался, что в «Изобилие» заходили не три подозрительные девушки, а одна — все три раза.

— А то, — усмехнулся Володька. — Думаешь, один ты такой глазастый?

— Нет, не думаю, — ответил я. — У вас там, в Главном следственном управлении, наверное, тоже глазастые имеются. Тем более в техническом отделе, где аппаратура — не то что мой ноутбук, и даже не то, что имеется у нас в телекомпании.

— Это в точку, — согласился Коробов. — Правда, дело не в аппаратуре, а в специальных программах, которые у нас имеются, а у вас нет. Ладно… Что ты скажешь про отравительницу?

— Ну, что сказать, — начал я. — Девятого августа сего года девушка в возрасте от двадцати до тридцати лет…

— От двадцати до двадцати пяти, — поправил меня Володька. — У тридцатилетней будет немного другая конституция. Имеются некоторые различия…

— Вам виднее, — усмехнулся я. — Итак, девятого августа сего года девушка в возрасте от двадцати до двадцати пяти лет посетила продуктовый магазин «Изобилие», а именно отдел кисломолочных продуктов, трижды. Первый раз она вошла в магазин в начале десятого утра, то есть через несколько минут после открытия. На ней были шорты и летняя курточка с карманами. В них, надо полагать, лежал шприц с раствором сакситоксина. На ней был парик с темными волосами. Девушка в шортах и курточке прошла в кисломолочный отдел, причем столь ловко, что ее лица камеры видеонаблюдения не зафиксировали. Якобы выбирая товар, она находилась там по времени вполне достаточно для того, чтобы успеть впрыснуть в десяток продуктов яд из шприца, причем камера видеонаблюдения снова зафиксировала только ее спину и затылок…

— Вывод? — посмотрел на меня Володька.

— Вывод таков: эта девушка уже неоднократно бывала в этом магазине и хорошо знала расположение видеокамер.

— Верно, — произнес Коробов. — Я бы еще добавил, что раз отравительница столь хорошо знала, где располагаются камеры видеонаблюдения, стало быть, к преступлению она довольно долго и тщательно готовилась.

— Или посещала магазин «Изобилие» много раз, поскольку живет рядом и просто покупает там продукты, — добавил я.

— Не факт, — не согласился со мной Володька. — Когда тыпростопосещаешь магазин, разве ты обращаешь внимание на камеры? Высматриваешь, где они установлены? Ну, конечно, при условии, если ты пришел в магазин покупать, а не воровать. Нет, дружок, камер ты не замечаешь. Да тебе, собственно, и наплевать, где эти камеры стоят… И потом, имеются и скрытые камеры.