Гимн Рождества - Флора Спир

– Ему захотелось поцеловать свою невесту. Не могла же я протестовать, не так ли?

– То, что я видела, было гораздо большим, чем просто поцелуй.

Это и вправду было так, и при воспоминании о жадных губах Николаса Кэрол опять охватило возбуждение, которое она испытала накануне. Кажется, она совершенно не способна устоять перед Николасом. Она разозлилась, поняв, как она податлива. Уверяя себя, что злится из-за леди Кэролайн, она попыталась объяснить леди Августе, что произошло:

– Лорд Монфорт убежден, что он полный хозяин в их отношениях с леди Кэролайн. Он набит деньгами и посему считает, что может делать все, что ему угодно. Вы знаете, что он дает приданое Пенелопе? Но только когда Кэролайн будет его женой.

– Да, я знаю. Это довольно обычное условие, если человек так богат и так щедр, как Монфорт. Ты думаешь, я поверю, что вчера в библиотеке ты благодарила его за участие в судьбе сестры? – Оттенок сардонического удовольствия в голосе леди Августы заставил Кэрол задуматься. Что же собирается делать этот раздраженный призрак?

– Я попыталась показать ему, что леди Кэролайн не такое уж бесхребетное создание.

Я надеялась, что он будет получше с ней обращаться.

– Я не знаю, плохо ли он с ней обращается. – Леди Августа сверлила Кэрол взглядом. – И очень сомневаюсь, что ты вела себя таким образом из чисто альтруистических побуждений, как ты утверждаешь. Ведь Монфорт сокрушительно красив. – Она замолчала, по-прежнему не сводя глаз с Кэрол.

– Я не интересуюсь красивыми мужчинами, – ответила Кэрол, – вот уже шесть лет, как я сыта ими по горло.

– Во всех смыслах, кроме одного.

– Если вы собираетесь швырнуть мне в лицо ту давнишнюю историю с Робертом Драммондом, я ухожу.

– Кэрол, ты должна научиться быть честной с собой. Это самое первое условие успеха моего предприятия. Признайся в своих истинных чувствах к Монфорту.

– У меня нет к нему никаких чувств. Леди Августа грустно опустила голову. Кэрол всплеснула руками:

– Хорошо. Если вы хотите, чтобы я сказала это, я скажу. Он красив. Он привлекателен как мужчина. Он обходителен и требователен.

Не потому ли леди Кэролайн держалась с ним прохладно?

– Разве она держалась с ним прохладно? – Леди Августа склонила голову набок, явно заинтересованная этим открытием.

– Так он сказал.

– Как ты думаешь, в чем здесь дело?

– Откуда же мне знать? Только вы одна знаете все об этой ситуации. И вы не сказали мне то, что я должна знать об отношениях этой пары. Мне пришлось разговорить Николаса, чтобы узнать то немногое, что я знаю об их договоре. И это только его деловая часть. Но это все вы знаете, да?

– Что же ты собираешься делать?

– Я? – Кэрол воззрилась на леди Августу. – Что вы скажете. Это ваше дело, а не мое.

– Я полагаю, нельзя ожидать, что ты сразу во всем разберешься.

– Я ничего не понимаю, потому что вы не говорите мне то, что я должна знать, – воскликнула Кэрол. – Вы толком не объяснили, для чего мы здесь, вы сунули меня к этим незнакомым людям, и я сама должна во всем разбираться. Это нечестно. Послушайте, сделайте милость, верните меня в мое время.

– Никто из нас туда не вернется, пока мы не выполним то, для чего мы сюда посланы.

– Да для чего же?! – Окажись у нее под рукой что-нибудь подходящее, Кэрол швырнула бы это в старуху – такое неистовое отчаянье охватило ее.

– Об этом мы узнаем, когда все сделаем, – ответила леди Августа со спокойствием, которое могло привести в ярость. – А теперь вы должны извинить меня, Кэролайн, меня ждут обязанности хозяйки.

Она махнула рукой в знак прощания. Кэрол не двинулась с места.

– Это все, что вы хотели сказать? – Не получив ответа, Кэрол задала другой вопрос:

– Сколько мы здесь пробудем?

– Столько, сколько понадобится, – последовал загадочный ответ. И леди Августа повернулась к ней спиной, лишив Кэрол всякой возможности дальнейших попыток. Тут же, словно по волшебству, появилась Мэри и стала у открытой двери, ожидая, пока Кэрол уйдет.

Поостыв после этой беседы, Кэрол почувствовала, что несмотря на строгий тон, леди Августа не очень рассердилась на ее поведение в библиотеке. Почему она не рассердилась – этого Кэрол не понимала, но знала наверное, что от леди Августы она не получит никакого ключа к разгадке. Придется самой узнавать все, что она хочет знать о леди Кэролайн. Единственное, в чем нельзя сомневаться, что Кэрол пробудет в XIX веке еще какое-то время. А значит, опять увидит Николаса, когда он зайдет за ней во второй половине дня. Ее охватило радостное предвкушение, и она испугалась.

– Не знаю, что мне надеть, – говорила она сама с собой, направляясь по коридору в свою комнату, – и что еще важнее, я не знаю, чего мне ждать и как вести себя.

Дойдя до двери Пенелопы, она остановилась и постучала.

– Помоги мне, – попросила она, когда девушка открыла ей. – Что мне надеть к приходу Николаса?

– Я так и знала, что ты спросишь, – сказала, смеясь, Пенелопа. – Ты ведь всегда спрашиваешь. А я всегда даю тебе неплохой совет, правда?

С помощью Пенелопы, притворяясь несколько рассеянной и сонной после бала в честь своей особы, Кэрол провела утро и середину дня, на которую пришелся визит трех молодых леди, видимо хорошо знавших сестер Хайд. Гостьи были переполнены новейшими сплетнями о помолвках, свадьбах и прочих происшествиях в аристократических кругах. Кэрол слушала их болтовню с жадностью, пытаясь запомнить все, что они говорят. Когда она отвечала невпопад, Пенелопа, ласково смеясь, тут же приходила сестре на помощь. Кэрол обнаружила, что гостьи глуповаты и легкомысленны и что на Пенелопу можно положиться. Ей начали открываться достоинства этой девушки.

Она нисколько не возражала против шпилек, которые подпустила ей Пенелопа по поводу прибытия огромного букета от Николаса. А когда спустя короткое время от лорда Симмонса прибыл почти такой; же дар для Пенелопы, Кэрол вернула девушке ее шпильки. Как замечательно иметь подругу, с которой можно поболтать, которая заботится о тебе! На пару часов Кэрол почти забыла, что она не леди Кэролайн Хайд.

К приходу Николаса Кэрол была с помощью Пенелопы одета как полагается. На ней было платье в серо-голубую полоску, сверху – длинная синяя шерстяная ротонда на пуговицах и шляпка гармонирующего голубого цвета с большим бантом, завязывающимся под подбородком.

Кэрол совершенно не представляла себе экипажа, в котором они поедут. Единственное сиденье, на которое усадил ее Николас, было, по привычным для Кэрол стандартам, чем-то вроде высокого и ненадежного насеста, и первое время она крепко за него держалась. Но он правил уверенно и легко, и вскоре ее напряжение ослабло, и она поняла, что этот легкий лакированный экипаж заменяет в начале XIX века спортивную молодежную машину. Ей даже стала нравиться такая езда.