Журнал Наш Современник №12 (2001) - Журнал Наш Современник

Полковник французской армии и писатель Мишель Манель на страницах специального приложения к газете “Монд”, целиком посвященного проблемам Косова (Le Monde, 25 janvier 2000), напомнил, что о войнах такого рода (Манель с иронией говорит о “революционной стратегии”), при которых риск для нападающей стороны являлся бы нулевым, грезил еще итальянский генерал Душе (Douchet) тотчас после Первой мировой войны, о войнах с колоссальным преобладанием одной из сторон в воздухе, когда наземным войскам оставалось бы лишь занять разгромленную и поверженную в прах без какого-либо участия (а уж тем более без жертв) с их стороны территорию. Технологическая мощь западного блока и в первую очередь США, отсутствие, после гибели СССР и распада ОВД, сколько-нибудь соизмеримого противника позволили приблизиться к реализации этой мечты.

О войне с “нулевым риском” для агрессора как инструменте “имперской демократии”, согласно введенному им определению политической системы США, пишет также французский философ и драматург Ален Бадьу, уловивший главное: то, что в случае военной кампании Запада в Югославии летом 1999 года говорить о войне, в классическом понимании этого явления как противостояния более или менее одинаково подвергающих свою жизнь опасности вооруженных людей, можно вообще лишь очень условно. Война в Косово, подчеркивает французский автор, “создала НАТО эпохи после холодной войны, НАТО как планетарную полицию... Введение в ранг абсолютной стратегической концепции идеи нулевого риска для профессиональных военных свидетельствует о моральном крахе общества, в котором технологический прогресс занимает место высшей ценности. Это война нового имперского образца”.

Смерть же — удел исключительно противника: “Ноль смерти для демократов! Ну, а чего же может стоить жизнь недемократа, подумайте сами?” Эти размышления Алена Бадьу звучат чрезвычайно актуально и в ситуации, складывающейся на планете после 11 сентября 2001 года. Совершенно очевидно, что грозный рев Америки, что опрокидывание остатков международного права ее руководством и позорные арабские погромы, к которым сразу же перешло ее население*, имеют причиной не только естественную боль травмы, но и — притом в гораздо большей степени — уязвленность посягательством на самый принцип “ноля смерти для демократов”. Убежденность в том, что жизнь гражданина США бесконечно ценнее и дороже жизни любого другого человека на земле, всасывается американцем с молоком матери. А поскольку история до сих пор баловала США, не познавших и тысячной доли тех испытаний, через которые прошел Старый Свет (не говоря уж о России), то свою исключительную безопасность, свое право на чистое небо, с которого никогда не обрушится на него смерть, с таким хулиганским весельем насылаемая им на других, средний американец привык считать чем-то вроде незыблемого закона мироздания. И вот — закон попран, безопасность оказалась иллюзорной, так диво ли, что из миллионов грудей — прежде, чем расследование сделало хоть первые внятные шаги, — вырвался вопль: возмездия!

Полицейская дубинка привычно засвистела, набирая страшный размах (стягиваемый военный кулак, по экспертным оценкам, уже спустя две недели после событий в 3 раза превысил мощь армады, в свое время собранной для войны в Заливе), и... наступила пауза. Однако за внешним затишьем разворачивались бурные контакты американских и российских “верхов”, итогом которых стало постыдное и, с высокой степенью вероятности, губительное для самой России согласие на участие в новой полицейской операции США. Исторический шанс для самостоятельного маневра был вновь, как и в 1991-м, и в 1999-м, упущен Россией, и ее новая роль в мире на сегодня определилась как роль “обслуживающего персонала” при гигантской машине США-НАТО. Только с этих позиций оценивается сегодня Западом ее потенциал, и, надо сказать, усилия на то, чтобы подверстать его к обслуживанию американских мегацелей, были затрачены немалые. Однако овчинка стоила выделки, так как, прими Россия другое решение, которое она транслировала бы и бывшим среднеазиатским республикам, ударов 8 октября 2001 года вполне могло бы не быть — за отсутствием необходимых плацдармов для проведения многоэтапной операции, а в особенности наземной ее части. Было ясно, что США и их союзники по НАТО не могут ввести войска на территорию Афганистана ни, разумеется, со стороны Ирана, ни, как становится все более очевидно, со стороны бурлящего Пакистана. Но собираются ли они вообще их вводить? И война в Заливе, и война в Югославии показали, что американцы вообще как огня боятся наземных операций, в которых традиционно очень слабы. А если уж таковых не избежать, то противника стремятся вначале повергнуть в прах безжалостными бомбардировками.

Однако, по мнению большинства специалистов, в Афганистане США вряд ли поможет этот излюбленный ими способ. Говорит представитель Северного альянса, генерал Дауран Хан, в свое время один из кандидатов на участие в совместном советско-афганском космическом полете: “Американцы будут стараться решить проблему бесконтактным способом — с помощью авиационных ударов. Но в Афганистане мало объектов, после разрушения которых на контролируемых талибами территориях наступит упадок, и бен Ладен будет вынужден поднять руки... Вы знаете, у меня большие сомнения, что американцы в одиночку смогут провести успешную наземную операцию. У нас здесь горы и пустыни, а афганцы — это очень воинственный народ. Смогут ли американцы вести долгую и кровавую войну далеко от своей страны?” (“Новые Известия”, 27 сентября 2001 г.)

Вопрос риторический, и, разумеется, сам Дауран Хан прекрасно знает, что ответ на него может быть только отрицательным. Знает это и руководство Северного альянса, вот почему, спустя всего лишь два дня, 29 сентября, генерал Дустум с солдатской прямотой заявил, что Северному альянсу необходима более активная поддержка со стороны России и стран Центральной Азии (бывших среднеазиатских республик СССР). Но еще раньше, почти сразу же после событий 11 сентября, и с не меньшей солдатской прямотой высказался госсекретарь США Колин Пауэлл, заявивший, что поддержка России крайне важна для Америки: ввиду — и вот это, конечно, звучит лучше всего — близости нашей страны к Афганистану. Со слоновьей грацией был и отвешен поклон в сторону в свое время заплеванного военного присутствия СССР в Афганистане: мол, имеющийся у России опыт военных действий в этой стране бесценен. Словом, совершенно очевидно, что Америка всеми силами стремится переложить задачу прямого соприкосновения с Афганистаном на кого-либо другого и что иных кандидатов, кроме бывших советских республик Средней Азии и России, не видно. А потому есть все основания полагать, что если в Лэнгли, штаб-квартире ЦРУ, был устроен праздник 15 февраля 1989 года, в день выхода советских войск из Афганистана, то радость здесь царила и 22 сентября 2001 года, когда в телефонном разговоре между президентом США Дж. Бушем-младшим и президентом РФ Владимиром Путиным был, по сути дела, решен вопрос о новом вмешательстве нашей страны во внутриафганские дела и принятии ею на себя сомнительной роли передового отряда сколачиваемой США “антитеррористической коалиции”.

* * *

Директор Никсоновского центра Д. Саймс так прокомментировал в интервью “Новой газете” пресловутые 5 пунктов президента Путина: “Хочу обратить ваше внимание на практически беспрецедентный часовой телефонный разговор в позапрошлую субботу между Бушем и Путиным. И результаты этого разговора воспринимаются очень серьезно американскими высокопоставленными лицами”. И далее — самое главное: “Я хочу обратить ваше внимание, что США абсолютно удовлетворены позицией России в отношении воздушных полетов. И президент Путин сформулировал, что будут иметь место перелеты с гуманитарными грузами. Но при этом никак не была предложена никакая процедура проверки, какие грузы — гуманитарные, какие — не гуманитарные. То есть в общем американская администрация получила от Путина то, что просила”. (Курсив мой. — К. М. )

То есть, по сути, получила согласие на прямое участие России в военных действиях на территории Афганистана, ибо эвфемизм “не гуманитарные грузы”, конечно же, никого не может обмануть, в том числе и талибов. Особенно после 8 октября, когда все стало на свои места, когда закончилась бессмысленная комедия с отрицанием фактов приземления американских военно-транспортных самолетов на узбекских аэродромах, а заместитель председателя думского комитета по обороне Алексей Арбатов открыто объявил, выступая по телевидению, не только о массированных поставках Россией вооружений Северному альянсу и о присутствии на территории Афганистана обслуживающих технику российских специалистов, но и о вероятном близком участии российской авиации в погромных налетах на Афганистан. Таким образом, участие России в военной операции стало совершившимся фактом. А поскольку вряд ли афганцев убедят путинские софизмы, согласно которым жертвы бомбардировок и ракетных обстрелов среди мирного населения должны быть отнесены на счет террористов (здесь российский президент превзошел даже генерала Уэсли Кларка, в дни натовской агрессии в Югославии назвавшего жертвы среди мирного населения “побочным ущербом”), то объявление талибами войны Узбекистану можно считать закономерным и вряд ли последним шагом, что изменит всю ситуацию по южной дуге в крайне неблагоприятную для Российской Федерации сторону.