Пленники Барсова ущелья - Вахтанг Ананян

Фр… фрр… фрр…

Сметая снег со скалы, куропатки одна за другой поднялись, взлетели и сели несколько повыше пещеры, в которой приютились ребята.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Итак, добыча ушла из рук. Асо и Гагик от огорчения скисли. Ашот же, наоборот, почему-то еще больше воодушевился.

- Видали? - спросил он. - Вот теперь-то все будет в порядке! Пойдем.

Но Гагик не тронулся с места.

- Пока я не пойму, почему ты так считаешь, не пойду, - заявил он решительно.

- Нашел время для объяснений! - возмутился разгоряченный близостью дичи Ашот, но все же пояснил: - Не видишь разве, что они сели на плоскую верхушку скалы?

- Так… Что же с того? Ты скажи так, чтобы мне понятно стало! - постучал Гагик пальцем по лбу.

Асо тоже не понимал Ашота. Он никогда не охотился на куропаток и не знал, как их ловят. Но он считал, что спорить и задавать вопросы сейчас не время. Раз Ашот приказывает, надо подчиняться. Так, по крайней мере, Асо научился вести себя на ферме. Прикажет что-нибудь старший пастух - приложи руку к правому глазу и скажи: “Слушаюсь! Сделаю!”

- Тупица! - сказал Ашот Гагику. - Не говорил я разве, что, когда много снега, куропатки или прячутся в расщелинах, или зарываются в снег? А там, наверху, нет никаких щелей, плоско. Не видишь? Как сели, так и пропали все - утонули в снегу. Значит, надо пойти и взять их. Скорее!

- Дошло, - согласился Гагик.

На этот раз путь был не так труден. Чтобы попасть на вершину скалы, ребятам нужно было вернуться по проложенной тропе к своей пещере, свернуть здесь влево и уже отсюда подниматься на гору. Но тут-то и начались настоящие испытания. Снег доходил мальчикам до пояса. Спускаться отсюда вниз было бы просто, но вот подниматься… Для этого, по крайней мере, нужно было быть сытым.

- Асо, отведи Бойнаха к Шушик и поскорее возвращайся, - тяжело дыша, распорядился Ашот.

- Ладно. Давайте я и эти молоты заодно отнесу, зачем они нам?

- Да, отнеси, и так тяжело…

Внизу из-за кустов показалась голова Саркиса. Он стряхивал снег с веток и внимательно осматривал их - искал ягоды. Находил он их или нет, кто знает, но если не бросал это занятие, значит, хоть что-нибудь там было…

Асо вернулся со своим пастушьим посохом в руках и быстро пошел вперед. Ему-то не был в редкость такой снег. Много раз вместе с отцом мальчик пробивал овцам путь с фермы на пастбище, а там отгребали снег лопатами, чтобы животным легче было искать траву.

Вот и сейчас. Опираясь на крепкий кизиловый посох, мальчик делал скачки вперед - так, словно должен был перепрыгнуть через какое-нибудь препятствие. Раньше всех добрался он до верхнего края скалы и спустил посох Ашоту.

Подражая пастушку, такими же, хотя и не столь ловкими прыжками поднялся Ашот, а уже за ним, по протоптанной дорожке, - Гагик.

Достигнув “крыши” скалы, ребята остановились, чтобы передохнуть, но вскоре Ашот начал осторожно продвигаться вперед. Ребята видели, что он чем-то сильно взволнован. Приложив палец к губам, он призывал к молчанию и кивком головы на что-то указывал.

Гагик вгляделся и заметил в центре “крыш” несколько маленьких ямок - словно кто-то бросил камни и они утонули в снегу, оставив в нем кривые, неровные вмятины. Теперь уже всем было ясно, что в глубине каждой из них сидит по куропатке.

Ашот сделал еще несколько шагов вперед. Он продвигался так легко, бесшумно, что куропатки и не подозревали о грозившей им опасности.

Дойдя до первой ямки, Ашот, напряженно припоминая все приемы отца, осторожно запустил в нее руку, и уже через секунду-другую в его руках трепетала куропатка.

Ах, этот трепет! Он волнует сердце охотника так, что оно, кажется, вот-вот разорвется… От радости кричать хочется!

Гагик стремительно кинулся к другой ямке, упал на нее грудью и, почувствовав в своей руке перья птицы, закричал:

- Поймал, поймал, скорее!

Но куропатка выскользнула, обсыпав снегом все лицо Гагика.

- Ссс! - сердито цыкнул Ашот.

Однако Гагик, кажется, совсем потерял голову. Перебегая от одной ямки к другой, он наваливался на них всем телом, суетился. Но куропатки не давались ему - взлетали то из-под мышки, то из-под ладоней - в общем, из-под самого носа охотника.

Асо тоже бросался то в одну, то в другую сторону и тоже впустую: с таким же шумом и клохтаньем куропатки ускользали и от него.

Ашот стоял, дрожа от гнева.

Руки его были заняты пойманной птицей - он не успел ни спрятать ее куда-нибудь, ни отдать товарищам, чтобы заняться дальнейшей охотой…

- Дурак! Что ты делаешь? - крикнул он Гагику, Но было уже поздно: Гагик с Асо разогнали всех птиц.

- Почему мы не сумели их поймать? - удивленно спросил Гагик.

Рядом с ним стоял Асо и виновато улыбался.

- Дурак! - сердито повторил Ашот. - Не видел ты, что ли, как я ловил? Разве можно наваливаться на ямки? Надо просто тихо сунуть туда руку и… Фу, да кому я говорю! Ты только и умеешь над людьми смеяться, над тем, над другим… Ах, как они удирали!

Сожаление и досада с такой силой овладели Ашотом, что он готов был сесть на снег и заплакать. Кто знает, встретится ли им еще когда-нибудь такая возможность удачно поохотиться? Ведь как только поверхность снега чуть-чуть подмерзнет, куропатки спасены. Они с такой легкостью и быстротой будут убегать, что “за ними не поспеет и конный”, как любил шутить отец Ашота.

Молча, опустив головы, вернулись ребята в пещеру.

- Ай, куропатку поймали? - обрадовавшись, вскочила с места Шушик. - Но почему вы носы повесили?

Ашот ничего не ответил.

Молча ощипали они куропатку, голову и внутренности отдали Бойнаху. Подержав птицу на ладони, Гагик все же не утерпел:

- Сколько же она весит?

Ашот не ответил. Он был мрачен и молчалив. В его воображении одна за другой - фрр… фрр… фрр… - взлетали и исчезали куропатки.

- Полкило будет, - сам себе ответил Гагик. - Да, в наших местах каменные куропатки не меньше домашней курочки. Десять-двенадцать куропаток, каждая по полкило. Значит, Асо, по нашей неопытности у нас с тобой пять-шесть кило мяса из рук вылетело. Жаль, ах как жаль! - огорченно покачивал он головой, и только в уголках маленького рта притаилась едва заметная улыбка.

А куропатка и на самом деле была крупная и жирная. Ее быстро зажарили, разделили на пять равных частей и с аппетитом начали есть. Бойнах ловко подхватывал косточки, и жадный взгляд собаки ясно говорил: “Все? Нет ли там еще чего-нибудь?”

Мог ли пастушок выдержать этот взгляд? Конечно, он поделился с Бойнахом не только косточками.

Саркис же и костей собаке не дал - разгрыз их и обсосал изнутри и снаружи.

После “обеда” ребята прилегли отдохнуть. Ашот, Асо и Гагик все еще думали о первой своей охоте; Шушик вспоминала о маме, а Саркис… Он вспоминал о том, как сегодня утром отделился от товарищей, как сам для себя набрал шиповника и крушины, поел их, ни с кем не делясь. “Почему же они дали мне кусок куропатки?” - искренне удивлялся он.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Это произошло на шестой день.

В тот день природа, казалось, начала подавать ребятам кое-какие надежды. Небо было безоблачным, на южных склонах Барсова ущелья таял снег, да так быстро, что его тяжелые глыбы с гулом скатывались с гор, со скал, с деревьев. То, что снег был глубок, ничего не значило: выпав в нынешний год раньше времени, он мог быстро сойти. Ведь ноябрьское солнце на южных склонах Малого Кавказа бывает таким же жарким, как, например, августовское где-нибудь на Урале.

Саркис раньше всех вышел из пещеры и остановился у входа в нее с каменным молотом в руках, словно ожидал чего-то. Возможно, что на него подействовал случай с куропаткой и он решил вместе с товарищами выйти на работу.

Солнце уже поднялось высоко, и снег так ярко сверкал в его лучах, что ребята, выйдя из пещеры, зажмурились.

Перед тем как двинуться в путь, Ашот произнес целую речь.

- Не думайте, - сказал он, - что Барсово ущелье пусто. Просто мы плохо знаем природу или, как говорит мой отец, не умеем читать книгу природы. Ведь надо обращать внимание на все, на каждую мелочь, изучать каждый след! Тогда, быть может, мы и найдем что-нибудь…

- Доклад окончен? - с усмешкой спросил Гагик.

- Какой еще доклад? - обиделся Ашот.

- Прошу извинить - не доклад, а вступительное слово. А теперь послушайте меня. Мне кажется, что мы должны поискать другой путь для выхода из этого ущелья. А ты о еде говоришь…

- Не трудись понапрасну. Отец говорил, что единственный путь в это ущелье и из него - Дьявольская тропа, по которой мы и пришли. Поглядите: справа, слева и позади - всюду скалистые стены. Остается только то, что впереди.

Они спустились на дно ущелья и дошли до его нижнего края. Спереди оно обрывалось каменным карнизом, похожим на плоскую крышу. Заглянув туда, ребята в страхе отшатнулись - там была глубокая пропасть. В дно ее узкой лентой вклинивалась часть Араратской долины. Видно было, что все дождевые и паводковые воды, собирающиеся в Барсовом ущелье, скатываясь по этой скале, тысячелетиями сглаживали ее вершину и грудь.